Кит Харинг: "Политическая линия"

До середины августа еще можно и нужно успеть сходить на выставку Кита Харинга «Политическая линия» в парижском Музее Современного Искусства (MAM) в XVI округе, что в восточном крыле Токийского дворца, - белокаменной конструкции с колоннами в стиле ар-деко, возведенной в 1937 году близ Сены и Эйфелевой башни.

Кит Харинг (1958-1990) – фигура на артистическом небосклоне весьма известная, достаточно противоречивая и эпатажная. Настоящая поп-икона, один из самых культовых художников своей эпохи, завсегдатай нью-йоркских ночных клубов, Харинг вращался в авангардной тусовке 80-x и выставлялся вместе с такими знаковыми фигурами американского поп-арта, как Энди Уорхол, Жан-Мишель Баския, Рой Лихтенштейн (кстати, в парижском Центре Помпиду до начала ноября проходит выставка работ Лихтенштейна), французский концептуалист Даниель Бюрен... В 1984 МАМ уже приглашал Кита Харинга на коллективную выставку Figuration Libre France/USA вместе с Баския и французскими художниками течения свободной фигуративности. Харинг любил Париж. Он признавался во французских как артистическом, так и литературном влияниях. В частности, его коснулось творчество художника и коллекционера ар-брют Жана Дюбюффе, или работы по семиологии и мифологиям Ролана Барта.

Начинающий художник из Пенсильвании, в 1978 Кит приезжает учиться в Нью-Йорк. Нью-Йорк конца 70-х – это разорившийся город, погрязший в наркокультуре и насилии. В южном районе Манхэттена Даунтауне начинает формироваться новое искусство, разрывающее с общепринятыми канонами. Дует ветер бунта и перемен. Артисты пытаются пробудить сознание спящих масс, вынося искусство на улицы. Свое «уличное» искусство (subway drawings) Харинг начинает с раскрашивания на свой манер рекламных афиш, распространения копий коллажей из газетных вырезок у фонарей или газетных киосков. Его городская активность достигает своего апогея, когда Харинг начинает рисовать мелом в метро на месте будущих рекламных афиш. За 5 лет Харинг успевает оставить более 5000 меловых рисунков.

Спонтанный рисунок Харинга, выполненный часто одной непрерывной линией, простирается от монументальных фресок на стенах зданий, быстротечных меловых рисунков в метро, уличных афиш, до разрисованных глиняных ваз, вырезанных деревянных фигурок зверей или фаллических форм, расписанного тела чернокожей модели и певицы Грейс Джонс… Это настоящий перформанс и, прежде всего, политический жест и попытка донести послания личной свободы и социальной справедливости. Харинг мешает жанры (рисунок, граффити, картина, фреска, скульптура…), материалы (металл, пластик, холст, дерево, брезент, глина, случайные объекты, садовые скульптуры, человеческое тело…), форматы (гигантские фрески в Нью-Йорке, Париже, Токио, на Берлинской стене; распечатанные листовки и плакаты, теги в метро), пытаясь достучаться до все большего количества людей. Искусство с Харингом выходит на улицу и становится доступным массам.

В школе визуальных искусств Кит посещает лекции по семиотике. Он открывает связь между знаком, символом, изображением и словом, письмом. Харинг интересуется древними цивилизациями Майя, Египта, черпая вдохновения для своих посланий-идеограмм, написанных суми, японскими чернилами для каллиграфии. Молниеносность мировой популярности Харинга объясняется, пожалуй, универсальностью артистического языка художника. С помощью понятных каждому независимо от любых принадлежностей символов, Харинг создает свой особый язык, коды которого легко прочитываются. Художник-рассказчик начинает создавать сториборды, где легко разгадываемые пиктограммы приобретают повествовательный характер. Так, лающие собаки (Barking Dog) символизируют полицейское государство, а сияющие младенцы (Radiant Baby) – по выражению самого Харинга, «самый чистый и позитивный опыт», детское любопытство, невинность и непосредственность.

На редкость полная и обширная ретроспектива лишь подтверждает актуальность Харинга и обнажает политический характер работ, проходящий красной нитью через все его творчество. На выставке представлено более 250 работ (около 15 больших форматов выставляется в CENTQUATRE). Это одна из самых важных выставок этого художника, организованная по темам. Пожалуй, самый главный мотив - критика сил порядка, так называемого истеблишмента. В артистическом жесте Харинга есть безусловно много от созидания, но и что-то от разрушения, анархии. Убежденный либертарианец и пацифист, выросший на контркультуре, в юном возрасте насмотревшийся по телевизору ужасных картин войны во Вьетнаме, травмированный расистскими бунтами, Харинг призывает восстать против государства, поглощающего личность. Так, на его полотнах на художника нападают лающие собаки, гигантские руки разрывают персонажа на части...

Выросший в традиционной религиозной семье, Харинг с большой осторожностью относился ко всему, что подавляет личную свободу. Он выступал против «религии контроля», но за индивидуальную веру. В 1987 Харинг пишет в своем дневнике, что «большая часть зла происходит в мире во имя добра (во имя религии, лживых проповедников, дебильных артистов, политиков, бизнесменов. Сам концепт бизнеса – это плохо»). Харинг заходит достаточно далеко, утверждая, что «белые люди в основном нехороши. Белый человек всегда использовал религию как средство оправдания своей жажды власти. Бизнес – это синоним контроля. Контроль мысли, тела, духа. Контроль – это плохо». На его картинах кресты проникают в тело и мозг. В его поздних работах присутствуют драматические полотна, в которых церковь и догмы становятся вредны для человека и общества. Харинг пишет в дневнике: «Самые плохие люди - это те, кто притворяется, что у них есть ответы. Христианские фундаменталисты и все догматические религии «контроля» плохи. Первоначальные идеи хороши. Но они так запутаны и модифицированы, что от хороших намерений остается одно лишь семя».

В Нью-Йорке Харинг сближается с меньшинствами. Открытый гей, он борется со всеми видами сегрегации, выступает против расизма, колонизации, рабства. Он чувствует себя близким чернокожим. «Я уверен, что в душе я не белый […] Я радуюсь, что я другой. Я горжусь моей гомосексуальностью. Я горжусь тем, что у меня есть друзья и любовники всех цветов. Я стыжусь своих предков. Я не такой, как они», - пишет Харинг в своем дневнике. Убийство афроамериканского граффитиста полицейскими в 1983 возмущает Харинга. Монументальное полотно Michael Stewart – USA for Africa изображает Стюарта, которого душат белые руки. В другой серии работ Харинг выступает против апартеида в Южной Африке. Маленький белый персонаж держит огромного черного персонажа на поводке.

Яростной критике подвергаются также консюмеризм, гегемония Штатов и доллара. Однако заметна амбивалентность его позиции. Выступая против излишней коммерциализации своего труда (именно поэтому часть своей жизни Харинг посвящает рисованию меловых рисунков, быстро стирающихся, а значит, неспособных представлять ценность в будущем), Харинг по совету Уорхола в 1986 открывает бутик Pop Shop, тиражирующий его работы на всевозможных бейджах, футболках и других гаджетах. Искусство должно создаваться для всех и с наибольшим охватом - так объясняет артист свой концепт.

Харинг предупреждает об ядерной опасности, об экоциде. Идет развитие экологического движения, и он на свои деньги печатает тысячи постеров и раздает их во время огромной манифестации против атома в 1982. В ранних работах Харинг осуждает замену реальности новыми технологиями и экранами. По его мнению, это опасно для творчества и свободы. На его картинах головы заменяются телевизорами и компьютерами. Однако сам Харинг имел достаточно неоднозначное отношение с медиа. Его дружба с Уорхолом, Баския, Грейс Джонс, Мадонной не позволяла ему оставаться в тени репортеров.

Поздние работы Харинга - о сексе, СПИДе и смерти. Он узнает о своей серопозитивности в 1988. На его полотнах – персонифицируемые спертматозоиды с дьявольскими рожками. Это его личная война, которую он проиграет. Вовлеченный, с активной политической позицией, открытый гей, Харинг умирает в 1990 в возрасте 31 года. В последние годы жизни его творчество становится еще и борьбой со смертью.

Харинг всегда очень трепетно относился к детям. На стене парижской детской больнице Некер он безвозмездно рисует огромную фреску. В конце жизни художник создает свой фонд, призванный помогать организациям, ведущим борьбу со СПИДом, а также неблагополучным детям. На выставке мама настоятельно объясняет своей маленькой дочке смысл посланий художника. Именно так, я уверена, хотел видеть Харинг будущее своих работ.

Своими яркими, незабываемыми посланиями, врезающимися в память, Харинг по-своему борется с социальной несправедливостью, избытком капитализма, подчинением личности государству… На его полотнах одновременно экзальтированные и жестокие отношения людей - этакая поп-версия «Божественной Комедии» Данте. Его созвездие не гаснет даже и после преждевременной смерти художника. Весь мир продолжает носить предметы с символикой Кита Харинга. В одном из интервью Кит говорит, что «искусство – это ни пропаганда, ни реклама. Искусство должно освобождать душу и возбуждать воображение, вдохновлять людей идти дальше. Вместо того, чтобы управлять человеком, искусство его прославляет ».

Keith Haring, The Political Line, Musée d’Art Moderne, Paris, April 19>August 18, 2013.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67