От редакции. Европейский университет в Санкт-Петербурге только что издал на русском языке книгу профессора Цюрихской высшей школы искусств Геральда Раунига "Искусство и революция: художественный активизм в долгом двадцатом веке". Её тема - активистские практики от французской революции до 1968 года. Российскому читателю хорошо известны парижские события 1968 года, но малоизвестен акционизм этого периода в Австрии. Мы публикуем небольшой фрагмент Главы 7.
* * *
Левые были для акционистов скорее идиотами, правые тоже.
Фердинанд Шматц [1]
кто говорит мне, что революционеры хотят вообще уничтожить общество принуждения?
Отто Мюль [2]
Существует и венский извод событий 1968 года: художники Вены относительно быстро устроили свой 1968-й «на австрийский манер», это касается как подготовительных работ, так и итогов. В преддверии майских событий в Париже Ситуационистский Интернационал вызывал дискурсивные взрывы в Страсбурге и Нантере, бывший живописец и создатель хеппенингов Жан-Жак Лебель и основатели «Живого театра» («Living Theatre») Джулиан Бек и Джудит Малина были вовлечены в захват и ре-функционирование театра «Одеон», а в Германии группа «Подрывного действия» («Subversive Aktion»), возникшая из мюнхенской ситуационистской группы SPUR, в середине 1960-х годов внедрилась в Социалистический союз немецких студентов (Sozialistischer Deutscher Studentenbund, SDS)[3]. В Австрии же, напротив, постоянная радикализация левых культурных деятелей практически отсутствовала, как равно и продолжительный интерес художников к массовому включению в политические сражения, так что австрийское движение 1968 года выделялось «слабостью теории и малой воинственностью»[4].
Согласно другому толкованию в преддверии и в ходе 1968 года на сцене искусства в Австрии произошел настоящий взрыв, маленькая группа Венских акционистов сыграла определяющую роль в движении 1968 года[5] — в качестве авангарда движения или, наоборот, в качестве компенсации нехватки движения[6], — связь между левыми политиками и левыми художниками была здесь крепче, чем в соседней Германии: если там фронт политики и фронт искусства все больше застывали, наскочив друг на друга, то в венском контексте не было жесткого разделения между художественным и политическим авангардом[7].
Рольф Швендтер предлагает, наконец, третью интерпретацию, которая равным образом признает правоту обеих первых, но сдвигает даты и героев. Согласно Швендтеру, 1968 год произошел в Австрии только в 1976-м: движением Арена, захватом скотобойни в квартале Святого Марка, в рамках чего были опробованы разнообразные трансверсальные инициативы, впервые была отмечена та цезура, нагонявшая упущенное в 1960-е годы развитие внепарламентской оппозиции и сказавшаяся на социальных движениях конца 1970-1980-х годов как случай продолжительной организации[8].
В контексте авторитарной послевоенной Австрии усилия художников концентрировались вплоть до конца 1960-х годов скорее на получении минимального свободного пространства для новых художественных практик и таким образом на маргинальных слоях общественности в весьма неподатливо консервативном художественном поле. Когда участники Венской акционистской группы[9] были в 1960-е годы несколько раз арестованы, то произошло это не из-за их революционной деятельности. Помимо беспочвенных обвинений со стороны репрессивного государственного аппарата[10] нужно упомянуть все более вызывающий характер акционистских художественных провокаций — вот что вызывало на себя атаки власти, как только рисковало хоть чуть-чуть выйти за границы поля искусства[11]. Конструирование художниками собственной биографии, их вмешательство в позднейшие публикации и выставки, вторжения галеристов, историков искусства и музеев создали, однако, миф, часто преувеличивающий как художественную практику, так и политическое значение акционистов (хотя были и версии, полностью деполитизировавшие это движение) и после государственных и медийных репрессий (в первую очередь тех, что последовали за событиями 1968 года) внедривший легенду об их радикальной политизации.
Во всяком случае — в том, что касается как состава, так и результатов,— 1968 год в Австрии практически был только «культурной революцией»: художественный авангард не был сколь-либо продолжительно политизирован, а студенческая «левая политика» была, напротив, пропитана эстетикой. Социальные связи между «Венской коммуной» («Wiener Kommune»), Социалистическим союзом австрийских студентов (SOS, Sozialistische Osterreichische Studentenbund) и литературным активизмом позднейших «Hundsblume» Роберта Шинделя и «Неформальной группы» («Informelle Gruppe») Рольфа Швендтера[12] определяли структуру активизма в преддверии мая 1968 года. Если — как это предлагается многими историями искусства и литературы — рассматривать Освальда Винера как главу акции «Искусство и революция», то венскую версию 1968 года можно, вновь сузив фокус, сконструировать как дело трех литераторов: Винера, Швендтера и Шинделя как авторов либретто и одновременно главных героев этой революционной оперы. В кульминации «жаркой четверти часа» (Фриц Келлер позаимствовал это выражение из названия телепрограммы Георга Крайслера и Топси Кюперса), австрийского 1968-го, фронт левых художников-акционистов и не менее художественный фронт левых политиков сцепились друг с другом в акции «Искусство и революция» так, что обе стороны полностью лишились своей и без того сомнительной организационной солидарности.
SOS[13], недолго просуществовавший пандан к SDS, Социалистическому союзу немецких студентов, вырос из контекста «Венской коммуны»[14]. Эта коммуна была создана в конце 1967 года литератором Робертом Шинделем и членом SDS Гюнтером Машке[15]: она возникла в октябре 1967 года — то есть за три года до «Коммуны на Пратерштрассе» Отто Мюля и за шесть лет до коммуны в Фридрихсхофе («Aktionsanalytische Organisation») — не столько как холистический эксперимент по совместному проживанию, сколько как организационный центр для love-in'ов, сидячих забастовок, уличного театра и марксистских, фрейдистских, библеистских и гегельянских рабочих кружков. В момент расцвета в ее состав входило до пятидесяти активистов, которые пытались связать относительно недогматичную радикальную политику и «эстетическую самореализацию» (как это тогда в самом деле называлось). Они боролись за студенческую реформу, за солидарность с Вьетнамом, против Оперного бала и за красный Первомай. «Мы собираемся на love-in в актовом зале Венского университета. Мы поем Песню песней Соломона. О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими. Волосы твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской. Мы дразним венскую полицию черными цветами. Мы основываем Венскую коммуну. Бульварная пресса обнаруживает студенческий протест. Товарища Машке арестовывают. Мы собираемся на несанкционированную демонстрацию и подставляем себя под удар полиции. В кафе и квартирах постоянно проходят собрания. Мы пишем листовки, рисуем плакаты, спорим в университете»[16]. Хотя практика Венской коммуны была не вполне свободна от обычных патриархальных идеологических дискуссий, неотрефлексированной иерархичности и склонности к структурализации, но их формы активности вели к движению раскрытия, благодаря которому политическая деятельность переставала быть необходимо связанной с партийной организацией.
Во время первой оперной демонстрации 22 февраля 1968 года («лозунг — пассивное сопротивление, позволить себя унести»)[17] сверх сидячей забастовки перед зданием оперы дело дошло, в отличие от венских оперных демонстраций 1980-х и 1990-х годов, и до акции уже в ее стенах: «катя показала нам всем, отправилась в лаковом пальто и шляпке, с сумочкой, полной листовок, прямо в оперу, как ни в чем не бывало, сбросила листовки с балкона, и вышла обратно, как ни в чем не бывало...»[18] За этим последовал первый опыт применения стратегий дрейфа в рамках небольших демонстраций: улицы и площади были заблокированы группками людей, это создало пробки. Когда пробка уже была достаточно большой, но еще не приехала полиция, активисты вновь рассеялись и маленькими группами заняли следующий угол 1-го округа[19]. Подобного рода тактики "ограниченного нарушения правил" возбуждали не только левых студентов, но также и средства массовой информации, которые сопровождали акции зимы 1967-1968 годов с возрастающей доброжелательностью (тем ощутимее должен был оказаться перепад в июне 1968 года). Love-in'ы, go-in'ы, дикие демонстрации и «прогулки-дискуссии» притягивали также сочувствующих из среды Социалистической партии Австрии, бунтарские молодежные организации которой вновь и вновь ощущали нервозную раздражительность председателя партии Бруно Крайски.
С начала мая по середину июня 1968 года возрастает качество протеста и количество протестующих. Хотя 1 мая Венские коммунары не срывают традиционную демонстрацию SPA, а лишь последовавший за ней концерт духовой музыки, но самого жеста субверсивного утверждения (хоровод под духовую музыку) оказалось достаточно для того, чтобы Ратушная площадь была самым жестоким образом очищена полицией и акт насилия со стороны полицейских органов обрел то качество, которое повлекло за собой еще более широкую реакцию со стороны социалистических студенческих организаций. 16 мая 1968 года SOS, сформированный из членов Венской коммуны и недовольных членов VSStÖ (Verband der soziaListischen StudentInnen Österreichs — Союза социалистических студентов Австрии), представил себя на пресс-конференции в Вене. В противовес практике связанных с партийной политикой парламентаристских фракций студенчества, функционеры SOS должны были занимать должность в течение четырех месяцев, а потом передавать свой мандат другому. Две недели спустя SOS начал свою деятельность teach-in'ом по теме «Мировая революция и контрреволюция» и тем, что двести человек захватили Первый лекционный зал здания Нового института, — замечу, двести, а не две тысячи, как писала «Süddeutsche Zeitung», полагая, что для того, чтобы занять университет, нужно много народу. И уже 4 июня 1968 года Министерство внутренних дел запретило деятельность SOS — никоим образом не из политических соображений, а потому что его могли спутать с VSStO. Пока распоряжение о роспуске еще не вступило в силу, 4 июня в Первом лекционном зале Нового института состоялся teach-in «Искусство и революция», представлявший собой общее мероприятие SOS и Венских акционистов.
Венский акционизм и его протагонисты часто подвергались нападкам, причем обвиняли их в вещах едва ли не противоположных. Не только значительная часть бульварной прессы, но и собственно художественные круги долгое время настаивали на том, что акционизм принадлежит к полю не-искусства, а со стороны левых он получал упреки в фашизме, причем еще до основания коммуны Мюля[20]. В противовес как ранним суждениям Мюля, в которых он с позиции последовательного во всех отношениях революционного художника высказывается против политических революций[21], так и фашистским перегибам в «структуре» его коммуны[22], развитие деятельности Брюса, Мюля и других в 1966-1968 годах должно быть понято как временный неорганизованный процесс политизации, в ходе которого пропагандировались хаос и уничтожение буржуазного общества (в тогдашней терминологии Мюля, «общества гномов»), отчасти посредством фундаментальной критической атаки на государство, общество и революционные группы, отчасти же путем доведения до абсурда, радикального заострения и преувеличения реакционных позиций.
Примечания
[1] Цит. по: Danièle Roussel, Der Winer Aktionismus und die Österreicher. Klagenfurt: Ritter, 1995, S. 91
[2] Otto Muehl, «warum ich aufgehört habe. Das ende des aktionismus», in: Neues Forum. Jänner, 1973, S. 41.
[3] Ср.: Justin Hoffmann, Destruktionskunst. Der Mythos der Zerstörung in der Kunst der frühen sechziger Jahre. München: Schreiber, 1995, S. 173-175; Subversive Aktion, Der Sinn der Organisation ist ihr Sсheitern. Frankfurt: Neue Kritik, 2002, S. 23 f.
[4] Robert Foltin, Und wir bewegen uns doch. Soziale Bewegungen in Österreich. Wien: grundrisse, 2004, S. 74; см. также: Karl Reitter, «Die 68er Bewegung. Versuch einer Darstellung, Teil 2», in: grundrisse. Zeitschriftfur linke Theorie und Debatte, 04/2004, S. 47.
[5] Ср.: Fritz Keller, Wien, Mai 68 — Eine heiße Viertebtunde. Wien: Junius, 1983, S. 39
«"Раньше мы были причастны свободолюбивым устремлениям", — ответил Гюнтер Брюс на вопрос о связях между акционизмом и интернациональным молодежным протестом». Ср. также: D. Roussel, Der Wiener Aktionismus und die Österreicher, S. 19,86, 91,93,102. В первую очередь интервьюер энергично и эмоционально защищала тезис о художественно-акционистской детерминированности австрийской версии 1968 года.
[6] Ibid., S. 93, где цитируется Петер Туррини: «В Германии студенты занимали университеты, в Австрии Мюль и Брюс испражнялись на университет. <...> Политические вопросы решались как вопросы искусства».
[7] Ср.: Brigitte Salanda, «Vom Café Hawelka zur Buchhandlung Herrmann», in: Bärbel Danneberg, Fritz Keller, Aly Machalicky, Julius Mende, Hg., Die 68er. Eine Generation und ihr Erbe. Wien: Döcker, 1998, S. 367.
[8] Rolf Schwendter, «Das Jahr 1968. War es eine kulturelle Zäsur?», in: Reinhard Sieder, Heinz Steinert, Emmerich Tálos, Hg.,Österreich 1945-1995. Wien: Promedia, 2003,S. 167;
ср. также: К. Reitter, «Die 68er Bewegung. Versuch einer Darstellung, Teil 2», S. 47 f.
[9] Так именовали себя художники-акционисты Гюнтер Брюс, Отто Мюль, Герман Нитш и Рудольф Шварцкоглер в 1960-е годы в Вене.
[10] Ср. арест Отто Мюля, Германа Нитша и других после «оперного убийства» (убийства 22-летней балерины в Венской опере 12 марта 1963 года).
[11] Примером может послужить «венская прогулка» (Wiener Spazierang) Гюнтера Брюса, который 5 июля 1965 года с ног до головы выкрасился в белое, рассек свое туловище вертикальной черной линией и отправился так гулять по улицам Вены. Далеко ему
уйти не удалось, поскольку он был арестован за нарушение норм общественной нравственности и приговорен к выплате штрафа (см.: Dieter Schwarz, Viet Loers, Hg., Wiener Aktionismus I, Von der Aktionsmalerei zum Aktionismus. Wien 1960-1965. Klagenfurt: Ritter, 1998, S. 298 f.)
[12] Ср.; Rolf Schwendter, Subkulturelles Wien, Die informelle Gruppe (1959-1971). Wien: Promedia, 2003.
[13] 0 развитии австрийского студенческого движения и вкратце об истории SÖS см.: Fritz Keller, «Mailüfterl über Krähwinkel», in: Bärbel Danneberg, Fritz Keller, ALy Machalicky,
Julius Mende, Hg., Die 68er. Eine Generation und ihr Erbe. Wien: Döcker, 1998, S. 59-66; F. Keller, Wien, Mai 68, S. 76-79; Otmar Bauer, 1968, Autographische Notizen zu Wiener Aktionismus, Studentenrevolte, Underground, Kommune Friedrichshof, Müfhl Ottos Sekte. Maria Enzersdorf: Roesner, 2004, S. 24-35. Остальные сведения почерпнуты из двух интервью, взятых мной летом 2003 и летом 2004 у Кристофа Шубика.
[14] Ср.: F. Keller, «Mailüffterl über Krähwinkel», S. 36-42.
[15] 0 личности Машке см. выше: с. 19, прим. 27.1968 год Машке встретил в ФРГ как дезертир; 9 октября он был арестован.
[16] Christof Subik,«"Ein Vakuum, und da soil man tanzen". Anmerkungen zur "Kassandra"», in: Robert Schindel Kassandra (Roman). Innsbuck; Wien: Haymon, 2004, S. 120.
[17] 0. Bauer, 1968, S. 28.
[18] Ibid.
[19] Ср.: Christof Subik,«Die Einheitvon Politik, Kunstund Leben. Die "Hundsblume", 1968 und die Szene Wien», in: Werner Wintersteiner, Hg., 1968:Jugend—Kultur—Revolution.
Wien; Innsbruck: StudienverLag, 1998, S. 39; 0. Bauer, 1968, S. 27 f. Подобного рода подвижные формы демонстрации начиная с 196S года принадлежат к арсеналу левых и с тех пор широко освоены. Ср. также: G. Raunig, Wien Feber Null, S. 14.
[20] Опираясь на ранние аналогичные наметки Роберта Юнгка и Рольфа Швендтера, Хенрик М. Бродер предполагает («Kein Linker, sondern Analfaschist», 1971), что деятельность Мюля активировала «в своих конечных последствиях фашистский потенициал». Историк искусства Вернер Хофманн подхватил в 1983 году эту мысль и подтвердил, что акционистские методы «вполне сопоставимы с фашистскими террористическими практиками» (цит. по: Franziska Meifert «ZweimaL Geborene. Der "Wiener Aktiomsmus"im Spiegel von Mythen, Riten und Gesichten», in: Protokolle, 1/1990, S. 5). Наконец, организатор акционистской выставки Дитер Шварц интерпретировал «Искусство и революцию» как акцию, которая «в смешении авторитарных, запугивающих речей и регрессивных выступлений скорее может быть приравнена к правому путчу» (цит. по: F. Meifert «Zweimal Geborene», S. 9).
[21] Ср.: Otto Muehl, Aspekte einer Totalrevolution. Köln: König, 2004, S. 15, а также S. 13: «Посмотри только на уже бывшие революции, на то, как самые яростные революционеры, как только их противники оказываются сметены с лица земли, тут же омещаниваются и надевают домашние тапочки. Или посмотри на пролетарские революции: ярость проходит, и они обуржуазиваются. Художник не должен идти этим
путем, он должен постоянно против чего-то сражаться...»
[22] См. в первую очередь подробную историю процесса структурализации коммуны в Фридрихсхофе: 0. Bauer, 1968.