От редакции. Тема патриотизма, обсуждаемая на страницах РЖ на этой неделе, оказалась более, чем актуальной. На вопросы РЖ о патриотизме в кино отвечает известный кинокритик Виктор Матизен.
* * *
Русский журнал:Уважаемый Виктор Эдуардович, смогло ли государство внятно сформулировать свои требования к идее патриотизма, адекватной нынешней государственности?
Виктор Матизен: Государство, которое формируется в России с начала XXI века, делает все более явные попытки реставрировать триаду «Православие-Самодержавие-Народность», одновременно сдерживая развитие гражданских традиций. Создание под эгидой двух государственных каналов второй национальной премии в области киноискусства «Золотой Орел», всецело зависящей от ее инициатора Никиты Михалкова и поощряющей православно-самодержавно-«народные» фильмы, – лишь один тому пример. Усиление роли государства в области кино чревато идеологическим диктатом и восстановлением политической цензуры. Существующая система господдержки, при которой роль общественности минимальна, а роль чиновничества максимальна, делает национальный кинематограф подвластным политико-идеологическому воздействию в гораздо большей степени, чем, например, во Франции и в Польше, где кинополитика также определяется государством.
РЖ: Что вы думаете о серии патриотических фильмов, начиная с картин Никиты Михалкова и заканчивая «Тарасом Бульбой»?
В.М.: В России существует три вида патриотизма – тоталитарно-государственный, гражданский и шовинистический, правда, в кино последний из них в чистом виде еще не встречается.
Тоталитарно-государственные опусы вроде «Мужского сезона» и «Зеркальных войн», к финансированию которых (как намекали производители) были причастны спецслужбы, – фильмы, чей эстетический уровень ниже всякой критики. Идейно они сопоставимы с теми картинами, что господствовали в СССР в эпоху зрелого застоя, – к примеру, тогдашние постановки Игоря Гостева, сериал Владимира Фокина «ТАСС уполномочен заявить».
Историко-патриотические блокбастеры Владимира Хотиненко «1612» и Владимира Бортко «Тарас Бульба» ближе к псевдоисторическим постановкам конца 30-х – начала 40-х годов прошлого века, и обе муссируют тему противостояния русских и поляков, причем Хотиненко склонен перекладывать на поляков вину русских, а Бортко – сильнее, чем Гоголь, «высветлять» запорожцев и чернить шляхетство.
К гражданско-патриотическим относятся фильмы Федора Бондарчука «9 рота» и «Обитаемый остров», а также «Колчак» Андрея Кравчука, приподнимающий историческую фигуру, альтернативную героям советского кино.
Что же касается последних работ Никиты Михалкова, то называть «Сибирский цирюльник» патриотическим фильмом в каком бы то ни было смысле так же несерьезно, как связывать фразу: «Он русский? Это многое объясняет» с героем фильма (сыном англичанки и русского юнкера, воспитанным матерью в Америке), который ведет себя не как русский, а как идеальный американец. Михалковское кино «12» – патерналистская картина, которая символически провозглашает Чечню приемышем России, а в сюжетно-содержательном плане пытается доказать бессмысленность суда присяжных в России при наличии в нашем отечестве всезнающих представителей спецслужб.
РЖ:Не кажется ли вам, что столь резкий раскол Союза кинематографистов РФ произошел в немалой степени именно из-за отношения к «патриотическому заказу», из-за разногласий по поводу того, как должна формулироваться патриотическая идея с помощью кинематографа?
В.М.: То, что демократически настроенным кинематографистам ближе гражданственный патриотизм, а их главному противнику – государственно-тоталитарный, совершенно очевидно. Но первоначальная трещина возникла между сторонниками автократии и сторонниками демократии внутри СК России и была связана с разногласиями не по творческим, а по организационным вопросам и вопросам управления имуществом. Сам конфликт возник из-за того, что Михалков сразу же взял курс на автократическое управление общественной организацией, а теперь почти неприкрыто стремится к личной диктатуре. Идеология была «подверстана» к нему позже. Идеология Михалкову важна, но главное для него сейчас – власть.