Год такой

Год такой, дебит-кредит, черта под эпохой. Ушел Ельцин и оборвал своим характерным жестом - подгребающим полукругом беспалой ладони - всю демократическую загогулину. Остались записи концертов, пленка с автоматом и злобные анекдоты про "Славу": "Раз-тропович, два-тропович". В комнате с белым потолком потерял надежду Илья Кормильцев, живший, как настоящий "Наутилус", - в погружении. Прижизненные памятники актеру Ульянову в форме маршала Жукова - памятники великой эпохе. Кирилл Лавров, похоже, разгадал тайну Понтия Пилата, подтвердив репутацию опасного романа...

За упокой души "тети Вали" Леонтьевой, пробивавшей даже самые заскорузлые души передачей "От всей души", ставили свечки в каждой сельской церкви.

Теперь "мыслящая часть советской интеллигенции" будет как-то обходиться без Д.А.Пригова, а учительство - без Михаила Кононова и его "Большой перемены", и уже неизвестно, каких перемен ждать. Ориентируясь на героев, мы были светлы и наивны. Скорбя, хорошим время.

Пластилиновая ворона - абсурд, шутка, игра, - а может, и не игра, а многовариантность мира. Но вовсе не Харон, а злобный старый дворник Татарского позвал. И увел за собой.

Не високосный вроде год, а из жизни уходят - колонной по одному, в затылок. Неизбежный уход угоден хронотопу нынешнего бытия, вдруг взявшемуся расчищать место. Подо что? Расчеловечивание человека происходит со все той же интенсивностью.

Васильев вчера потерял театр, совсем. Рейдерский захват - как складские помещения или предприятия. Школа драматического искусства перестает быть школой. Уйдет ли искусство - неизвестно, но драмы хватает. Будто не ясно, насколько хрупок мир художника и что бренд - он сам, а не пустые стены. За стены - борьба, и Васильев давно лишний. Ставит теперь в "Одеоне". Не наездишься...

Моральные ценности, духовное измерение, ответственный диалог в публичной сфере - все это на периферии политического пространства. Отсюда - губительный вакуум, вбирающий, втягивающий в пустоту все и превращающий в нее все, чего она коснулась. Все равно что на ноль перемножить.

"Подзаморозка" политической жизни удалась, и нет сегодня сил, которые могли бы препятствовать модернизации страны - в тех формах, в которых она видится ее "архитекторам". Власть полностью доминирует и на внешнеполитическом поприще заставляет с собою считаться - как может, силой и хитростью. Внутреннее же пространство человеческой жизни ей малоинтересно. Либо оголтелые сталинские формулы - "инженеры человеческих душ", либо попустительство основным телевизионным инстинктам. Бурный экономический рост сопровождается стремительным духовным обнищанием. Версия об обратной пропорциональности также неоднократно опровергалась. Независимо от причин и следствий самобытность и самодумство противоречат устоявшемуся тренду.

Много разговоров о власти: нет граждан, есть подданные, власть должна принадлежать народу, собственность должна быть распределена справедливо, национально-освободительное движение освободит народ от кабалы, византийские традиции или европейский выбор - собственно предвыборные программы, оформленные затейливо, ничего не говорят о человеке.

Как привычный вывих, уныние однообразного гламура. Литература развлечения, кино развлечения. Если поиск есть, то где-то на периферии.

Юбилей Евгения Евтушенко. Последний могиканин, изо всех сил стремящийся восстановить "ретро-стиль" существования человека на одной шестой. У него сохраняется подростковый интерес к жизни. Не сущностный, а эстетически оформленный протест - против взрослого мира. Который в своем несовершенстве - физраствор для творчества. "Читалища" евтушенковские уже не соберут стадионы. Страна повзрослела. Он застыл, как нанятый жизнь истолковывать, - тогда у него были ответы. Теперь не задают вопросов - живут, принимая все и организовывая свое личное пространство. Мало беспокоясь об окружающем.

Две даты рождения, и сущностей много. Публичная манифестация чувств. Сильный, юркий, хвастливый - как чернорабочий, в калошах и при цепочке брегета, - нынешних писателей раздражает. Он все рвется удивить, шокировать. Уже не кумир, но несомненный бессмертный. И рвущийся в массы, как получатель страхового свидетельства, что жив. С театром Задорнова планирует выступать - хорошо, не с "петроснёй". Вампиризм такой здоровый, питаться массовым залом.

Вот уже в каких-то прачечных читают стихи, и что-то бормочут слэмеры, или эти ребята-рэпперы выкрикивают что-то, я не знаю, кто из них через год-два уйдет в банк и в инвестиционные компании, а кто подсядет на героин. Андеграунд, в подземке, под толщей бетонных перекрытий - прорвется не Рейном, Бродским, но кем-то другим, совсем чужим и малопонятным. Услышанным ли?

У каждого - свой отсчет. Рождественский, Вознесенский, Ахмадулина, Евтушенко, шестидесятники-романтики. Участники "Метрополя" и другие небожители поэты-философы уместились в небольшой интервал, когда страну отогрели чуть-чуть и заморозили снова.

Внутреннее время, оно всегда не вовремя. Не совпадающее с биологическим, календарным, политическим временем. Повторяющееся, зеркальное - в вариантах, с отражениями отражения. Беспомощное и жестокое - одновременно.

Тотальное наступление на человека. Кто-то выстоит, кого-то железобетон придавит, сломит, погребет. Черта под эпохой, а следующая может не случиться...

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67