Красноярский форум, закончившийся неделю назад, в этом году был проведен в новом формате. Сами участники даже предлагали назвать его красноярским форматом и как-то запатентовать. Действительно, та структура, которая была предложена, сыграла свою роль в повышении качества дискуссии. Это был формат мозговых штурмов, при котором не только участники основного круглого стола, но и аудитория в режиме свободного микрофона имела возможность высказываться.
Поэтому первое пленарное заседание, которое прошло в этом режиме, оказалось очень живым – выступления основных участников заняли в лучшем случае половину времени. Все остальное время это были выступления из аудитории, выступления от свободного микрофона, в том числе много региональных выступлений – представителей Красноярска и других территорий.
Это вообще специфика Красноярского форума – то, что он всегда дает определенный региональный взгляд. В данном случае такой региональный взгляд на кризис был особенно важен.
Показательна дискуссия двух губернаторов. Губернатор Красноярского края Александр Хлопонин достаточно откровенно заявил, что ресурс устойчивости регионов может быть ограничен и что ситуация может оказаться достаточно сложной для региональных бюджетов и выполнения регионами своих программ.
А в выступлении губернатора Кировской области Никиты Белых прозвучала такая оценка, что как раз для наиболее развитых и экономически более мощных регионов влияние кризиса чувствуется больше. Для депрессивных территорий, конечно, определенные проблемы есть, но они не носят принципиально нового характера по сравнению с тем, в каких непростых условиях этим территориям приходилось развиваться раньше.
В рамках дальнейшей дискуссии это обсуждение вышло в том числе и на постановку вопроса о необходимости пересматривать подходы к системе межбюджетных отношений, стратегии территориального развития.
Дебаты шли по многим направлениям, но та структура дискуссионных групп, которая была сформирована (всего их было пять), достаточно точно отражает основные линии, по которым и строился диалог.
Первое – это ситуация на финансовых рынках, то, что связано с банковской системой, то, что связано с восстановлением кредитования экономики.
Вторая большая группа тем – это то, что связано со стратегией государства в условиях кризиса, с поддержкой экономики, поддержкой населения: чему отдавать приоритет, каким мерам, какие должны быть принципы активной государственной антикризисной политики. Именно принципы – и, соответственно, какие меры являются адекватными, а от каких подходов следовало бы отказаться.
Здесь дискуссия была достаточно живой, и звучало много предложений, но основной идеей было то, что государство не может и, наверное, не должно спасать всех. Идея о том, что государство должно спасти, например, весь бизнес, все компании – будь они эффективные или неэффективные – она неадекватна. Более того, даже когда речь идет о необходимости поддержать системообразующие и значимые предприятия или какие-то производственные кластеры, это вовсе не означает, что некая группа собственников получает индульгенцию.
Наряду с этим понятно, что в центре антикризисной политики должна быть социальная политика, социальные обязательства, хотя здесь могут быть разные стратегии. И еще одна дискуссионная группа как раз была во многом посвящена обсуждению вопроса ситуации на рынке труда – того, какая стратегия должна быть выбрана, и является ли приоритетом сохранение максимальной занятости, или приоритетом является использование ситуации для структурных преобразований на рынке труда, например для внедрения образовательных программ или программ переквалификации, чтобы придать какой-то существенный характер мобильности рынка труда.
Эта проблема выходит на разные аспекты миграционной политики. Вопрос заключается в том, что минимальные базовые меры, связанные с сохранением занятости, нужны но, прежде всего, через восстановление экономики и эффективных производств. Необходимо, конечно, повысить гарантии, связанные с безработицей, но также необходимо, чтобы рынок труда по итогам этого кризиса стал несколько иным. Речь идет о том, что наша ключевая проблема – это низкая эффективность многих предприятий. Низкая производительность труда. В том числе и избыточная занятость в определенных секторах, и неадекватные сигналы рынку труда – с точки зрения того, какие кадры востребованы для реализации модернизационных программ развития экономики. Ведь в предыдущие годы рынок труда формировала высокая сырьевая конъюнктура. И еще – общий стиль развития потребительского общества.
Еще одна группа называлась «Точки роста». Это то, что выводит на обсуждение не только антикризисных мер, но на необходимость сохранения в условиях кризиса стратегических ориентиров долгосрочного развития, модернизационных целей и задач, чтобы формировались определенные предпосылки для послекризисного развития.
Сохранение этих стратегических ориентиров – ключевая задача. Я не могу сказать, что дискуссия вышла на решение всех сформулированных вопросов. Все-таки понятно, что сейчас, прежде всего, ищутся ресурсы тех мультипликаторов, которые могут сработать на антикризисные цели. Но также понятно, что по мере того, как мы будем выходить из кризиса, этот горизонт кризиса будет расширяться, и уже на этом форуме достаточно много говорилось о задачах инновационного развития, о необходимости поддержать технологические секторы и, конечно, о проблемах образования.
Наконец, пятая группа, которой руководил я, занималась рассмотрением вопросов социальных последствий кризиса, социальных эффектов того, что связано с тем, каковы массовые настроения, и как они могут повлиять на ситуацию и на то, насколько эффективна будет антикризисная политика. И главное – где мы окажемся после кризиса. Потому что если говорить коротко, то на сегодняшний день есть три основных вопроса.
Если не останавливаться на сугубо социологических данных, первый вопрос заключается в том, куда мы будем выходить из кризиса: это будет выход вперед или назад? На сегодняшний день преобладает этакая инерционная логика восприятия ситуации, стратегия пассивной адаптации в условиях кризиса. И не только в обществе в целом. Отчасти эта логика до сих пор свойственна и экономическим субъектам, бизнесу и части государственных элит. Эта логика пережидания кризиса, конечно, работает на социальную и политическую стабильность, но рано или поздно кризис закончится, рано или поздно макроэкономическая ситуация изменится, и если результатом выхода из кризиса будет возращение к прежним моделям развития, которые мы наблюдали в предыдущие годы, то это буде далеко не оптимальный результат. Это будет то самое возвращение назад, которое в конечном счете приведет к тому, что к следующему циклическому кризису, который рано или поздно обязательно случится, мы уже, к сожалению, вряд ли сможем сколько-нибудь серьезно говорить о том, что мы способны к решениям модернизационных задач. Это уже будет совершенно иная ситуация.
Второй вопрос заключается в том, кто должен заплатить основную цену за кризис. Понятно, что любой кризис имеет цену. Понятно, что ее придется платить. Вопрос в том, кто платит больше, кто платит меньше. И возможен ли какой-то консенсус в обществе, в отношениях между властью, бизнесом, обществом по поводу того, кто в первую очередь должен платить, а кто ни в коем случае не должен пострадать. Это вопрос, который является ключевым.
У него много аспектов. Аспект неприемлемости коррупционного налога в условиях кризиса. Доходит до того, что внутри общества сейчас наибольшее разочарование испытывает средний класс, который как раз является активным ядром модернизации. Вместе с тем, сам образ, сама структура этого среднего класса, которая формировалась в предыдущие годы, были в значительной степени связаны с присутствием в нем очень большой доли государственного сектора. И он был в значительной степени сориентирован на ценности потребительского общества. И в-третьих, очевидно, надо понимать, что, наверное, богатые и средние слои должны платить больше, чем бедные, малозащищенные слои.
Конечно, свою долю ответственности несет и бизнес. Это и вопросы о том, что спасение предприятий, сохранение занятости – это не индульгенция неэффективным собственникам и управленцам. Так что бизнес должен нести ответственность, в том числе, и в условиях выхода из кризиса.
Наконец, третий ключевой вопрос – как выходить из кризиса? На сегодняшний день ощущается недостаток диалога в треугольнике власть–бизнес–общество. Такая ситуация недоверия приводит к тому, что сегодня именно власть предпринимает усилия по выходу из кризиса. Действия правительства обсуждаются – кто-то говорит, что они эффективны, кто-то говорит, что они неэффективны. Но в любом случае, на сегодняшний день и бизнес все время обращается к государству, говоря, что оно должно спасти, и помочь. И общество постоянно обращается к государству, говоря, что оно должно спасти и помочь. Они выступают такими внешними наблюдателями, которые просто смотрят: получится – не получится, что вы сделаете.
Стратегия выхода из кризиса как общего дела для страны, для всего общества, стратегия выхода из кризиса как диалога, восстанавливающего доверие и дающего возможность всем на своем месте в силу своих возможностей участвовать в общих усилиях по выходу из кризиса – этого на сегодняшний день нет. И это то, что тоже необходимо сформировать.
Понятно, что этот кризис показывает не только проблемы развития мировой экономики, но и демонстрирует проблемы, с которыми сталкивается и российская экономика, и российское общество. И что основная стратегическая вещь, которую нужно держать в голове, – это экономическая и социальная модернизация страны. В этом смысле невозможно, чтобы эффективный и качественный выход из кризиса вперед, а не назад был достигнут без этой логики социальной солидарности в условиях кризиса и антикризисных действий как общего дела для всей страны.