Берлускони и новая либеральная волна в Италии

Беседа с Светланой Бодруновой

От редакции. Все мы должны много думать про Берлускони. Даже если вскоре его не станет на европейской политической сцене, он останется для нас очень важной фигурой. Во-первых, потому что «берлускони», как имя нарицательное, это «медиакратия». А если какой призрак и бродит по России, то это именно «призрак медиакратии». Во-вторых, потому что Берлускони – alfa-dog. В связи с чем мы начинаем серию бесед со специалистами о том, что такое «берлусконизм» и проч.

Светлана Бодрунова – один из самых интересных в России молодых медиааналитиков, автор книги «Современные стратегии британской политической коммуникации» (2010). Сейчас готовится к выходу в свет ее книга о развитии итальянской медиаполитики в последние двадцать лет.

* * *

Русский журнал:Теперь у политологов встречается слово «берлусконизация». Что оно значит?

Светлана Бодрунова: В самой Италии – и в Европе – распространен скорее термин «берлусконизм» («berlusconismo»). На мой взгляд, в берлусконизме слились несколько негативных тенденций развития собственно современной политики и медиаполитического взаимодействия как отдельного феномена.

Политическая деятельность Берлускони – наследие не очень удачного в государственном смысле перехода Италии от Первой ко Второй послевоенной республике. Как известно, на рубеже 1980-90-х в Италии произошел слом государственной системы, который, в частности, сопровождался не только самой известной в мире антикоррупционной кампанией «Город взяток»/«Чистые руки» («Tangentopoli»/«Mani Pulite»), но и разрушением более-менее стабильной трехпартийной системы: Демохристианской партии на правом фланге политического спектра, Итальянской социалистической партии как второй силы и Коммунистической партии как третьего полюса. В результате этого слома в консервативной зоне политического спектра остался вакуум на месте гигантской партии, которая решала в истэблишменте всё на протяжении десятилетий и была связана с рабочими и сельскими организациями, ассоциациями производителей, владельцами крупной индустрии, Ватиканом и т.д. И вот в 1994 году на политическом поле в Италии появляется партия «Вперед, Италия!» («Forza, Italia!»), которая все последующие годы являлась сердцем правоцентристской коалиции под названиями «Дом свобод» и «Партия свобод» (CdL, PdL). Партия эта создана Берлускони и заявлена, соответственно, как правоцентристская. Однако, во-первых, «правый» и «правоцентристский» - не одно и то же: заметно постоянное желание партии оставаться центром политического спектра, а не его реально консервативным флангом. Партия ориентируется на очень широкий спектр условно правых ценностей, связанных в том числе с католицизмом, но при этом может вступать в союзы и коалиции с радикальными движениями вроде профашистского «Национального альянса» или сепаратистской «Северной Лиги» ради победы на очередных выборах, как это происходит сейчас. Партия также часто сдвигается с консервативной позиции влево, когда это удобно по тактическим соображениям.

В силу этого сам политический спектр в Италии, можно сказать, относителен: он формируется «относительно» Берлускони. Если он заявил что-то, что можно отнести к правой идеологии, то оппозиция (в основном Демократическая партия, PD) остается на левых позициях, а если Берлускони удобнее выступить на их поле – оппозиция откатывается вправо, лишь бы быть против.

Таким образом, берлусконизм – это популизм как «пустая идеология» одной из крупнейших партий страны, которая почти постоянно выигрывает право формировать правительства.

РЖ: Это одна сторона. А вторая связана с бизнесом Берлускони и его медиаактивами, верно?

С.Б.: И Берлускони свои активы в бизнесе не может (и не хочет) никому передать. С этим связан обсуждаемый в Европе специфический конфликт интересов, в который вовлечена вся семья Берлускон.

В Италии до сих пор не принята такая форма управления активами, как trust, то есть доверительное управление собственностью. Кавальере (так называют Сильвио его сторонники) владеет большими объемами собственности, но даже не это главное. Берлускони происходит из Милана, главного бизнес-города в стране. Важны его личные неформальные связи в бизнес-элите, в частности в организациях Confindustria и Confagricola – ведущих ассоциациях крупного бизнеса и сельского хозяйства. Распределение государственных подрядов постоянно дает повод оппозиционной прессе спекулировать на тему коррупции, но от этих критики ничего не меняется. Связи бизнеса и политики в Италии крайне сильны исторически, в рамках клиентелистской традиции в этой стране вообще. Берлускони свойственно уникальное умение договариваться с владельцами предприятий.

Медийный конфликт интересов, впрочем, гораздо серьезней. В руках Берлускони и его родственников находится крупнейший в Италии (и один из крупнейших в Европе) медиаконгломерат Mediaset - ранее часть его финансового холдинга Fininvest, а ныне отдельная бизнес-структура. Туда входят три телеканала общеитальянского охвата – Canale 5, Italia1 и Rete4, крупная рекламная фирма Publitalia, 50% крупнейшего издательства Mondadori Editore, пятая по тиражу в стране газета Il Giornale (принадлежит брату Сильвио – Паоло Берлускони), небольшая, но влиятельная в рядах элиты газета Il Foglio (в число собственников входит бывшая супруга Берлускони) и другие активы. Собственно, конфликт интересов состоит в том, что избираемый политик имеет влияние как собственник на медиа федерального масштаба. Если говорить о ситуации в медиакратических терминах и понимать под медиакратией искажение медиадемократии в сторону сращения и слияния политических и медийных структур и практик в пользу текущей элиты, то в случае Берлускони медиакратия достигает апогея: он премьер-министр (Президент Государственного Совета) и он же – владелец всех(!) значимых частных общественно-политических каналов федерального уровня в стране.

РЖ: А верно ли, что «медиакратия» работает на создание «безальтернативности»?

С.Б.: К избирательной кампании начала 2000-х был принят закон «Равные условия» (по-латыни – «Par Condicio»), который якобы давал партиям равный доступ к телеэфиру. В рамках этого закона за 30 дней до выборов запрещалась вся политическая реклама на ТВ. Оставались только «дискуссионные и новостные форматы»: круглые столы, беседы в студии, репортажи и встречи один на один. Это позволило, как пишут аналитики, «замкнуть» предвыборную кампанию на образ Берлускони, который то и дело мелькал в этих программах, особенно на «своих» каналах. Его критики ему даже помогли! Они тоже «центрировали» дискурс на «за или против Берлускони». Сегодня политика в Италии крайне персонализирована; можно вспомнить, например, о недавнем создании «Пятизвездочного движения» комиком и одним из самых популярных в мире блоггеров Беппе Грилло. То есть третий столп берлусконизма – персонализация политики. И даже недавние скандалы с участием Берлускони – дело Руби, развод с женой, постоянные попытки разрушить правую коалицию в парламенте, уход из коалиции ближайшего сторонника Джанфранко Фини и его «финианцев» - играют только на руку премьеру, заставляя итальянцев то жалеть его, то солидаризироваться с ним «по-мужски», а итальянок – сравнивать с ним своих мужей, и не всегда в пользу последних.

И, пожалуй, четвертый элемент берлусконизма – это феноменальная живучесть образа нынешнего премьера в итальянской политике. По признанию нескольких журналистов, о Берлускони в стране есть постоянный консенсус избирателей, политиков и общественного мнения: Сильвио нет альтернативы, только он может дать стабильность политической системе. В этом есть доля истины: за 60 лет с 1945 года в Италии сменилось 61 правительство, поэтому любая фигура, которая обеспечит бесперебойное течение законодательного и исполнительного процесса (а они в Италии зависят от одной партии) хотя бы на несколько лет, воспринимается как наименьшее зло. Этим во многом объясняется уже «четвертое пришествие» Берлускони в качестве премьер-министра Италии. Он открыто говорил об этом во время предвыборной кампании.

Подводя итог: популизм, персонализация, медиавлияние и безальтернативность - это и есть берлусконизм.

РЖ: Как работает медиамашина Берлускони?

С.Б.: Итальянская культура сильнее, чем наша, ориентирована на визуальное восприятие – это особенность Средиземноморья. К видеоряду там традиционно приобщаются раньше, чем к тексту, причем как старшие «телепоколения», так и компьютеризированная молодежь. Поэтому основа электорального влияния Берлускони – федеральные телеканалы, причем как частные (принадлежащие Mediaset), так и каналы разгосударствляемой сегодня корпорации Radiotelevisione Italiana (RAI). Исторически сложилось так, что не без парламентского вмешательства подчиненной Берлускони партийной коалиции в стране сложилась так называемая duopolia («дуополия», или «двоевластие») в сфере телевидения национального охвата.

Как и в других странах (например, Британии), частоты национального телевещания сперва выдавались только каналам в государственной или общественной собственности (в случае Италии - RAI); частные владельцы могли рассчитывать только на региональные частоты. Так страна должна была застраховаться от слишком масштабного политического влияния частных владельцев ТВ и соблюсти политический плюрализм на федеральном уровне. При создании корпорации RAI была создана особая итальянская система поддержки партийно-политического плюрализма. Она носила название lottizzazione – «гнездование». Три крупнейшие партии, о которых я говорила выше, получали по результатам выборов поддержку RaiUno, RaiDue или RaiTre. По сути, работники каналов могли проснуться утром после очередных выборов – и обнаружить, что их канал теперь должен быть рупором, скажем, не социалистов, а коммунистов. Но в силу стабильности партийной системы этого практически не происходило. Однако с разрушением этих партий разрушилась и система lottizzazione, что привело к политической чехарде на каналах в силу инерции: первый канал пытался поддерживать новых лидеров, второй – какую-никакую оппозицию (то есть они периодически менялись местами), а третий начал сползать в радикализмы всякого рода. Но само по себе это было бы не так плохо, если бы на RAI не мог через наблюдательный совет оказывать давления парламент страны, где ведущая партия с середины 1990-х оказалась партией Берлускони. Случаи доказанного давления на руководство RAI включают закрытие политических программ и увольнение журналистов. Например закрытие острой программы «RockPolitik», где ведущим был Челентано, или увольнение 80-летнего корифея политического комментария Энцо Бьяджи. Или же можно вспомнить скандал в прямом эфире, когда Берлускони ушел с интервью Лючии Аннунциаты, тогдашнего директора RAI.

Сегодня ситуация с RAI еще сложнее. С 1995 года, после референдума, RAI должна была быть приватизирована – так решили граждане. Однако парламент установил такие правила акционирования, что крупным инвесторам они не интересны: можно выкупать не более 1% акций. А мелкими инвесторами являются «друзья и знакомые Кролика». Основной пакет сегодня продолжает принадлежать государству в лице Министерства финансов. Система реформирования RAI несовершенна и позволяет политическое вмешательство.

Вторая ветвь «дуополии» - каналы в собственности Берлускони. Суть проблемы заключается не только в том, что сами каналы принадлежат Берлускони, но и в том, что долгое время по закону нельзя было создавать новые федеральные каналы – помимо трех у RAI и трех у Mediaset. Только недавно в обход «дуополии» удалось создать канал La7 («Семерка»), на который аналитики надеялись как на «третий полюс» в системе, но он не оправдал ожиданий: стал слишком гламурным, молодежным, пустым. Его аудитория сегодня не превышает 2% взрослого населения страны, тогда как RaiUno и Canale5 во время новостных выпусков собирают по 35-37%. По сути, Берлускони так или иначе на протяжении 2000-х годов имел доступ к влиянию на все эфирные каналы общеитальянского вещания – либо через парламент, либо лично как собственник. И многие его высказывания о журналистах воспринимались как руководство к действию, как в случае Энцо Бьяджи. Сегодня монополию Берлускони реально слегка «надкусила» только Sky Italia Мердока в спутниковом секторе, и конкуренция между Sky и Mediaset в «цифре» будет расти. Но пока Мердок не претендует ни на какое политическое влияние в Италии, а после скандала с News of the World – вряд ли будет претендовать в близком будущем.

Ну и, конечно, не следует сбрасывать со счетов пятую по читаемости в стране общественно-политическую газету Il Giornale, откровенно проберлускониевскую, но при этом популярную у населения, особенно мужского населения старше 40 лет. Хотя и нельзя относить центристскую и правую прессу вне собственности Берлускони к его медиамашине, однако надо помнить, консервативный лагерь национальной и региональной прессы в Италии намного более обширен, чем лагерь леводемократический.

В силу всего сказанного можно сделать вывод о том, что демократия в Италии – скорее «демократия молчания», особенно в случае предвыборного консенсуса на ТВ и самоцензуры в печати. Об этом говорят сами журналисты, в частности известный политический комментатор Франко Вентурини, с которым мне удалось поговорить еще в предвыборном 2006 году. Местная пресса, которая примерно на 30% дотируется государством, тоже принимает сторону текущего правительства…

РЖ: Пишут, что Берлускони успешно использовал переход на цифру в своих целях…

С.Б.: Да, он довольно ловко использовал европеизацию законодательства о телекоммуникациях. Якобы приводя законы о СМИ в соответствие с европейскими задачами «цифрового перехода» («digital switchover»), Берлускони продвинул в парламенте «закон Гаспарри» 2004 года, в котором вся система печати (включая книги, справочники и альманахи), все электронные СМИ и все телекоммуникации, объединились в «интегрированную систему коммуникаций» - потому что в будущем «все равно все будет цифровым». Весь огромный информационный рынок стал рассматриваться как единый. Естественно, с отдельных секторов тут же были сняты антимонопольные ограничения – так же как и с кроссмедиального владения. Раньше нельзя было владеть столькими-то газетами, если у тебя уже есть телевидение в собственности. А теперь теперь стало можно. Единственное ограничение таково: нельзя владеть более чем 20% всей «интегрированной системы». Понятно, что даже Берлускони до таких цифр далеко. Таково состояние антимонопольного законодательства в СМИ Италии до сих пор, и оно еще раз было закреплено в Едином тексте по радио и телевидению от 2005 года. Даже когда правительство в стране было левоцентристским (при Романо Проди, 2006 – 2008 годы) проект «реформы Джентилони» в сфере медиазаконодательства так и остался «в столе». Это позволило Mediaset не только вкладывать больше денег в развитие цифровых сервисов и завоевывать доминантную позицию на будущем цифровом рынке, но и приобрести половину издательства Mondadori, издающего едва ли не две трети популярных журнальных брендов в Италии – женских, автомобильных и других. Тут надо помнить, что в Италии нет таблоидных газет: чтиво, подобное закрытой в Англии News of the World, смещено в сектор журналов. Так что покупка Mondadori имеет политический привкус: Берлускони купил не просто прибыльный бизнес, но и шанс повлиять на «таблоидную» аудиторию.

РЖ: А как на это реагирует Евросоюз?

С.Б.: Берлусконизм не просто критикуют, его всячески мониторят и осуждают на уровне, например, Парламентской ассамблеи Совета Европы – но перемен, как мы видим, никаких. Мониторинговый процесс закончился изданием в 2007-2008 годах нескольких призывов к Италии решить конфликт интересов в сфере медиа и политики; если страна этого не сделает, говорилось в документах, к Италии будут применены штрафные санкции. Но они так и не последовали.

В целом берлусконизм, на мой взгляд, воспринимается как феномен современной медиаполитики – феномен колоссальный, но все-таки, во-первых, единичный, во-вторых – плоть от плоти современного ТВ, в-третьих – как типично итальянский. По инерции европейцы часто говорят: «У нас же такого никогда не может быть». Но, думается, все-таки может. Вот скандал с прослушкой телефонов в Британии – демонстрация масштабов этого же медиакратического тренда. Как и популизм современных крупных партий в рамках политического маркетирования – возьмите французскую UMP, американское движение Tea Party или клинтоновских «новых демократов», взлет национал-популизма в Северной Европе – например, на последних выборах в Финляндии. Берлусконизм, хотя бы в некоторых проявлениях, - это тренд сегодняшнего политического поля устойчивых демократий.

РЖ: Кто и как в Италии сегодня борется с берлусконизмом?

С.Б.: Вот этот вопрос – самый интересный, и на него сложнее всего ответить, потому что события развиваются буквально в реальном времени, следить за ними нужно прямо сейчас. Насколько я могу уловить текущее положение дел, с 2009 года, после очередной победы Берлускони на выборах, часть журналистского общества и общественности на местах просто вышла из «зоны терпения». Эта часть общества настроена леволиберально – левее Демократической партии, но и не по-социалистически. Их риторика чем-то напоминает наши леволиберальные издания вроде New Times или «Новой газеты». Но есть и некоторые отличия.

Если мы посмотрим на историю Италии с момента ее объединения (с 1871 года примерно), то мы увидим, что слом политической системы случался в этой стране с (не)завидной регулярностью. Начавшись как монархия, страна стала после Первой мировой – фашистским государством, после Второй мировой – так называемой Первой республикой, в 1990-е – Второй республикой… Это классическая страна «поляризованного плюрализма», по словам Дэниэла Хэллина и Паоло Манчини, известных теоретиков развития медиаполитических систем. А в таких странах в политическую риторику с разных сторон постоянно вбрасывается идея того, что плоха вся система и ее надо разрушить, вместо того чтобы искать пути ее эволюции. Это не «британский трехсотлетний газон», это «мы наш, мы новый мир построим».

Сегодня в Италии эта идея существует и справа (в лице «Северной Лиги», ратующей за отъединение от бедного Юга), и теперь зазвучала слева. Поэтому с одной стороны я готова всячески приветствовать эту «новую волну» левого либерализма, а с другой – есть опасность, что все идет к новому слому всей системы.

В доказательство приведу буквально один пример, связанный с журналистом Марко Травальо. Он сегодня – наряду, например, с маститым тележурналистом Микеле Санторо – один из лидеров «новой либеральной волны» в журналистике, автор книги «Исчезновение фактов». Его давняя мысль – пропажа из политической дискуссии в СМИ Италии реальных фактов, их сокрытие, «подкрутка информации» сродни британскому спину. Поэтому один из лозунгов «новой волны» - возвращение к обсуждению реальных проблем, возвращение прессе содержательного дискурса, нормальных, постоянных журналистских расследований, функции «сторожевого пса демократии», а не просто абстрактный протест против истэблишмента. В 2009 году он и его единомышленники – Петер Гомес и другие – организовали газету «Ежедневный факт», где Травальо стал главным редактором. Так вот, газета существует не только в онлайне и на бумаге; вокруг нее организованы видеопроекты, продажи дисков с политическим комментированием, издание книг и политические акции. Одна из «онлайн-программ» Травальо от имени «Ежедневного факта» - «Передай другому» («Passaparola»). Это запись его монолога в студии, выложенная в Интернет. Один из таких монологов в июле был посвящен расследованию дела о предвыборных перелетах политика Массимо Д’Алемы. И Травальо, в частности, сказал: «Правые от левых в парламенте отличаются только объемом того, сколько они успели наворовать», а еще – «Левый – понятие растяжимое». То есть критике подвергается вся система, которая подлежит демонтажу. Такой риторики от итальянских левоцентристов вы бы никогда не услышали: обычно их устраивает ротация право- и левоцентристских коалиций по принципу мажоритарных демократий.

В работе таких СМИ, как «Ежедневный факт», резко выявляется тенденция сращения журналистики и политического активизма. Травальо, Санторо и другие журналисты являются создателями открытых писем и созывают людей на акции протеста. Например, в 2010 году в Италии прошли масштабные манифестации за свободу прессы, поддержанные в других странах. Деятели «новой волны» были активными участниками манифестаций, их СМИ активно писали об этом.

Но нельзя было бы называть волну волной, если бы речь шла всего о нескольких, пусть и очень известных журналистах. За 2008-2010 годы в Италнете появилось большое количество новых информационных ресурсов, связанных именно с фактологическим освещением событий в духе атлантических СМИ. Они создают альтернативную повестку дня (например, пишут об Афганистане), работают как правозащитные медиа (освещают случаи child abuse), настроены на леволиберальную тематику (скажем, экологическую или местную) – и стараются не критиковать или пышно полемизировать, чем отличаются «старые» газеты, а бороться с умолчанием путем простого описания фактов. Поэтому «Ежедневный факт» - только флагман большого процесса образования альтернативного поля информации. Можно назвать порталы «Другая новость», «Свободная информация», «Италинформ» и «Сичильяинформ», «Иль Пост» и другие. На одном из порталов перечень таких онлайн-СМИ в начале 2011 года составлял 257 наименований. Большинство из них вообще не зарегистрированы как СМИ, однако их самоназвания – «агентство новостей», «информационный портал», «газета». Более того, они объединены перекрестными ссылками, составляют дружественные «кольца», обмениваются контентом. Основная их тематика – «альтернативная социальная», экологическая, международная, политическая, волонтерская. Есть «альтернативные проекты» и в сфере местного ТВ. К ним примыкают еще два вида проектов: откровенно политико-критические (один из них – «Стыдиться собственного Президента Госсовета», vergognarsi.it) и проекты по возрождению публицистики и медиакритики, то есть направленные на трансформацию не политической, а медийной системы. Что еще раз доказывает, что медиакратию следует понимать как одновременные негативные перемены в политике и журналистике.

Нельзя в заключение не сказать о большой роли социальных медиа в развитии «новой либеральной волны». Например, если набрать в Фейсбуке «informazione libera» («свободная информация»), мы увидим более 530 страниц, в описании которых как-либо упоминается это словосочетание. Даже если предположить, что треть страниц не относится к теме, не имеет последователей или уже закрылась, остается около 350 действующих страниц, из которых большинство местные и региональные. Конечно, у них не так много пользователей, как у основной страницы-агрегатора «Informazione Libera», на которую подписано больше полумиллиона пользователей, потому что туда попадает огромный массив информации из либеральных медиа в разных странах, но прежде всего из Италии. Но важна роль этих фейсбук-страничек в интеграции региональных активистов и координации их протестной деятельности.

Беседовал Александр Морозов

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67