Тема: Умирает эпоха
Сергей Митрофанов:Человек эпохи позднего советского титанизма
Статусные диссиденты Боннэр и Сахаров всегда воспринимались нами и их противниками тоже как неприкасаемые парламентарии будущего и адвокаты иного, которое – черт его знает – глядишь, и возьмет верх.
Александр Павлов:Культовый Люмет
Не сделай Люмет "Виз", он так и остался бы в истории кинематографа "жанровиком", нечаянно снявшим несколько удачных картин, замеченных высоколобыми интеллектуалами. "Виз" и "Телесеть" были признаны не критиками и не академиками, а зрителями.
Ирина Черкасова:Не ушла
Людмила Гурченко спешила жить, обожала Земфиру, знала, что такое Twitter. Она была актуальной, современной, ровесницей, а не нафталиновой звездой, застрявшей в советской эпохе.
Андрей Ашкеров:Гурченко и жизнь
Для некоторых быть – значит быть недосягаемыми. По-другому они не могут. Этого не прощают, и того количества врагов и врагинь, которые были у Гурченко, не знает ни одна актриса.
Гарик Осипов:Тень ее улыбки
Эпоха вселенской скорби по отдельным личностям отступает под натиском холодной статистики миротворческих операций и техногенных катастроф, жертвами которых становятся рядовые люди, не способные оценить очарование небесных тел.
Ирина Черкасова:Легенда, ее жизнь и ее смерть
"Я верю в жизнь и буду за нее бороться", - говорила Тейлор. И боролась. Если бы существовала номинация на Оскар "За волю к жизни", Тейлор бы получила не одну статуэтку.
Андрей Ашкеров:Лиз
Лиз совершенно по-королевски несла статус персоны, чья индивидуальность равносильна помазанничеству. Элизабет Тэйлор останется в памяти, потому что в ней узнало себя наше время.
Гарик Осипов:Последняя гастроль артиста
Если бы "Империя Зла" обладала таким саундом, Запад проглотил бы и Афганистан, и Олимпиаду. Но – не хватало энтузиазма и аппаратуры. Тянуло в акустику собачьих площадок.
Марк Пратт:Жизненный путь Дэниела Белла
Его книга стала известна как манифест здравого смысла и подвергалась насмешкам за предсказание гибели идеологии накануне самого мятежного десятилетия века.
Александр Марков:Скромность истинного эксперта
Он никогда не считал, что законы политики можно представить и изложить так же наглядно, как законы физики. Политическая воля всегда имеет цель, и эту цель Белл считал благой: например, граждане, чтобы избежать раздирающих общество противоречий, устраивают референдум.
Елена Пенская:Умер Борис Вайль (1939-2010)
Это фактография драмы размером в человеческую жизнь, четко вписанную в советское диссидентство, перебитого сустава советской истории, оранжерейного, выросшего в советской душной теплице 50-70-х и не прижившегося на иной политической почве.
Андрей Парамонов:Мамардашвили вне идеологии
При всей насыщенности статьи Юрия Пущаева о Мамардашвили цитатами основное критическое беспокойство автора мне видится напрасным и не достигающим цели.
Юрий Пущаев:Политическое мышление Мамардашвили
Парадокс в том, что Мамардашвили тогдашним грузинским националистам казался чуть ли не русофилом, хотя его позиция по отношению к исторической России и особенностям российского менталитета была, скажем так, не слишком дружественной.
Александр Марков:Необидная ясность
Cкоропостижно умер на взлете своих трудов и замыслов Андрей Полетаев. Он настаивал на том, что историческое "настоящее" почти ничего не может сказать о прошлом: в нем все решения могут быть приняты заново.
Александр Павлов:"Великий Мартин Липсет": политическая наука и "американское мировоззрение"
Если Карла Поппера, процитированного президентом, худо-бедно в России знают, то про Липсета, также процитированного, мало кто слышал. Однако познакомиться с Липсетом сегодня было бы очень кстати.
Андрей Парамонов:Историческая жизнь Мамардашвили
Время уносит в прошлое надуманные легенды, сочиненные мифы стираются до заезженности анекдота, остается лишь труд - воплощенный труд мыслителя - в нашем случае Мамардашвили - и кропотливый труд читателя, то есть наш собственный.
Дмитрий Энгенсон:Любитель России
На днях пришло известие о том, что знаменитый ученый-гуманитарий, профессор множества академий Шмуэль Эйзенштадт скончался. Впрочем, выдающийся ученый, а Эйзенштадт был ученым выдающимся, остается в истории своими делами и идеями.
Андрей Ашкеров:Вознесенский: поэзия как медиа
Вознесенский преодолел грань между модернизмом и постмодернизмом в поэзии. Вознесенский – Кандинский от поэзии. Вознесенский – это оппонент Хрущёва. Вознесенский – Маяковский негероического времени.
Борис Минаев:Шар Вознесенского
Вознесенский был такой вот круглый, рыжий, замкнутый, яркий. Шар. Замкнутая, целостная сфера. Самодостаточная и, повторюсь, совершенно круглая. Даже не возьмусь подробно растолковать.
Михаил Эдельштейн:Памяти Горчева
Человеком Горчев был совершенно отдельным, ни на кого не похожим. Весь, как и его проза, из сочетаний несочетаемого – человеколюбивый мизантроп, пофигист-философ, социоаутист-тысячник.
Борис Волхонский:Как трудно быть вторым!
Валентина Толкунова всегда была второй. Но, если бы речь шла о битве за первенство в многоборье (по очкам), то титул абсолютной чемпионки ей был бы обеспечен.
Всеволод Герасимов:Все идет по плану
Егор Летов отдавал себе отчет в том, что борьба против Системы обречена на неудачу. Но ведь победить, сражаясь с ней, не значит ее уничтожить – она неуничтожима; победить – значит остаться самим собой
Борис Межуев, Никита Куркин:Феномен Уткина
Анатолий Иванович Уткин был одним из первых, кто познакомил отечественного читателя с политической Америкой как таковой и теми идейными течениями, которые ее формируют.
Елена Пенская:Трудно быть Вайлем
Вайль живой, не экранный, не книжный… Другой. Завораживающий. Аппетитный. Аппетит возбуждающий. Словом, фразой, интонацией.
Павел Святенков:Штирлиц и "несчастное сознание"
Советские столоначальники жаждали признания, но так его и не получили. Единственный, кто был признан – Путин. Именно его народ признал разведчиком, Штирлицем. История "несчастного сознания" советского начальства на Путине и завершилась.
Борис Минаев:Штирлиц, ХХ век
Свершение его состояло в том, что он гениально (в Штирлице) выразил эту главную русскую драму ХХ века - необходимость постоянно врастать в среду, притворяться, подстраиваться, играть, быть своим среди чужих, постоянно думать о том, чтобы не потерять лицо.
Ирина Черкасова:Человек, нетипичный для XXI века
Он жил очень правильно. И его последние годы вызывают уважение: без суетливых тусовок и фуршетов, без унизительных "сериальных" ролей за бабло, без пошлых шоу на "Первом", без звездной болезни. Тихонов являлся примером того, каким должен быть Человек.
Александр Люсый:Национальный фоторобот
Однажды аудитории в сто человек показали фотографии частей мужского лица и попросили выбрать самые мужественные и привлекательные фотографии. В итоге сложились черты лица Штирлица.
Борис Межуев:Образы, которые создал Тихонов, будут важны во все времена
Был у Тихонова и образ безвольного интеллигента, и образ просвещенного КГБшника. Его поздние роли были отличны от образа Штирлица. Видно, что постоянная тяга Тихонова к маске Штирлица – не более чем маска.
Елена Пенская:Умер Милорад Павич (1929-2009)
Милорад Павич быстро и прочно врастал в русский контекст, хорошо усваивался, заняв для любителей место в отечественном Пантеоне.
Елена Пенская:"Заесть ореховым пирогом": памяти Елены Высочиной
Елена Высочина нечасто писала свое, хотя внимательно следила за тем, что у нас происходило. Последняя публикация за год до смерти – статья "Ювенильная бесконечность" про книжку стихов для детей.
Елена Пенская:Умер Вагрич Бахчанян (1938-2009)
Без Бахчаняна неудобно совсем. Он во многом делал нашу работу, расчищал замусоренное пространство для нас и о себе сам все за нас сказал.
Ян Левченко:Осиротевший структурализм
Ценность подхода, который предложил Леви-Стросс, заключается не только в том, что он многое рассказывает о времени первобытном, времени мифологическом, но и в том, что он рассказывает о современности.
Аркадий Малер:Всё очень серьезно
Артур Медведев находился в центре разлома традиционалистов. Он понимал возрастающий диссонанс со временем, но стать менеджером по поставке "эзотерических учений" в глянце не мог.
Гейдар Джемаль:Продюсер традиционализма
Артур Медведев стал своеобразной точкой сборки, сделавшей возможным развитие российского традиционализма.
Аркадий Малер:Автор гимна и отец Михалкова
Что бы Сергей Михалков ни успел сделать на своем долгом пути, одно достижение в его жизни превзошло все другие – это его сын, гениальный русский режиссер Никита Михалков, искупивший своим творчеством заблуждения отца.
Михаил Майков:Царь Николиной горы
Сталинист, брежневец, монархист, православный, лауреат трех сталинских премий, друг Александра Введенского, – Сергей Михалков был всем этим одновременно и органично, без всяких внутренних противоречий и уж тем более терзаний.
Ирина Черкасова:Последний из братьев Кеннеди
За 5 до дней смерти Эдвард Кеннеди обратился с просьбой к властям штата Массачусетс обеспечить механизм моментального назначения нового сенатора в случае его кончины. "Либеральный лев" не забывал о нуждах родной партии.
Никита Куркин:На смерть "Князя Тьмы"
Год назад Роберт Новак ушел из активной политической жизни США. Теперь – из жизни вообще. Прозванный за свое предельно циничное отношение к виду homo sapiens "Князем Тьмы" журналист, входивший в число тех, кто созидал всемогущество американской медиакратии в 1960-70-е, более не будет пером громить врага.
Константин Аршин:Шаг из эпохи
Его смерть – это не просто большая потеря для современной мировой социологии, это еще один шаг, с которым нас покидает эпоха тех, кто, во-первых, делал социологию, а во-вторых, создавал ту политическую реальность, которая впоследствии и становилась объектом внимания этой самой социологии.
Александр Кокберн:От токийской огненной бури до Всемирного банка
В последние годы жизни Роберт Макнамара никогда не говорил о той социальной системе, которая привела его к вершинам власти, его - вежливого военного преступника с хорошо подвешенным языком.
Иван Коновалов:Померить экономикой войну
Макнамара вряд ли оценивал перестройку Горбачева и развал Советского Союза как победу в Холодной войне. Как человек с острым аналитическим умом он понимал, что никакой выгоды для США от этого не будет.
Брет Стефанс:От Макнамары до Обамы
Он был из той породы людей, которые полагают, что они могут использовать технократичные по свой природе, исходящие сверху вниз решения для регулирования огромных и непредсказуемых систем.