С моей точки зрения, сейчас мы вступаем в период консолидации реформаторской повестки, но то место, где мы находимся – это ещё не готовность к реформам, к революции, это как раз момент, когда уже состоялась эрозия ценностей прежнего режима, однако новая реформаторская повестка еще не до конца консолидировалась.

Очень весело собирать людей на митинги, выкатывать на сцену 70 киловатт звука, давать рок-н-ролл. Но это окошко возможностей скоро закроется. Так или иначе, тем или иным образом, но к концу марта, я подозреваю, этого развлечения у нас больше не будет. Потому что в нём уже не будет смысла, или потому, что придушат, или почему-то ещё.

Официальная реакция приходит примерно на каждую 30-ую мою статью. А что-то меняется к лучшему примерно каждую 50-ую. При этом меня считают эффективным журналистом. То есть, видимо, у других еще меньше.

Все пишут, как страшно жить. Это превратилось просто в какое-то жужжание в сети. Скучно и некреативно. Нужно искать более свежий подход к тому, чтобы вытаскивать все эти проблемы наружу. Например, ездить по тюрьмам, больницам, общаться с уголовниками и больными людьми.

Чеченские власти настолько опасны, что про них больше никто не пишет. После убийства Политковской, как и после убийства Эстемировой, этой темы как темы для серьезного исследования просто не существует.