Из сообщений российских СМИ, в сентябре 2010 года активно освещавших шумиху вокруг выхода труда Саррацина, могло сложиться превратное представление о самом предмете книги. Работа посвящена не столько мигрантам, сколько кризису социального государства в целом.

Если посмотреть внимательно на женщину, которую ислам пытается поставить под свой контроль, – мы обнаружим, что она обладает избыточным знанием и избыточным сексуальным потенциалом. Образ женщины в исламе гораздо интереснее образа мужчины.

Попытки наладить отношения с мусульманами, найти общий фундамент, относиться с терпимостью к взглядам, которые не обязательно сочетаются со взглядами либеральными, все чаще сравниваются с попытками Чемберлена умиротворить Гитлера. Для тех, кто боится исламофашизма, на дворе вновь 1938 год.

Считается, что люди незападного происхождения не подходят для западного образа жизни, но при этом страны, из которых они приезжают, почему-то нуждаются в "правах человека".

Нам придется формировать граждан Российской Федерации во многом из стороннего материала, если можно так сказать о приезжих людях. Придется пытаться их адаптировать к жизни, к правилам, к культуре российской нации.

За народом всегда должно быть закреплено право выбирать себе власть. Другое дело, что сам выбор может оказаться ошибочным. Например, ошиблись когда-то немцы, отдав свои голоса за Адольфа Гитлера и национал-социалистическую партию.

В Европу уехали многие из тех, кто был замешан в серьезных преступлениях, и теперь Европа сталкивается с нежеланием чеченских мигрантов не только ассимилироваться, но и исполнять требования закона.

Продолжительный опыт работы с сообществами мигрантов в США показывает, что поначалу они имеют тенденцию обособляться, но уже второе и третье поколение постепенно начинают ассимилироваться. То, что выглядит как провал сегодня, может обернуться успехом завтра.

Помимо ограничительных мер в отношении массовой иммиграции с юга, необходимо инициировать масштабные, трудоемкие инфраструктурные и промышленные проекты на территории трудоизбыточных стран.

Иммигранты нуждаются в динамичной экономике, гибком рынке труда и расширении доступных им каналов социальной мобильности. Важным условием для этого является стабильная правовая основа с набором ясных, разумных правил.

Становится все более ясно, что, опираясь только на этническую обособленность и отгораживаясь от богатейшей русской культуры, невозможно создать условия для прогрессивного развития своего народа.

Идея мультикультурализма несет в себе признание права на отказ от лояльности существующему порядку и, в крайнем выражении - что редко произносится прямо, - на фактический распад классической государственности как таковой.

Если бы я управлял Россией, то я бы серьезно задумался о том, чтобы избавиться от тех ее частей, которыми уже невозможно управлять. Для России пришло время отказаться от этих бывших колоний.

Европа так же принадлежит выходцам из бывших колоний европейских империй, как и так называемым европейцам. В Первую мировую войну марокканцев призывали, чтобы они гибли за свободу Франции, сражаясь с Германией.

Понятие "защиты прав большинства" просто бессмысленно. Против чего следует защищать большинство? Если речь идет о защите граждан от насилия, от тех, кто угрожают использовать насилие для навязывания своих взглядов, то такая защита нужна всем гражданам.

Все люди на «Титанике» стремились к одному – выжить. Когда корабль затонул, люди в спасательных шлюпках наблюдали за тем, как менее удачливые пассажиры боролись за жизнь в ледяной воде. У них не было выбора. Нечто схожее мы наблюдаем сегодня и в Европе.

В современной Германии немцем быть стыдно и невыгодно. Немецкому рабочему легче люмпенизироваться, чем жить ценностями истинного бюргера, которые были признаны левыми теоретиками тоталитарными и фашистскими.

Слово "популист" постепенно теряет свое негативное значение. Люди не удовлетворены результатами работы правоцентристских и левоцентристских партий, они начинают искать альтернативу.

Предполагалось, что большинство всегда “переголосует” меньшинство, но на самом деле это далеко не так; некоторые меньшинства могут устроить такой геноцид или террор в отношении большинства, что содрогнется страна или весь мир.

А гей-парад – ну что гей-парад? Я решительно не понимаю, почему это кого-то должно волновать. Государству не место в спальнях своих граждан. Одним гражданам государства не место в спальнях других граждан. И что огород городить?

Я не вижу никакого конфликта между проектом строительства нации и модернизацией, если, конечно, модернизация естественно вытекает из того пути, который был проделан данной нацией.

Стихийно, без программы национальный проект все время реализуется и в регионах, и в Москве, иначе бы Россия уже разбрелась. Люди "чинят народ", как героические российские сантехники чинят проржавевшие трубы теплоснабжения.

Сильная демократия, сильная социал-демократия в многонациональном и мультирелигиозном государстве - это вполне возможный сюрприз. По крайней мере, такой должно быть наша рабочая гипотеза.

Понятие "народ" неоднозначно. Следует различать понятия, произошедшие от греческих слов "демос" и "этнос". Слово "демократия" произошло от первого. От слова же "этнос" произошло понятие "этнократия". Эти два понятия часто путают.

Глобальный экономический кризис несколько приглушил всплеск этнонационализма. Всем казалось, что стать небольшим независимым государством – прекрасная идея, и в пример приводились такие страны, как Ирландия и Исландия.

Мировая правящая элита становится все более разноцветной и мультикультурной. В современном мире между богатыми и бедными странами уже отсутствует простая «цветная» линия, отделяющая их друг от друга.

В европейской политике существует грандиозный вакуум, который когда-то был заполнен социал-демократическими и крупными коммунистическими партиями, предлагавшими реальные альтернативы. В этом истоки ксенофобии.

Я не согласен, что страны управляются теми, кто оказывается в пределах границ этих стран в определенный момент истории. Получающаяся смесь из этнокультурных множеств – это не благословение, а бич божий.

Никакой внятной национальной политики в последние десять лет вообще даже не декларируется. Если уж искать формулировки, то формула нашей политики такая: забыть о проблеме.

Единственная мера, которая позволит России сохраниться в своих нынешних границах и состоянии – это сделать ставку на надэтническую идентичность, чтобы объединить всех живущих в России людей.

В алармистских статьях защитники европейской идентичности от мигрантов постоянно употребляют эпитеты «уютный микрокосм», «культурный оазис», «маленький мирок». На этот райский уголок, по их словам, и претендуют агрессивные мигранты.

Леонид Ионин о жизни и книге Тило Саррацина.

Идеология мультикультурализма – это представление о том, что наше общество определяется способностью приветствовать и интегрировать различия. Такого рода идеология очень сильна, например, в Канаде.

Европейская и международная англосаксонская традиция демократии исторически не в ладах с культурным плюрализмом и этническим многообразием. До установления демократии в Европе существовала уникальная политика культурного тоталитаризма.

Проблемы невозможности сосуществования различных культур не существует. Если человек является носителем своей культуры, если он воспитан в духе своей традиции, он будет образцовым членом общества.

Политкорректность начинается не с лозунгов и деклараций, а со способности поставить себя на место другого. Неважно, искренне или нет. Когда в Москве стоят пикеты в защиту Кашина, а блогеры замечают освобождение Бычкова – с этого начинается политкорректность.

Мигранты, противопоставляя себя Европе, говорят ей: "Мы имеем своего бога. Ты – не имеешь ничего. У нас есть ценности и сакральные начала – у тебя их нет. Во что мы должны ассимилироваться? Покажи?". И ответить Европе нечего.

Заполнение рынка труда, разрушение социального пакта и фракционализация профсоюзов с черного хода сообщались с мультикультуральной моделью: "Работайте все, не мешайте друг другу и будьте разными".

Жижек использует недавние шумные события только для того, чтобы в очередной раз вступить в схватку с "ветряной мельницей" – "толерантным либеральным мультикультурализмом".

«Другой» – это замечательно, но только до тех пор, пока его присутствие не начнет становиться заметным, только если «Другой» не превращается в «Чужого». В итоге сосед-иностранец оказывается «токсичным» как таковой, вместе с целой пропастью его/ее удовольствий, верований.