Саквояж Остапа Бендера, в которой и чалма, и афиши, и удостоверения, и бланки, и краски, и даже милицейская фуражка с гербом Киева – прекрасная иллюстрация инструментария современного "мозгового центра".

Если результатом смерти является труп, то уместно ли использовать знаменитую «Пляску мертвецов» по отношению к видимо активной суете давно почивших социальных групп или клубов по интересам?

Погребальная культура в мире глобализации запуталась в ритуалах и традициях. Мы уже не знаем точно, как обращаться с мертвыми. Мир давно преследуют другие покойники и требуют внимания, сочувствия, пенсий, социальных пакетов.

Playboy – это продажа и образа жизни, и некоего комплекса идей. В разные годы Playboy публиковал интервью Джона Леннона, Мартина Лютера Кинга, Ясира Арафата и Фиделя Кастро, обсуждая расовую сегрегацию и революционную борьбу.

Мода на глянец, в том числе и политический глянец, – это не столько реакция на избыточное давление со стороны государства, не столько нонконформизм, сколько следствие, если угодно, превышенного болевого порога общества.

Сегодня мы пытаемся вспомнить, как мы ориентировались в предыдущее десятилетие, но едва можем это сделать. Мы ухитрялись не видеть очевидного. Может быть, мы и сейчас по-новому ухитряемся не видеть чего-то прямо перед глазами?

Пожалуй, так называемое ускорение, которое еще в XIX веке изысканно презирал философ Константин Леонтьев, и стало главным итогом этих двенадцати месяцев. Пошел, пошел, пошел. Давай сюда инновации, давай модернизацию.

"Национальная", "коммунистическая", "демократическая", - прилагательные для Лимонова не очень важны. Гораздо важнее для него существительное после этих определений, Событие, которому он хранит верность. Это "революция".

Вспомним, как недавно забастовка железнодорожных служащих вызвала массовые беспорядки среди пассажиров, застрявших на вокзале Буэнос-Айреса, которые пришлось подавлять с помощью спецсредств. У нас до спецсредств дела, слава Богу, не дошло.

В принципе, мне очень не нравится, как люди ведут себя этой зимой. И попытка всех россиян при первой же возможности уехать куда-то, где потеплее, кажется мне немножко странной.

Беда в том, что местные успехи в залатывании инфраструктуры породили эйфорию и убеждение, что так и будет продолжаться. Что запас прочности бесконечен, что ничего серьезного не случится, что, наконец, в случае чего Бог поможет.

Эпоха договоров канула в Лету. Исчез предмет для договоров, хотя и русские и американцы вроде бы находятся в высоком тонусе, готовы бросаться в «бой» за заключение новых договоров, гарантирующих безопасность.

Президент поставил на мечту о новом рывке страны вверх, на старый глубинный архетип российской культуры и сумел удержать страну от большого политического кризиса.

Многие считают нулевые скучными, пустыми годами, безвременьем, в котором ничего не происходило. Поэтому-то и кино у нас, говорят, ни рыба ни мясо, такое, пустое. Но адресат тех упреков – мы сами.

Вот если бы меня попросили назвать главные фильмы 1999 года, то я бы сказал, не задумываясь. Теперь же мне пришлось лезть в Интернет, чтобы освежить свои впечатления от фильмов, вышедших в 2010 году.

Высказывание о Ходорковском было центром всего разговора, оно составляет новость и неожиданность, заставляет читать. Волей-неволей слушатели, читатели, зрители попытаются узнать, что было сказано помимо этих слов.

Политика – это прежде всего жизнь, а жизнь либо деградирует, либо развивается. Стабильность достигается именно за счет баланса, а не за счет того, что всё заморожено, всё под контролем, и ни одна живая душа не шевелится.

Повестка сегодня шире, чем перечень статей в энциклопедии, но Президент сфокусировался на той повестке дня, которая значима для активных слоев и групп.

Президент сказал, что в России есть много политиков, а не только он с Путиным. То есть признается, что эти люди, хотя Президент и не испытывает к ним никакого сочувствия, имеют право существовать в политической жизни.

"Драйв" расшифровывается как "свобода лучше несвободы", но приобретает отчетливые черты оформленности политического имиджа. "Драйв" – это способ сборки политики и – одновременно – принцип политического участия.

Люди сбиваются в группы именно для того, чтобы отстаивать свои общие интересы. И объединяющих принципов может быть великое множество. Это организованное многообразие и образует гражданское общество.

Манежная площадь убедительно продемонстрировала, что бывает, когда молодежная политика заканчивается, и молодежь остается предоставленной самой себе.

Перекос в сторону провластных организаций приводит к тому, что молодежная политика становится эксклюзивной, исключающей. Молодые люди делятся на две неравные группы: наши и не наши.

Процесс над Ходорковским, снятие Лужкова, трагедия с Кашиным, речь Парфенова, Триумфальная, Химкинский, мигалки, – все это стало общественным настолько, что уже не важна изначально политическая составляющая истории конфликта.

Волнения являются важнейшим фактором развития страны, надёжным «социальным движителем», заставляющим правительство быть более внимательным к проблемам граждан.

Политтехнологи – новые эмпириокритицисты – живут в вере, что никакой реальности нет, а есть лишь ощущения, которые с помощью подходящих средств манипулирования можно регулировать как угодно, создавая любые иллюзии.

Вместо преследований и сроков надо дать "Войне" премию имени Кандинского, ибо никто другой ни в живописи, ни в скульптуре, ни в инсталляции и прочих техниках ее не достоин.

Общество, называющее себя сегодня "сетевым", напоминает огромную коммуналку, где один сосед воспринимает другого как досадное недоразумение. Или помеху. Но это помеха, по отношению которой "нет ничего личного".

Москва пребывает в накаленном состоянии. Прежний градоначальник довел ее до постоянной готовности выплескивать людей на улицу. Конец нулевых застал Великий город в ожидании великих же потрясений. Дыхание гражданской войны коснулось улиц ее и проспектов.

Мы и политикам даем срок. На малые дела – год. На большие – четыре, в крайнем случае, пятилетку. На эпоху – отводим десятилетие. А десятилетие без перемен к лучшему называем застоем и спрашиваем с власти по полной программе, лишая ее своей любви.

Прокатившиеся по Европе бунты не угрожают существующим политическим системам европейских государств. Что касается нашей страны, то Россия накануне Нового года оказалась если не в революционной, то в предреволюционной ситуации.