О писателе Леониде Соболеве я почти ничего не знаю. Хотя, конечно, если сравнивать с тем, что о нем знают все остальные, то я большой специалист по Леониду Соболеву. Я знаю, что он написал двухтомный роман про моряков "Капитальный ремонт" (его нам настоятельно рекомендовал прочитать на первом курсе преподаватель этики моряка - самой, наверное, странной из известных мне вузовских дисциплин; читать его, впрочем, было решительно невозможно: по-моему, "Капитальный ремонт" - это плохой роман). Далее, я знаю, что в 1954 году на первой встрече писателей с Хрущевым на даче у последнего Леонид Соболев, если верить современникам, сильно напился. Наконец, я знаю, что Леонид Соболев стал первым председателем правления созданного тем же Хрущевым Союза писателей РСФСР, но после более скандального, чем предполагалось, исключения из этой организации Александра Солженицына был вынужден уступить свой пост Сергею Михалкову.

Я отдаю себе отчет в том, что все мои знания о Леониде Соболеве совершенно бесполезны, но втайне немного даже горжусь ими. Последний приступ такой гордости я испытал в пятницу, когда, стоя в коридорчике здания Союза писателей на Комсомольском проспекте, объяснял потерявшему меня в этом здании приятелю: "Ну я здесь, в коридоре... Рядом с бюстом... Сейчас посмотрю, кто это..." Леонид Соболев, вот кто. Удивляться по пустякам - дело неблагодарное, но бюст Леонида Соболева - большой и мраморный - меня, должен признаться, сильно удивил. Я не предполагал, что на свете бывают бюсты Леонида Соболева, да еще и мраморные.

Я рос не в Москве и вообще, пока рос, в Москве не бывал практически. А, скажем, журнал "Наш современник" читал достаточно регулярно. И из этого журнала я узнал - давным-давно, в детстве, - что через неделю, что ли, после августовских баррикад у Белого дома в Москве были еще баррикады - вот там, на Комсомольском проспекте. Префект (мне очень нравилось в детстве слово "префект" - уж больно нелепо оно звучало применительно к райкомовским чиновникам) только что созданного ЦАО с не менее смешной, чем слово "префект", фамилией Музыкантский распорядился выгнать из этого здания писателей-патриотов за то, что они занимались идеологическим прикрытием путчистов (насколько могу судить, Музыкантский имел в виду опубликованное за месяц до создания ГКЧП в "Дне" и "Советской России" "Слово к народу"; на историю страны оно никак не повлияло, зато одному из его авторов - писателю Проханову - так понравилось, что он с тех пор каждую среду пишет нечто похожее в газете "Завтра", и о том, что прохановские передовицы - это отдельный и ни на что не похожий жанр, мы с вами прекрасно знаем). Писатели не согласились с Музыкантским, завалили парадное крыльцо своего офиса на Комсомольском каким-то хламом - это была патриотическая баррикада - и не выходили на улицу то ли три, то ли четыре дня, пока Музыкантский - префекты тогда были не чета нынешним и скандалов боялись - не отменил свое распоряжение.

Об этом, в общем-то, забавном эпизоде из жизни писателей-патриотов в журнале "Наш современник" писали столько раз и в таком тоне, что я много лет искренне верил: как сто лет назад в России было два царя (один в Петербурге, второй в Ясной Поляне), так и в начале девяностых для одних точкой отсчета были баррикады у Белого дома, для других - баррикады на Комсомольском.

Только годы спустя после тех баррикад, в две тысячи первом году, я смог посетить это культовое место - дом писателей России. Вышло случайно: я был по какому-то делу в Москве и, осматривая ее достопримечательности, поехал в Ксеньинский переулок (это за метро "Фрунзенская") - я тогда был влюблен в девушку по имени Ксения, и мне показалось забавным сфотографироваться на фоне таблички с названием переулка и отправить той девушке снимок. Оказалось, переулок выходит прямо на Комсомольский проспект. Я не мог не разыскать тот старинный особнячок и не зайти в героическое здание.

И, конечно, был разочарован, потому что в злобном старичке, продававшем в грязном вестибюле неоднозначную литературу, трудно было разглядеть героя-баррикадника, а в двух маленьких кабинетах первого этажа - редакцию легендарной газеты "Завтра". Слава Богу, я не застал на месте писателя Проханова, иначе разочаровался бы и в нем. Так или иначе, я быстро ушел из того дома, надеясь больше никогда в него не заходить, чтобы лишний раз не убеждаться в том, что верить журналу "Наш современник" не обязательно.

А вот на прошлой неделе я все-таки туда сходил.

Олег Бондаренко, лидер молодежного крыла партии "Родина" - все-таки чертовски хитрый парень, бессовестно пользующийся моей репортерской доверчивостью. Ну сказал он мне, что лидер его партии Дмитрий Олегович Рогозин придет на организованный молодежным крылом литературный вечер и будет читать свои стихи - верить-то зачем? Посмотрите на Рогозина и представьте его читающим свои стихи. Ну не может, не может такого быть. А я поверил и пошел. И впервые в жизни поднялся на второй этаж, где среди икон и картин на патриотические темы стоит бюст Леонида Соболева, а чуть дальше - дверь в Большой зал, который на самом деле никакой не большой, а маленький, тесный и с неудобными стульями.

Вот в этой землянке, собственно, писатели-патриоты последние тринадцать лет и собираются. Смотрят друг на друга, чествуют юбиляров, надписывают друг другу свои никем не читаемые томики, изданные маргинальными издательствами на плохой бумаге. Потом пишут об этом в газете "День литературы" (редакция этажом ниже), потом покупают ее здесь же, на первом этаже в вестибюле. И так каждую неделю, каждый день. Это уже не "Всюду жизнь", это какое-то "Все в прошлом".

А в пятницу сюда пришла "Родина". Общаться с молодыми талантами. Молодые таланты (надо отдать должное - действительно молодые), имен которых я не смог запомнить, что-то заунывно декламировали со сцены в ожидании Рогозина. Рогозин приехал, стихов, как вы наверняка догадались, читать не стал, просто сказал что-то о текущем моменте и пообещал, что его партия учредит премии для молодых писателей. Назавтра "Родина" распространила пресс-релиз об этой премии. Будет три номинации: "Стих и штык", "Записки на погонах" и "Искра правды". Наверное, стены дома на Комсомольском проспекте настолько пропитаны прохановским Словом, Пронесенным Сквозь Ад, что всякий, кто в этом доме хоть раз побывает, начинает говорить так же, как пишет Проханов.

Неприятно бывать в этом доме. Не знаю, почувствовал ли это Рогозин и прочие живые люди, бывшие на вечере, но мне действительно было там не по себе. Здесь живет умерший тридцать лет назад Леонид Соболев, а больше ничего нет. Скажите, Рогозин, зачем вы туда ходили?