Русский журнал: Уважаемый Никита Александрович, какие основные прогнозы по поводу мирового экономического кризиса сейчас выдвигаются? Ожидать ли России его продолжения или улучшения основных макроэкономических показателей?

Никита Кричевский: Текущая ситуация в мировом экономическом хозяйстве оставляет все меньше надежд на скорое возобновление роста. Например, МВФ считает, что в этом году мировой ВВП снизится на один процент. Всемирный банк утверждает, что падение составит 1,7 процента, а ВТО – что объем международной торговли уменьшится на 9 процентов.

Созвучны и выводы многих западных экономистов. Так, лауреат Нобелевской премии по экономике 2006 года Эдмунд Фелпс, выступая на II Астанинском экономическом форуме, признался: «Кризис закончится тогда, когда стоимость активов опустится на самое дно, когда банки перестанут давать отчеты о своих потерях... Это будет концом кризиса, но не концом рецессии». Мартин Фельдштейн, профессор Гарвардского университета и член Консультативного совета президента Обамы по восстановлению экономики, выразил свои опасения так: «Экономика продолжит снижаться и в следующем году. Я не знаю, когда это закончится, но прогнозы о том, что рецессия прекратится к концу этого года, слишком оптимистичны».

Однако, даже если в следующем году мировая экономика начнет уверенно выздоравливать, России от этого будет ни холодно ни жарко.

Все последние годы на мировых рынках надувались огромные «пузыри». К примеру, за 2007 год цена на нефть выросла в два раза: с 50 до 100 долларов за баррель, в то время как снижение добычи составило всего 0,9 процента, а рост мирового потребления – 1,2 процента. Такой рывок случился, прежде всего, за счет увеличения денежной массы в ведущих экономиках (только в США за 2003–2007 годы количество долларов увеличилось на 48 процентов). «Горячие» деньги нужно было куда-то инвестировать, и нефть, а также фондовый рынок и недвижимость стали наиболее привлекательными адресатами вложений.

В ближайшие пять–семь лет ожидать повторения подобных «ралли» не приходится, хотя бы потому, что огромные объемы денежных средств попросту «сгорели». Отсюда вывод – сырьевая модель развития российской экономики вследствие воздействия неблагоприятных внешних факторов исчерпала себя. Впереди либо коллапс, либо сложнейший период структурной перестройки, степень тяжести которого будет зависеть от того, как скоро система государственного управления «просчитает» приближающийся тупик.

РЖ: Существуют ли «партия короткого кризиса» и «партия длинного кризиса»? Какие политические ставки разыгрываются при помощи темы кризиса?

Н.К.: В последние месяцы в рамках по-прежнему в целом единой государственной «управляющей компании» сформировались две партии – «короткого кризиса» и «длинного кризиса». К первой партии можно отнести Игоря Шувалова, Игоря Сечина, Сергея Чемезова и «примкнувшую к ним» Эльвиру Набиуллину. Ко второй партии относятся в первую очередь Алексей Кудрин и Аркадий Дворкович.

Различия в позициях проявляются по единственному вопросу – вопросу использования международных резервов страны. Первые считают, что российский кризис, возможно, вблизи дна, а значит, существенную часть резервов можно направить на оказание помощи олигархам – от воплощения проектов по слияниям и поглощениям до финансирования погашения внешней задолженности. Вторые полагают, что худшие времена впереди, следовательно, в бюджетных тратах нужно быть максимально осторожным.

Доводы «партии короткого кризиса» основываются на статистике за февраль этого года: в феврале по сравнению с январем практически все виды обрабатывающей промышленности (за исключением производства кокса и нефтепродуктов) показали рост. Например, в текстильном, швейном, кожевенном производстве более чем на треть, а в производстве машин и оборудования – почти на 90 процентов. Кроме того, согласно данным Росстата, в феврале по сравнению с январем реальная заработная плата выросла на один процент.

Аргументация «длинных» сводится к тому, что, по большому счету, кризисных потрясений в России еще не было. Между тем доля проблемных, сомнительных и безнадежных ссуд в банковском секторе нарастает. Увеличивается и объем просроченной кредиторской задолженности предприятий, на конец января превысивший 1 трлн рублей (почти столько же запланировано на поддержку банковской системы на весь год). Средств, необходимых для поддержки «рабочего» функционирования «кровеносной системы экономики», может не хватить.

Сложившаяся конфигурация политических сил до недавнего времени выглядела патовой, учитывая, что все представители неформальных партий одинаково близки к российскому дуумвирату. Но из, казалось бы, безвыходной ситуации был найден простой и изящный путь к разрешению противоречий – «облигации федерального займа» (ОФЗ). С помощью известных финансистам схем (замещение реальных денежных средств государственными бумагами) будет возможно списать долги «капитанов бизнеса» перед крупнейшими российскими банками, профинансировать возврат внешней задолженности, прежде всего, перед «карманными» офшорными структурами (по итогам девяти месяцев прошлого года 54,6 процента внешних займов поступило именно из офшоров), докапитализировать некоторые кредитные организации.

Такие действия властей имеют весьма отдаленное отношение к реальным антикризисным действиям.

РЖ:Можно ли хотя бы приблизительно описать, какая социально-экономическая ситуация складывается в России в результате кризиса?

Н.К.: «Программа антикризисных мер правительства Российской Федерации на 2009 год» не содержит институциональных мероприятий по смене российской экономической парадигмы. В основе программы – воззрения представителей «партии короткого кризиса», как и прежде, уверенных в том, что любую социально-экономическую проблему можно «залить деньгами». Но, поскольку сырьевая модель роста, базирующаяся на стимулировании иждивенческого спроса, достигла предела, рассчитывать на то, что в скором времени «нефтегазовое солнце» вновь выглянет из-за кризисных туч, не приходится.

Вероятно, Россия, как в «лихие девяностые», будет стоять с протянутой рукой в коридорах международных финансовых организаций. Но страны, израненные тяжелейшим кризисом, станут смотреть на Россию не как на нуждающуюся в помощи посткоммунистическую державу, а как на обладателя огромных природных ресурсов, не способного защитить экономическую и территориальную независимость.

Однако это – нерадостные перспективы следующего десятилетия, а пока при сохранении прежнего курса государственного управления экономикой в ближайшие год-два нас ожидают продолжение прежней практики коррупционного присвоения части средств федерального бюджета, исчерпание резервных авуаров, отток капиталов за границу, связанная с этим дальнейшая девальвация рубля, инфляция, реальное и фиктивное банкротство коммерческих банков и предприятий. Подзабытый кризис неплатежей, денежные суррогаты, бартер вновь станут реальностью уже во второй половине этого года, когда банки начнут ощущать проблемы с возвратом кредитов, а предприятия – с их погашением.

Промышленность, за исключением добычи полезных ископаемых, продолжит падение, пусть и более плавное в сравнении с концом 2008 – началом 2009 года. Второго рождения малого предпринимательства не будет. И не потому, что поддержка «предпринимательской инициативы» 55,8 тыс. безработных или предоставление 30 млрд рублей ВЭБу для развития частного предпринимательства не смогут изменить ситуацию, а потому, что не видно никаких положительных изменений в институциональном фундаменте экономики. Программа государственных гарантий по кредитам реальному сектору в 300 млрд рублей изначально является блефом, так как по действующему бюджетному законодательству ответственность по этим гарантиям не солидарная (взаимная), а субсидиарная (дополнительная), наступающая после исчерпания других источников для погашения обязательств.

Социальные аспекты кризиса начнут усугубляться вместе с исчезновением сбережений, которых хватит приблизительно еще на полгода. Накопления «на черный день» есть менее чем у 30 процентов наших сограждан. Возрастет удельный вес «серых» доходов, а бороться с теневым сектором, оцениваемым ВБ в 49 процентов ВВП, власти не станут по двум причинам. Во-первых, контроль над теневыми трансакциями давно перешел в руки силовых структур, а во-вторых, в кризисные годы теневой сектор обеспечит дополнительную занятость.

Доходы федерального бюджета снизятся не менее чем на треть, а финансировать бюджетный дефицит в следующем году можно будет или с помощью печатного станка, или посредством внешних заимствований.

Беседовала Любовь Ульянова