Вольному издателю – воля

От редакции.На нас катится целая волна осенних книжных ярмарок. И для писателей, и для издателей, и тем более для покупателей книг книготорговля является постоянно обсуждаемой больной темой. Интеллектуальная книга – плохой бизнес. Даже можно сказать, очень плохой: вложения возвращаются медленно, дистрибуция такова, что напоминает челночную торговлю 90-х гг.: вышел тираж – в пятьдесят магазинов взяли по одному экземпляру.

Писатель Сергей Алхутов сходил на ярмарку Бу!фест и прислал в «Русский журнал» свои соображения. Мы этот текст показали Борису Куприянову (Фаланстер) и Владимиру Солдатову (коммерческий директор Издательства «Европа»).

* * *

Сергей Алхутов, писатель:

Моя френдлента вот уже неделю пестрит постами о приближающемся Boo!фесте. Пишут его организаторы, участники, посетители. Мало кто, однако, называет его полным именем — «фестиваль вольных издателей». Может быть, дело в том, что пятый Boo!фест собрал куда больше хэндмейдеров, чем книжников. А может быть, есть и более глубокие причины.

Обдумывая название феста и неохотное его употребление широкими массами, я вспомнил название одной из книг Антона Кротова — «Практика вольных путешествий». В нём использовано то же самое характерное слово, и что ещё более характерно, никто сейчас автостоп вольными путешествиями не называет. Как-то не прижилось.

Отчего слово, выражающее значимую для многих ценность, нечасто употребляется в разговорном языке? Мне кажется, дело в его неоднозначности. Оно может означать диаметрально противоположные вещи. Воля — свобода. Но воля — и дисциплина (вспомним юношей, ставивших перед собой торт и не евших его для воспитания силы воли). Для воспитания воли следует отказаться от выполнения собственных краткосрочных желаний.

Скажем больше: если человек намерен отказаться от выполнения одного из своих желаний, значит, некоторые его желания противоречат другим — иначе с чего бы ему отказываться? Воля возможна только там, где есть конфликт и попытка решить его силовым путём, через подавление.

Если понимать оборот «вольные издатели» как «издатели, обладающие волей», неизбежно приходишь к выводу: они с кем-то или с чем-то конфликтуют, что-то в себя не пускают. Может быть, они этого до головной боли хотят, исходят по этому чему-то слюной, но — нельзя! Такова их воля.

Пообщавшись с теми, кто торговал на Boo!фесте, я заподозрил, что вольные издатели, как и все нормальные люди, хотят денег. Но доходы их на фестивале невысоки. Может быть, их вольность состоит именно в том, что они не позволяют себе иметь высокий доход, не пускают в свой бизнес большие суммы?

Деньги, которые может получить небольшое издательство — это деньги либо с авторов, либо с покупателей. Барьер «не брать с авторов денег» те, кто сейчас работает в издательском бизнесе, начали преодолевать, кажется, ещё в конце девяностых — начале нулевых. Именно тогда стали выходить многочисленные сборники никому не известных интернет-писателей, готовых заплатить за то, что их напечатают на бумаге. На таких писателей смотрели с почти пониманием и некоторым сожалением, на их издателей — косо. Но эти последние, плохо ли, хорошо ли, делали своё дело — получали доход с авторского тщеславия.

Однако не все авторы, чьими книгами торговали на Boo!фесте, ныне живы. А значит, и деньги получишь не со всех. На некоторых точках были выставлены разнообразные репринтные издания, продавали и Толкина, и Идриса Шаха, и новые издания русских классиков. Кто за это заплатит? Уж явно не Толкин. За такие проекты, как правило, сперва платит сам издатель, а затем он возвращает себе деньги, продавая книги.

И деньги, которые издатель получает с продаж — это доход с человеческой потребности знать, с потребности получать ответы на важные вопросы. И если покупатели жаждут знаний, если они приходят на фест, а доход продавцов невысок — любой вправе предположить, что продавцы получению дохода каким-то образом сопротивляются.

В самом деле, отсутствие яркого оформления на большинстве фестивальных лотков, презентации, проходившие преимущественно в штатном разговорном жанре, мизерное количество промо-акций (например, листовки на фестивале не раздавал почти никто) вполне могут быть истолкованы как признаки пассивного сопротивления издателей собственному доходу.

В чём причина такого сопротивления? Не исключено, что в том, как в России понимают коммерцию. А понимают её как «впаривание», как конфликт между продавцом и покупателем за деньги покупателя, в результате которого продавец побеждает и отнимает у покупателя деньги, всучивая ему что-то ненужное.

Если подходить к коммерции с такими мерками, получается, что покупатель приобретает нечто (например, книгу) по той причине, что у него не хватило силы воли отказаться от ненужной ему вещи.

А если вам эта мысль не нравится — вы используете всю свою силу воли на то, чтобы не допустить несправедливости и, не дай бог, не «впарить» человеку что-то ненужное, что у вас есть. И окажется, что ваш торговый лоток забит никому не нужными вещами. Но тогда зачем вы здесь?

Что ж, видимо, и вправду вольному — воля. А невольному, тому, кто позволяет доходу прийти в свой книжный бизнес, кто этому не противится — всё остальное. Только, как пели Иваси, лучше быть нужным, чем свободным.

Борис Куприянов, один из основателей и директор книжного магазина Фаланстер, издатель и публицист:

Текст мне трудно комментировать: я на Буфесте не был давно, что такое «вольные» издательства не очень понимаю. Буфест никогда не был преимущественно книжной ярмаркой, на нем всегда преобладал разного рода хенд-мейд.

Моим товарищам и мне ближе определение «независимые». Независимые издатели (и книжные магазины) – те, кто не входят в концерны и живут только с издания/продажи книг. Книги для нас – ключевое слово, мы «сопутствующим товаром» не торгуем и являемся поборниками чистой книжной торговли. То есть не считаем, что книги – товар, который следует продавать вместе со всякими веселыми штуками для развлечения.

Те ярмарки, которые мы делаем, например, ярмарка 9-10 сентября в Политехническом музее - «Новая площадь» - это, в первую голову, – книжные ярмарки. Торговля независимых издательств, презентации книг, чтения стихов. Единственное наше требование к издателям – чтобы цены на книги были меньше, чем в магазинах.

Владимир Солдатов, коммерческий директор издательства «Европа»:

Ответ на вопрос, поставленный автором, на первый взгляд совершенно очевиден и не стоит внимания. "Большие деньги", упомянутые в тексте, тыкают холеным пальчиком в свой i-pad, за две секунды понимают денежный расклад и забывают при этом про книгоиздание, вернувшись к биржевым сводкам. Но это только на первый взгляд.

Я абсолютно согласен с автором в том месте, где он рассуждает о неверном понимании коммерции как "впаривания". Совершенно очевидно, что на книжном рынке сложилась несправедливая по отношению к читателю ситуация. И, кстати, "те, кто позволяет доходу прийти в свой книжный бизнес", вынуждены усугублять эту несправедливость. Издержки книгоиздания, и особенно - книгораспространения растут, издатели и торговцы перекладывают свои риски на покупателя. А если считать, что книга удовлетворяет "...потребности знать, потребности получать ответы на важные вопросы", то для этого есть отличная альтернатива - Internet. Погуглил - получил ответ на конкретный вопрос, и никаких проблем!

Но чтение - это творчество. Между автором, издателем и читателем должно быть взаимопонимание и взаимоуважение. В таком контексте слово "вольный" в применении к издателю следует понимать как "делающий то, что хочет". Вольный издатель делает те книги, которые ему нравятся, будь то его сосед по лестничной клетке или Данте, и ищет для этих книг читателя-единомышленника.

Для такого поиска совершенно необходимы мероприятия, подобные Воо!фесту. И скромный формат, и разговорный стиль презентаций здесь вполне оправданы.

Кстати, есть масса примеров, когда никому не известный писатель, изданный в маленьком издательстве, но нашедший с помощью этого издательства своего читателя, попал в ассортимент "тех, кто позволяет доходу прийти в свой книжный бизнес", и издается теперь, и продается большими тиражами.

       
Print version Распечатать