Русский Журнал:Трагедии в "Норд-Осте" и в Беслане стали самыми сильными потрясениями для общества. На ваш взгляд, что объединяет и что разделяет эти события?

Илья Яшин: Теракты в "Норд-Осте" и в Беслане - звенья одной цепи. Причина этих событий - война в Чечне. Власти пытались это отрицать, но это, по-моему, настолько очевидно, что спорить здесь не о чем. Повторюсь, причиной терактов, которые случаются последние годы в России, является война в Чечне, которую развязал Владимир Путин в 1999 году. Война, которую он обещал провести быстро и молниеносно в качестве антитеррористической операции, затянулась на долгие годы и обернулась для нас и "Норд-Остом", и Бесланом, и другими терактами, с одной стороны, а с другой стороны - ежедневными похоронками из Чечни как со стороны чеченского гражданского населения, так и со стороны представителей силовых органов, которые там постоянно гибнут.

Мы настолько глубоко увязли в Чечне, что не очень понятно, как будем выбираться. Я хочу подчеркнуть, что Владимир Путин во многом несет личную ответственность за это. Владимир Путин пришел к власти во многом благодаря милитаристской истерии, которая была развязана в 1999 году. Как мне кажется, во многом на крови Чечни он стал президентом. Рейтинг Путина молниеносно вырос в 1999-2000 годах на чеченской войне. Так молниеносно рейтинги растут только на крови.

"Норд-Ост" и Беслан объединяет то, что правоохранительные и силовые органы продемонстрировали абсолютную недееспособность. Проезд вооруженных боевиков по Москве до Дубровки и проезд из Чечни через территорию практически всей Осетии оставляет много вопросов. Грузовик, полный боеприпасов и до зубов вооруженных боевиков, запросто проезжает через территорию целого региона, и никто его не останавливает, а если останавливает, то пропускает. Это абсолютная несостоятельность и непрофессиональность правоохранительных органов. Очень много вопросов остается по операции спасения заложников. Не факт, что власти выбрали наиболее адекватный способ освобождения людей.

РЖ:А не кажется ли вам, что в случае с "Норд-Остом" власть действовала более решительно и более грамотно, нежели это было сделано в Беслане?

И.Я.: Мне сложно это оценить. Основным критерием остается количество жертв. Я не специалист по освобождению заложников, поэтому мне сложно оценивать статистику: 30 процентов погибло - значит нормально, 40 процентов - допустимо? И так далее. Я вижу: погибло очень много людей. Как простому человеку мне достаточно сложно объяснить, что операция поведена успешно, если погибло больше сотни человек. У меня не укладывается в голове, как можно назвать операцию успешной, когда погибло столько заложников!

РЖ:Какова была ваша первая реакция на теракт, что вы думали в первые минуты после того, как узнали о нем? Прокомментируйте реакцию общества в целом.

И.Я.: В первый момент, конечно, был шок. Я думаю, что практически у всех реакция была одинаковой. Это был совершенно новый этап в развитии терроризма на территории России. Очень сложно было поверить в то, что все происходит на самом деле. Точно так же очень сложно было поверить в то, что будет столько жертв. Очень долго оставалась надежда, что все разрешится хоть сколько-нибудь благополучно, когда стало понятно, сколько детей находится в заложниках, причем совсем маленьких детей. Оставалась надежда, что здравый смысл возобладает и именно тот факт, что в заложниках оказались дети, позволит разрешить ситуацию бескровно. Но, к сожалению, этого не случилось.

РЖ:Как вы считаете, какие ошибки были допущены участниками процесса?

И.Я.: Здесь очень сложно оценивать, что может быть "так", а что - "не так". Понятно, что все стремились по возможности разрешить эту ситуацию. Но для меня до сих пор остается загадкой история с Анной Политковской, которая, как она сама утверждает, была отравлена по пути в Беслан. Мне сложно это оценивать.

РЖ:Как вы думаете, Масхадова допустили бы до переговоров? Было бы это правильно?

И.Я.: Я уверен, что нет. Уверен, что власть не пошла бы на это, даже если участие в переговорах Масхадова гарантировало бы сохранение жизни детей. Это был бы слишком большой удар по репутации власти. Власть, как показывает практика, не готова жертвовать своей репутацией ради спасения человеческих жизней.

РЖ: А провал бесланской операции разве не отразился на репутации? Мне кажется, власть понимала, какие последствия для нее повлечет неудача.

И.Я.: Как показывают годы противостояния власти и терроризма, руководство страны с более легким сердцем идет на силовые операции, которые чреваты какими-то потерями, чем на то, чтобы поступиться принципами во взаимоотношениях с чеченскими боевиками.

РЖ: Это правильно или нет? Например, Израиль в большинстве случаев не ведет переговоров с террористами и тем самым не дает повода для шантажа.

И.Я.: Я могу сказать, что ошибочен весь курс власти. Это показывает возрастающее количество жертв, начиная с 1999 года и заканчивая нашим временем. Это говорит о том, что власть совершила большую ошибку, начав войну. Переговоры или силовой вариант - это уже вопросы тактики, и все-таки вопросы специалистов, а не политиков.

РЖ: Интерпретация политиками теракта разнится. Осталось ли ощущение "пиара на крови"? За кем в массовом сознании осталась победа в попытке определять правых и виноватых? Кто выступал ньюсмейкерами и кто публично что-то говорил на эту тему?

И.Я.: Я лишь примерно помню тот период и не готов говорить о том, кто определял общественную точку зрения. Я не уверен, что сейчас смогу дать какую-то адекватную оценку этому периоду. Но я прекрасно помню, что в массовом сознании осталось, мягко говоря, непонимание итогов этого всего "мероприятия". Я прекрасно помню возмущение, которое вызвала отставка министра внутренних дел Северной Осетии и назначение на его должность его же заместителя. Образно говоря, подошли к дереву, ударили по нему ногой, птицы все слетели, а потом сели обратно, лишь поменявшись ветками. Вот это, я помню, вызвало в общественном сознании возмущение. Много вопросов оставалось после "Норд-Оста". Например, когда депутаты Мосгордумы дружно наградили себя медалями за спасение жертв "Норд-Оста", это вызывало возмущение.

РЖ:Как вы можете оценить политические последствия теракта в Беслане?

И.Я.: Если оценивать действия Владимира Путина, то он очень целенаправленно и цинично использовал трагедию Беслана для укрепления своей личной власти. Именно Бесланом была оправдана система назначения губернаторов лично президентом. Какое это имеет отношение к терроризму - абсолютно непонятно. Тем более что практически все губернаторы в итоге были переназначены Путиным. Еще раз подчеркну, это циничная попытка использовать трагедию Беслана в своих личных политических, корыстных интересах со стороны г-на Путина.

РЖ: По вашему мнению, какие-нибудь выводы были сделаны?

И.Я.: Ничего положительного, поскольку война в Чечне как продолжалась, так и продолжается до сих пор, практически ежедневно мы получаем похоронки. Через короткие периоды времени взрывается очередной грузовик с очередными солдатами, очередной взрыв гремит в какой-нибудь местной администрации. За эти годы власть показала, что не умеет делать адекватные выводы из ситуации. По большому счету, кризис в Чечне сохраняется. Он просто стал вялотекущим. Учитывая, что приближаются новые выборы, не исключено, что кризис снова будет обострен.

РЖ: Какой кризис, что вы имеете в виду?

И.Я.: Чечня продолжает "тлеть". Когда подует ветер новых федеральных выборов, не исключено, что там снова разгорится огонь.

РЖ: В каком качестве оказалась оппозиция в России после Беслана?

И.Я.: После Беслана были откровенно "закручены гайки" со стороны власти. Окончательно был принят курс на уничтожение публичной политики, были еще больше "закручены гайки" на телевидении в плане цензуры на тему Чечни вообще и терроризма в частности. Система стала более жесткой.

РЖ: Есть мнение о том, что Путин изменился после Беслана. Трагедия нанесла не удар не только по его рейтингу, но и по нему самому в психологическом плане. Вы не согласны с таким мнением?

И.Я.: Я могу судить о том, изменился Путин или не изменился, по его действиям. Если он изменился, то изменился в худшую сторону.

РЖ: Только он или вы имеете в виду действия всей команды президента?

И.Я.: Я думаю, речь нужно вести лично о Путине, который фактически развязал эту войну. Общенациональная трагедия была использована им в личных политических интересах для укрепления своей личной власти, для "закручивания гаек" и борьбы с оппозицией.