Марсель Жуандо. Похвала сладострастию / перевод Т.Источниковой. – Тверь: Kolonna publications, 2014.

25 мая 1895 года Оскар Уайльд был признан виновным и приговорен к двум годам тюремного заключения с каторжными работами. Впрочем, столпом нравственности он себя и сам не считал: «Все же я не очень-то похож на невинного агнца…Да, конкретные обвинения несправедливы. Но это не более чем частность. Если ты напился пьян, какая разница, красное вино ты пил или белое?» (из письма Роберту Россу из Редингской тюрьмы от 1 апреля 1897 г.)

На судебных процессах Уайльда спрашивали о многом. Был среди вопросов и такой: «Удовольствие – это единственное, ради чего стоит жить, на Ваш взгляд?» Оскар Уайльд ответил так: «Я думаю, что самореализация – первейшая цель в жизни, и реализовать себя через удовольствие прекраснее, чем через страдание. В этом я всецело на стороне греков. Это языческая идея».

Поиски удовольствий завели Уайльда достаточно далеко: «Перечень моих извращенных страстей и болезненных увлечений мог бы занять немало пламенеющих страниц».

Сто лет назад сумеречные искатели Удовольствия скрывались, подобно христианам эпохи катакомб. В «Обретенном времени» Пруста есть яркое описание тайного Парижа военного времени.

«Многих больше, чем моральная свобода, прельщала темнота, внезапно упавшая на улицы. Они знали, что не останутся там в одиночестве. Немедленный ответ тела, которое придвигается ближе, дает нам понять, что та (или тот), к кому мы безмолвно обратились, лишена предубеждения и исполнена порока, и наше счастье разрастается, мы впиваемся в этот клад, не глядя на него и не спрашивая разрешения. Но темнота все длится; завсегдатаи Жюпьена вкушали не организованное удовольствие, но нечаянную встречу в Неведомом, справляя, в раскатах вулканических взрывов, во чреве дурного помпейского места, тайные обряды».

Скрывалось Удовольствие от недоброжелателей и преследователей и в душном пару петербургских бань, где его обыкновенно легко находили заинтересованные. Михаил Кузмин оставил подробный рассказ о посещении бани на Бассейной улице.

«Так я вам банщика хорошего пришлю, - говорил пускавший, смотря как-то в упор. – Да, пожалуйста, хорошего, - сказал я растерянно, куда-то валясь под гору… Я был в страшно глупом, но не неприятном положении, когда знаешь, что оба знают известную вещь и молчат. Он мне нравился вообще, как молодой мужчина, непротивный и доступный. После общего приступа и лепета мы стали говорить, как воры… Поцеловав меня на прощание, Александр удивился, что я пожал ему руку. В первый раз покраснев, он сказал: «Благодарствуйте» и пошел меня провожать» (дневниковая запись 23 декабря 1905 г.).

Если позволяли погода и климат, «в Одессе, Севастополе даже гимназисты ходят на бульвар искать встреч, зная, что кроме удовольствия могут получить билет в театр, карманные деньги» (дневник Кузмина от 10 октября 1905 г., рассказ музыканта И.Покровского).

А теперь из Российской империи начала ХХ века перенесемся в Румынию конца Второй мировой войны.

«Со мной случилось запретное. Оно было ни на что не похожим, грязным, бесстыдным и прекрасным. Это произошло на самом краю Ольхового парка, за поросшим ковылем холмом. На обратном пути я зашел в круглую ротонду: сквозь резные деревянные решетки проникал слепящий свет. Это был узор моих дебрей. В той ротонде я поклялся себе, что никогда больше не приду в этот парк.

Чем сильнее я себя сдерживал, тем скорее снова бежал туда – уже через два дня. Я шел на второе рандеву с тем же, первым мужчиной. Его звали Ласточка. Второй мужчина был новичок, его звали Сосна. Третьего звали Ухо. Потом появились Дрозд и Шапка, позже – Заяц, Кошка и Чайка, затем – Жемчужина.

В том парке была тропа звериной нежности, по которой я позволял себя вести».

Так начинает свой роман о депортированных немцах Герта Мюллер, а в основу повествования легли, в частности, воспоминания поэта Оскара Пастиора.

В 1951 году во Франции небольшим тиражом вышла книга Марселя Жуандо «Похвала сладострастию». В ней писатель в чеканной и афористичной форме объясняет свой выбор, сделанный в пользу Удовольствия.

а) Люди, наиболее склонные к удовольствию, менее злы, менее способны ненавидеть.

б) Зла не может быть в счастье, радости, удовольствии – оно лишь в несчастьях и страданиях, не зависящих от нас; однако плохое настроение, грусть, зависть – все это мы сможем изменить.

в) Удовольствие, которое себе доставляешь, должно быть соразмерно тем страданиям, которые соглашаешься переносить добровольно. Очевидно, что удовольствие избегает слабаков.

г) Удовольствие от ощущений или от созерцания – единственное, что может дать жизнь.

д) Удовольствие обходится без лиц и личностей. Дружба и любовь – наоборот. Речь о том, чтобы не лишить его уважения, напротив, приумножить его очарование, притягательность, достоинство в глазах партнера, чаще всего незнакомца.

е) В каком-то смысле, неверность – это верность: верность удовольствию, заставляющая переходить от одного удовольствия к другому.

ж) Удовольствие неведомо почти никому на свете из-за отсутствия легкости, что не исключает серьезности, но предполагает изящество. Речь идет о том, чтобы парить, не теряя при этом веса, как балетный танцор или лунатик.

з) Начиная с определенного момента, мы больше не любим никого: у нас остается слишком мало иллюзий по поводу тех, кого мы обнимаем. Однако любовь и удовольствие одарили нас достаточно, иначе мы все равно что и не жили. Все удовольствия, которые мы испытали в жизни, увековечены в нас, поскольку мы сумели сделать их незабываемыми.

и) Старость постепенно склоняет к тому, чтобы любоваться красотой издалека. Я отношусь к удовольствию с достаточным почтением, чтобы отказаться от него прежде, чем я полностью утрачу привлекательность. Как уважать свои былые удовольствия, когда видишь, что нынешние превращаются в пародию на них?

Выпуском «Похвалы сладострастию» на русском языке издательство Kolonna publications завершает публикацию своеобразной «трилогии о любви» замечательного французского писателя Марселя Жуандо. В первой книге «О моем падении» (1939) герой карабкался, сопровождаемый ангелами, по веревочной лестнице, привязанной к звездам. Во второй книге «Хроника страсти» (1944) герой стремился к той степени страсти, когда соглашаешься оказаться в аду один, если точно знаешь, что любимый в раю. И, наконец, в третьей книге герой достиг владений сладострастия, где никогда не будет места ни осуждению, ни ненависти.