Носители верховной власти настоятельно обращают к обществу тезис об «умной экономике».

По большому счёту, «умная экономика» - совсем не народно-хозяйственная категория. Это попытка перекодировки принципа, на котором строилось консенсусное большинство, а значит и весь распорядок общественного мировосприятия. В своём выступлении на 11 съезде «Единой России» президент Медведев неслучайно вновь проговорил эти слова. Съезд состоял из делегатов путинского консенсусного большинства. «Умная экономика» и новый дискурс модернизации для этого большинства вызов: исчезнуть или перемениться?

Основополагающим принципом путинского большинства была целерациональность: выгода как предельное и одновременно минимальное условие сообщества. Предельно неравный доступ к благам компенсировался общераспространённостью представления о том, что финансовые возможности – универсальный заменитель любых форм блага (при фактическом исчезновении вопроса о долге). Путинское большинство, сделало, с одной стороны, явью чубайсовскую грёзу о приватизационном обществе дольщиков и конкурентов. С другой – оно устранило всякую грань между народом и бюрократией. Это, в свою очередь, явилось логическим завершением советского социализационного проекта, в котором тотальная бюрократизация народа была подспудным замыслом, но не реальностью.

Став реальностью при Путине, бюрократизация народа привела к тому, что демократия оказалась синонимом капитализма, а народ превратился в номинальную категорию и заповедное имя. Не только куршавельский кутила или планктонный клерк, но и последний бомж не хотят, да и не могут идентифицировать себя с народом. Превращённое в идеологический тренд солженицинское «сбережение народа» оказывалось в этой ситуации реализацией проекта бюрократии без народа. «Умная экономика» - это прежде всего разотождествление народа с бюрократией, возвращение ему статуса социального субъекта. Делается это довольно примечательным способом: дабы избежать воскрешения призраков горбачёвщины, народ рассматривается не как политическая единица, а как предмет беспрестанной эмансипации. Управляемой. Планомерной. Темперированной, как клавир.

Эмансипация – главный управленческий тренд постиндустриализма. Постиндустриализм – это не некоторая сумма элементов коммуникативной инфраструктуры, а принципиально новое устройство механизмов властного принуждения. Принуждать – не закрепощая, а беспрестанно освобождая. Принуждать – не лимитируя выбор, а расширяя его возможности. «Умная экономика» – это политэкономия новой власти, фактором которой являются уже не стоимости, но ценности. Управление через выбор и освобождение предполагает экстаз ценностного сознания. Однако ценностное сознание не стоит принимать за чистую монету. Это наивысшая форма спекулятивизма.

Поэтому «умная экономика» окончательно ставит крест на двухсотлетней истории интеллигенции. Сама возможность интеллигенции предполагала политику духовной ангажированности, «ценностную рациональность», по Веберу. Делай, что должен, и будь что будет. Принцип «ценностной рациональности», не столько противостоит «целерациональности», сколько утверждает её в своих правах. Суть интеллигентского отношения к жизни в том, чтобы не замечать этой связи. Ценности в представлении интеллигенции – единственное, что детерминирует существование. Ценности ведут вечную войну с фактами и факторами. Сегодня настало время понять, что это ложное противостояние. Нет ни ценностей, ни фактов самих по себе. Настоящие ценности – это объекты, функционирующие как медиа, которые порождают новые сознания и сообщества.

«Умная экономика» – это не широкополосный интернет. «Умная экономика» – это производственная система, позволяющая создавать такие вещи-медиа. Для возникновения «умной экономики» не нужны «народ» и «интеллигенция», которые соотносились как представляемые без представителей и представители без представляемых. Для «умной экономики» нужен принципиально иной альянс «интеллигенции» и «народа», превратившихся в новую социальную общность. Прообраз этой общности в советской инженерной культуре, рекрутированной из народа, но ставшей условием наиглавнейшей формы модернизации – принципов самого обновления жизни.

Это модернизация методом развития и диверсификации производств. Но прежде она совершается в сознаниях и сообществах. Главная загвоздка в создании «умной экономики» в том, что это борьба лучшего со стремительно стареющим хорошим. В такой борьбе хорошего с лучшим – главная коллизия нашей модернизации, которая порывает с любыми классическими версиями модернизационных программ, сориентированными на обнуление прежних результатов и начало с чистого листа. У нас нет привилегии чистого листа, зато есть настоятельная необходимость обновить прежнюю систему представлений о новом и современном. В этом условие и цель того, с чем соотносит нас концепция «умной экономики».