Тридцатая любовь

Литературные, как, впрочем, и всякие другие пристрастия - явление очень субъективное, и я не хочу никому навязывать свое мнение (тем более что и не получится - даже если бы хотелось), но всерьез считаю роман Владимира Георгиевича Сорокина "Тридцатая любовь Марины" одной из, может быть, пяти лучших книг, когда-либо написанных на русском языке.

Уж не знаю, насколько справедлив был автор к действительности одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, в котором происходит действие романа (наверняка справедлив), но то обстоятельство, что сюжет книги идеально ложится на действительность, окружающую меня сегодня, здесь, в Москве две тысячи пятого, - вот от этого обстоятельства мне, честно скажу, делается не по себе. Все, что есть сейчас, слишком похоже на происходившее вокруг Марины, и, наверное, то, что я, автор этой колонки, - не женщина-лесбиянка, является единственным различием между мной и сорокинской героиней.

Поясню. Марина у Сорокина - девушка, чья социальная активность безусловно выше средней по стране. Она тусуется с какими-то панками, поющими песню "Наблюй, наблюй, а вытрет мать моя" и пьющими мочу из стаканов (на то автор и калоед), пьянствует с американским славистом, изучающим русский мат и декламирующим стихи Баркова, ходит в гости к диссидентам, у которых главная забота - очередная голодовка находящихся в лагерях соратников, дружит с чиновником из ЦК, подкармливающим ее пайками из спецбуфета, и так далее; иными словами, все, абсолютно все формы живой жизни в тогдашней Москве доступны Марине, мимо нее не проходит ничего.

И она, будучи девушкой неглупой, даже прямо скажем - умной, прекрасно понимает, насколько убога и омерзительна эта живая жизнь. Насколько чудовищны и панки, и диссиденты, и славист, который, напившись, выкрикивает что-то русофобское, на что Марина как нормальный русский человек искренне обижается. Круг за кругом проходит она этот советско-интеллигентский ад, понимает, что по-хорошему ей нужно срочно из этого ада вырваться, - и вырывается. Куда? А путь только один. Такого мощного финала нет ни у одной самой великой книги - оргазм с парторгом (та самая тридцатая любовь) под звуки гимна, утром - портрет Солженицына в костер и, по протекции того же парторга, - на завод. Язык незаметно становится из живого суконно-соцреалистическим, героиня вдруг называется уже не Мариной, а по фамилии - Алексеевой, а еще через сколько-то страниц - и вовсе товарищем Алексеевой, и многостраничная компиляция из газетных передовиц и генсековских речей, в которую так же незаметно превращается повествование, совсем не удивляет - а как иначе? Тут без вариантов - либо "Наблюй, наблюй, а вытрет мать моя", либо "Следует усовершенствовать нормативные документы по вопросам материального поощрения изобретателей и содействующих им работников, установить строгий контроль за правильным расходованием средств, ассигнуемых на эти цели. Изобретатели вносят ценный вклад в научно-технический прогресс. Пусть же плоды их дерзаний и творчества лучше служат дальнейшему повышению экономического и оборонного могущества социалистического Отечества, росту благосостояния советских людей".

Хочу извиниться за такой продолжительный пересказ. Но, простите, это в самом деле феноменально - все формы жизни сегодня по умолчанию оппозиционны, как и в восемьдесят третьем: те же диссидентские голодовки в лагерях и на воле, те же малоприятные контркультурщики, циничные государственники, русофобствующие иностранцы и так далее.

И единственная альтернатива всему этому ровно одна. Надевать майку с текстом гимна на спине и строиться в колонны на Ленинском проспекте или где-то еще - где скажут. Слушать, как либеральная интеллигенция дразнит тебя быдлом, и главное - привыкать к тому, что никому не интересно, как тебя зовут.

Это действительно так. Нетрудно представить, как можно дружить с Ильей Яшиным, или Ириной Воробьевой, или с любым из национал-большевиков - будь то пресс-секретарь "тоталитарной секты" Саша Аверин, лидер московскийх нацболов Сергей Смирнов или редактор "Лимонки" Алексей Волынец. А представьте себя в дружеских отношениях с Василием Якеменко. Это же нонсенс, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Василий, конечно, гений молодежного маркетинга и персона с отчасти магнетическим обаянием, но представить его своим другом - ну как? У него же нет никаких особых примет - никто даже из хорошо его знающих не вспомнит, какую музыку слушает Василий, какие книжки и фильмы любит, как предпочитает проводить свободное время, за какую футбольную команду болеет и так далее.

Года три-четыре назад в Калининграде я жил с родителями и поэтому часто ночевал в гостинице "Патриот" неподалеку от дома. В баре этой гостиницы чуть ли не каждый раз встречал одного парня, функционера "Идущих вместе" из Москвы. Он регулярно приезжал в Калининград, помогая организовываться местной организации этого движения, а "Идущие" арендовали этаж в том же здании, где была моя тогдашняя редакция (я даже однажды, прельстившись дефицитной тогда майкой с Путиным, зашел к ним и записался в "Идущие" - и, кстати, до сих пор не выходил из организации), я часто видел его в нашем редакционном дворе, поэтому, встречая его в гостинице, всегда здоровался с ним, перебрасываясь дежурными фразами. И когда я заметил его на недавнем съезде "Наших" среди функционеров уже этого, нового движения, действительно обрадовался ему как старому знакомому. Позвал его где-нибудь посидеть и поболтать - типа по старой дружбе.

Поболтали, ага. Сидишь, говоришь с человеком - а он тебе в ответ так непринужденно сыплет цитатами из манифеста "Наших": глобальное лидерство, поколение пораженцев и так далее. Вначале думаешь - издевается, потом понимаешь: да нет же, они действительно по-другому не умеют разговаривать, вот в чем дело-то.

Я работаю в газете "Коммерсантъ", главным акционером которой является Борис Абрамович Березовский. Я не могу сказать о себе - мол, работаю на Березовского. И не потому, что я такой смелый и бескомпромиссный, а потому что не требуется от меня, чтобы я на Березовского работал, шел в ногу с его пропагандистами, воспевал украинскую революцию и называл Путина кровавым карликом.

А от государственников именно что требуется шагать строем - шаг, как говорится, влево, шаг вправо и так далее. Про "Комсомолку" даже говорить уже не стоит - да если бы одна "Комсомолка". Вот появилась молодежная газета "Реакция", сотрудники которой сами называют ее "сурковским проектом". На ощупь приятная, такие тонкие глянцевые страницы, как "Спид-инфо" в детстве. Содержание поражает незыблемостью и откровенностью идеологической линии. В каждом номере что-нибудь нехорошее о растущих на одной ветке лимонах и яблоках и что-нибудь хорошее о "Наших". Знаете, как называлась статья об их акции на Ленинском? "60 тысяч чувств локтя" она называлась. В финале "Тридцатой любви Марины" эти "чувства локтя" очень органично смотрелись бы рядом с "Надо всячески искоренять шаблонный подход к организации учебы, разработка учебных программ должна идти с учетом конкретных условий отрасли, интересов слушателей", - и это действительно ужасно. Ну не верю я, что альтернативой уродцам, разрывающим на сцене "Евровидения" пластмассовые цепи, может быть только такая мертвечина! Вот я не хочу оранжевой революции в России, и куда мне идти, чтобы работать в согласии с совестью? Если наша власть действительно озабочена сохранением суверенитета, предотвращением внешнего управления и прочими важными вещами, какого черта она хотя бы не намекнет пресловутому социально ориентированному бизнесу, который, кстати, обширно представлен и на медийном рынке, что неплохо бы создать нормальную, а не в стиле старой "Правды", газету? Власть действительно не понимает, что истеричный и глупый либеральный публицист, разговаривающий на живом языке собственными словами, всегда выиграет у биоробота типа Екатерины Андреевой, или притворяется? Если не понимает - то пошла она вон, такая власть, потому что это некомпетентность. Если притворяется - тем более пошла вон, потому что это вредительство.

Ничего хорошего, правда, все равно не будет. Так что страну жалко, конечно. Ну и себя тоже - так и умру на обломках России без собственной Тридцатой любви.

       
Print version Распечатать