Три неправды о войне

"Шатким строем шагающие люди не по своей воле и охоте исторгали ртами белый пар, вослед которому вылетал тот самый жуткий вой, складываясь в медленные, протяжные звуки и слова, которые скорее угадывались, но не различались: "Шли по степи полки со славой громкой", "Раз-два-три, Маруся, скоро я к тебе вернуся", "Чайка смело пролетела над седой волной", "Ой да вспомним, братцы вы кубанцы, двадцать перво сентября", "Эх, тачанка-полтавчанка - все четыре колеса-а-а-а".

Виктор Астафьев, "Прокляты и убиты"

"И вот нас вызывают в особый наш отдел - скажи, а почему ты вместе с танком не сгорел?

Вы меня простите, это я им говорю - в следующей атаке обязательно сгорю"

народное, Егор Летов

Большие исторические драмы редко бывают избавлены от битвы непримиримых мифологий, конкурирующих за каждую из них - но в случае с Отечественной войной 1941 года дело обстоит особенно плачевным образом. К началу двадцать первого века, по мере убывания живых участников событий, почти все поле исторической памяти оказывается буквально вытоптано усилиями либерально-патриотических полемистов, барахтающихся и усердно толкающих друг друга на том газоне, что еще недавно был выстрижен советскими цензурными косилками. Противники шумят, обличают, возятся.

- Власовцы! Наймиты! - Сами палачи и оккупанты! - И Суворов ваш, и Минкин негодяи, и Латвия негодяйская! - А ваш товарищ Сталин - рябой кровосос, а никакой не товарищ! И Жуков ваш мясник! - А сами-то, небось, Гитлеру сочувствуете, русских ненавидите, баварское пить желаете? - Это вы русских ненавидите, и нерусских тоже, это ваши СМЕРШи-НКВД людей убивали, и за Катынь вы у нас ответите! - А ветераны СС, марширующие по либеральной Европе - это ведь вы их приветствуете! А мы вас - из концлагерей освободили! - Зато теперь вы мечтаете о новом Холокосте! Ах, о Холокосте? Да, о Холокосте!

(хором) - Холокост!

Дискуссия такая обычно бывает пылкой и продолжительной, но совершенно бессмысленной. Боюсь, что потомки наши, начитавшись в архивах современной книжно-сетевой публицистики, будут искренне полагать, что 9 мая - день победы "западной цивилизации" над Сталиным, тоталитарным СССР и мелким его приспешником Гитлером. Или наоборот: что майские торжества - напоминание о временах, когда "Сталин, вождь русских" триумфально одолел коварно напавший на него "западный мир". В любом случае, злободневность нынешних политических фронтов уже полностью затмила в русском обществе все воспоминания о событиях давнего, теперь уже, прошлого.

Нечего и пытаться напоминать националистам о том, что середина 1940-х, времена ликвидации Коминтерна, эпоха Ялтинских соглашений и Нюрнберга была огромным шагом навстречу "союзникам". Годы эти были периодом максимального принятия Советским Союзом чужих правил игры, уступчивой, на грани позора, интеграции коммунистов под ботинок дяди-Черчилля. Финал войны одновременно должен был выяснить, кто именно из победителей будет задавать миру свои ценности - и в этом вопросе инициатива была фатальным образом перехвачена американцами, ибо "общечеловеческое" взяло верх над "народно-трудовым". Сталин, вопреки всему новейшему помрачению, считавший себя все-таки не "вождем русских", а большевиком-марксистом, должно быть, хорошо понимал, что победа, не принесшая революции - повод лишь для самого кратковременного, весьма условного триумфа. Ведь по-хорошему, вместе с Гитлером следовало бы похоронить и буржуазные порядки, его породившие.

А здесь наступает момент напомнить уже либеральным агитаторам о том, что фашизм - это прежде всего разбалованный, кровно-родной бастард той самой "западной цивилизации", которую они столь усердно прославляют. "Братец Гитлер" явился в Россию из той самой семейки, где соседствовали английский расизм, ярость немецкого лавочника (хайль рыночная экономика!) и аккуратность почтенных общеевропейских джентльменов, желавших "остановить этих красных". Нет никаких сомнений, что если бы фюрер не зарвался и, вместо того, чтобы неосмотрительно кусать Хозяев, ограничился одним нападением на Советский Союз, кумир русских либералов Уинстон Черчилль непременно писал бы, в своем типичном лживо-торжественном стиле, статейки в "Таймс" о том, как

Храбрые немецкие воины защищают сейчас передовые рубежи демократической цивилизации свободных народов против северных коммунистических варваров, чья разрушительная уравнительная стихия будет наказана, наконец, нашим другом - мистером Гитлером.

Да уж, на предмет "свободных народов" ни у кого, кроме "туземной интеллигенции", нет теперь никаких иллюзий.

Но обе эти неправды о войне - продолжают вещать бесперебойно, а потому и возражать нужно одновременно и сказке про Фому, и байке про Ерему, даже не вдаваясь в то, какая из них гаже и опаснее. "Единству и борьбе" этих противоположностей попросту нельзя верить.

Нельзя верить в то, что фашизм и победивший его СССР - явления одной зловещей природы, что война была выиграна исключительно особистами и заградотрядами, одними немыслимыми жертвами и русской зимой. Да, и, конечно же, победоносными союзниками, ведь это они, и только они принесли миру "свободу". Лицемерно-романтические оды Гудериану, сложенные романистами вроде Владимова, плач по генералу Власову, легенды о наступательных планах Сталина в 1941 году (Суворов действует тут в полном согласии с нацистской пропагандой времен плана "Барбаросса"), причитания о "зверствах советских солдат в Германии", общедемократические сожаления о том, что Восточную Европу "отдали в плен коммунистам" - весь этот праздничный набор ревизионизма, сдобренный всеевропейским желанием вычеркнуть кое-кого из истории, уже вышел из моды в России, но зато процветает за ее пределами. Достаточно лишь заглянуть в просвещенную прессу, выходящую к западу от Бреста - и вам сразу разъяснят, кто именно сначала победил в 1945-м, а потом закончил дело в 1991-м.

Но и всегдашние противники идейно-асфальтового катка имени Совета Европы - ничуть не менее тошнотворны. Эти господа, дабы получше досадить клубам поклонников Черчилля и Гудериана, желали бы доказать нам, что войну выиграл "великий Сталин", который, помимо того, что так мудро руководил катастрофами 1941-1942 годов, еще и произнес аж целый Тост "за русский народ". То был, по мнению националистов, величайший поступок, вполне уравновешивающий, и даже перекрывающий им же произведенную ликвидацию целых социальных пластов прежней России. Что там какое-то крестьянство, уничтожили, да и пес с ним, но зато он произнес за нас Тост! Что же до всех бедствий, на которые указывают критики военного руководства, то их как будто бы и не было вовсе. Миллионы сдавшихся в плен, путевка в лагерь для бежавших из плена, "китайское" отношение к потерям, взятие городов любой ценой "к празднику" - вечно тостуемые усопшим грузином русские националисты предпочитают считать все эти подробности сугубо клеветническими измышлениями.

Когда бы полемисты из обоих лагерей занимали свое законное место на лужайках какого-нибудь здешнего Гайд-Парка, извещая население об открытой ими последней правде при помощи хрипящего матюгальника - против этого не возникло бы никаких возражений. Но случилось так, что "те" и "эти" уже почти что заслонили собой войну, а их пронзительные, равно ничтожные перебранки - еще немного, и окончательно заглушат ту единственно возможную эмоцию, что появляется при мыслях о Великой Отечественной: благодарность. Адресованную, заметим, не профессиональным патриотам и антипатриотам, но жившему тогда советскому имяреку, который, в глазах современного его эпигона, каким-то невозможным образом жил, воевал, помирал, побеждал. И вспоминать о нем хочется без Сталина и латвийской демократии, заградотрядов и союзников, победоносных тостов и вздыхающих власовцев, жертв советской оккупации и мучеников всемирной русофобии. Позвольте хоть 9 мая обойтись без вас, господа, рвущие себе кусочек истории.

Но есть и третья неправда о войне - и она, возможно, куда разрушительнее двух первых, "идейных". Я имею в виду пошлейшую моду на "георгиевские ленточки", что охватила Москву в праздничную годовщину. Дело даже не в том, что цветом победы был красный, и позднейшая подмена огорчающей чиновника коммунистической символики на условно-державную отвратительна, как любая фальсификация. Это, в конце концов, "придирки", которыми можно и пренебречь. Хуже всего другое - то легкое, развеселое, гедонистическое даже ощущение, с которым всякий испытавший приступ национальной гордости клерк может прицепить эту ленточку к своему "престижному" автомобилю и чувствовать себя "заодно", "сообща" с теми, кто погиб страшной смертью в непролазной окопной грязи. Мы, дескать, вместе победили. Но это ты врешь, гражданин менеджер. Нет у тебя, нарядное благодушествующее животное, помахивающее ленточкой, никаких прав на победу, доставшуюся той ценой, масштаб которой все мы сейчас даже не можем вообразить. Прежде чем ликовать во имя лживой и подлой своей "сопричастности нашей общей победе", нужно плотно пообщаться со смертью, так хорошо известной всем тогда выжившим, навсегда вобрать в себя ее неотменимое присутствие - а уж какие "ленточки" понадобятся после такого, это вопрос открытый. Да только куда там, нынешний "победивший" обыватель даже не откроет Астафьева, лучше всех написавшего в свои поздние годы о той войне как об оправданном, но при этом полном разрушении человеческой натуры - разрушении жутком, безвозвратном. "А отдельному солдату перестало умирать, у него есть только слово, только слово, но какое", - как спел словно бы о героях "Проклятых и убитых" единственный, кто и посейчас понимает войну, Егор Летов.

А клерки после этого - демонстрируют с ленточками.

Так что, по выражению того же Летова, "ведь никто не возвратился оттуда - оправдать наш безобразный оскаленный стыд". 9 мая - праздник, не имеющий ни малейшего касательства не только к "либеральским" и "патриотским". Он и не про вас, нас и меня, труса и дальнего "потомка" той армии, что все-таки удержалась и удержала, в то время как я, наверное, бросил бы ружье, да побежал. А кто не бежал бы, мы того знать не можем, а потому в этот день лучше думать о тех, кто подлинно "был" тогда, нежели о том, как мы "вроде бы есть" сейчас, и преотлично веселимся, шастая по земле, заполненной их перепутанными, безымянными костями.

И когда, как не сейчас, имело бы смысл сообщить всей "позитивно" жрущей, салютующей и гордящейся публике, что живые состоят в неоплатном долгу у мертвых, чей опыт уникален, страдание бесценно, смерть непредставима, а жизнь - невосстановима никем, кроме самого Спасителя. И никакая фальшивая "преемственность от дедов к внукам" не может уравновесить той колоссальной, выходящей за всякие рамки "понимания" жертвы, которую принесли своей единственной на все времена жизнью те мертвые, исчезнувшие за четыре страстных для России года. 9 мая - день их теней. А еще это праздник того ветерана, который пришел вчера на торжественный сбор последним из своего полка - год назад, кроме него, живы были еще двое, а сейчас не осталось уже никого. На его фотографию невозможно спокойно смотреть. И я не очень понимаю, есть ли здесь повод для того, чтобы "отдыхающие" довольно гудели, а министр-"филолог" величаво разъезжал на парадной машине.

Есть нечто важное в том, что главным праздником русского мира является не безмятежно счастливое Рождество, но страшноватая, и именно в преодолении страха этого чудесная Пасха. Надеюсь, не будет сочтено кощунством предположение, что грандиозная жертва Отечественной войны, принесенная Россией - своего рода проекция, исторический отблеск пасхальных событий. И ровно поэтому так грустно думать, что для одних вместо жертвы той есть лишь "необходимые потери", у других же, напротив, она подменяется "бессмысленной гибелью". Ну а третьи и вовсе "гуляют мимо", и вместо головы у них на шее повязана ленточка. Но и за тремя неправдами - мы все-таки можем разглядеть Победу.

       
Print version Распечатать