В 90-х годах позапрошлого века был такой журнал "Игрушечка". И не совсем детский, а очень даже по-взрослому качественный: среди сотрудников и авторов числились известные писатели и публицисты. Продержался он довольно почтенный срок, несмотря на общественные бури и возраставшее разнообразие русской прессы. А когда отмечалось десятилетие изданьица, "Исторический вестник", весьма прилежно публиковавший всякие бесценные теперь материалы, статьи, содержавшие факты редкостные и наблюдения тонкие, касающиеся важных прошедших дат и текущего момента, - так вот именно "Исторический вестник", исправно дежуривший на юбилеях, проницательно отметил:

"Русская пресса, несмотря на то, что якобы вся до последнего своего остатка занята насущным, сиюминутным общественным и умственным интересом, никогда не знает настоящего. Она вся существует своим прошедшим, а юбилей - это повод свое прошлое перетрясти, да и предъявить публике как самое что ни на есть свежее, сегодняшнее. Юбилей по-русски - лукавая штука. Он все времена смешивает. Тут и не разберешь в точности, где подмена, а где реальность" (1).

Прошло почти двести лет. Сетевая журналистика полностью оправдала тогдашнюю юбилейную, может быть, случайную догадку: архив - это наше все, несомненная реальность, бесценная ценность, доказательство сущности и нашего исторического существования, сильная козырная карта. Главный туз. Сетевая журналистика дала ключ, доступ к общим архивам и библиотекам.

И вторая догадка тоже, пожалуй, оправдалась с не меньшей достоверностью. По крайней мере применительно к РЖ. "Русский журнал" никогда не существовал в настоящем. Его реальность - это сугубо прошедшее время, пролонгированный plusquam perfectum. Мысль простая: в безвозвратном прошлом оставались некоторые заслуги, удачи и меткие попадания; настоящее тягостно, будущее неопределенно. Так растолковывал и приучал к несложной мысли главный редактор-издатель, придумавший десять лет эту русскую сетевую забаву - "игрушечку" - "Русский журнал". В ту пору главред еще живо интересовался всякой новизной, особенно заграничными штуками, давно разочаровавшись в людях, однако широко привечал и приманивал разных. Большие занятия и большие связи только грезились главреду; вскоре наступила эпоха, когда в иных местах он сделался совершенно необходимым. Случилось так, что именно тогда главред и стал обладателем цветущего семейства разнообразных проектов. "Игрушечка" получила в нем статус неопределенный и отчасти двусмысленный - то ли глава рода, клетка, ядро, матрица, то ли приживал. Неоформленность надежд, возлагавшихся на "забаву", со временем сделалась еще более неопределенною и смутно томила, вызывая регулярно приступы тягостного раздражения, обычно завершавшиеся устройством какого-нибудь очередного сильного "мизера" - радикальной смены концепции, дизайна, а то и всего кадрового состава.

Ничто в нашей отечественной практике так не нуждается в семейной основе, как образование и журналистика. Семейные устои, духота корпоративных обязательств, кружково-семейный жаргон - вот что делает наши медийные и школьные институции чрезвычайно близкими и похожими. Они управляются нередко одинаково: логика клановых связей в них посильнее иных законов.

В эту семейную муторошь РЖ случайные и неслучайные люди попадали трояко (впрочем, случайных почти что и не было):

• в силу каких-либо чрезвычайных житейских обстоятельств, когда фортуна оборачивалась к своим любимцам специальным образом и с остатками скарба прежней жизни надо было как-то перекантоваться в ожидании перемены участи;
• в силу необычайных природных дарований, которым предстояло пышно развиться или увянуть самым нелепым образом;
• в силу личной готовности соблазниться неопределенной заманчивостью мифа, плотно окружившего "игрушечку".

Опытные "газетчики", некогда избалованные вниманием публики, крупными гонорарами и славным прошлым, академические работники, по преимуществу филологи, разбавленные философами с редким вкраплением историков, упорно в течение ряда лет тихо и бесплодно сочинявшие научные диссертации, так и оставшиеся в гениальных набросках, догадках, заметках, зато блистательно проявившие себя на эстетической ниве, юные кандидаты, кстати и некстати присовокуплявшие титулы и научные звания к своим и без того громким именам, маститая профессура - словом, цвет современного гуманитарного сообщества - все это составляло довольно пеструю компанию, нестройные вклады которой формировали оригинальную физиономию РЖ.

Карьера внутри тоже складывалась самым причудливым и непредсказуемым образом, стоило вдруг невзначай попасть на глаза главреду и задеть, заинтересовать его какой-нибудь выходкой или радикальным суждением.

В кабинете, рискованно сочетавшем ампир, рококо, модерн и бидермайер, с диваном, на котором по слухам почивала Мария Антуанетта, главред принимал отмеченных особым жребием и, поощряя, проводил часы в содержательных медитациях. Иным, рискуя, удавалось извлечь некоторые дивиденды из пристрастия владельца кабинета к редким вещицам и броским стилевым решениям, используя вкусовую непредсказуемость хозяина для упрочения личных позиций и капитализации издания. Впрочем, расположение звезд менялось. Случались и порки. Но и эти процедуры носили стимулирующий и на редкость освежающий характер: высек, значит, признал.

Ласку, гнев, взлеты и падения, тяжелые атмосферные явления, чудачества или просто пагубные наклонности собственного организма выдерживали не многие. Порой усидчивость и постоянство оставляли сильный и неизгладимый отпечаток, жгучий, горячий, способный испепелить. Даже и в буквальном смысле слова. После очередного предания огню "игрушечка", обновленная, начинала жизнь с чистого листа, с нуля, впадая в беспамятство, омолодившись донельзя, растеряв благоприобретенное. Обеспечив процветание в других проектах своим бывшим сотрудникам, окуклившимся и обуглившимся в очередных катастрофах. С готовностью и любовью подставляя именные листы для очередных заупокойных опусов. Так и складывается нынешняя история РЖ совместными усилиями нынешних и бывших, оттачивающих искусство выступления на поминках, составления некрологов. Между пасквилем и гимном поклонники и недоброжелатели открывают новое десятилетие.

Примечания:

1. Десятилетие журнала "Игрушечка" // "Исторический вестник", 1897, т. LXX, ноябрь, с.715.