Ольга Жук. Строгая девушка. Путешествие из Петербурга в Берлин. Изд.: ООО «Копи-РГрупп», СПБ-г., 2013 г., 273 стр.

Эта книга, изданная скромным тиражом в 500 экз., в России, конечно же, будет запрещена. И запрещена, как минимум, по двум причинам. По причине «пропаганды гомосексуализма», а, точнее сказать, используя единороссовскую терминологию, «пропаганды лесбиянства». И по причине пропаганды наркотиков.

Известный ленинградско-петербургский кинокритик, искусствовед, антипрогибиционист, активист ЛГБТ-сообщества, исследователь нарко-культуры Ольга Жук публикацией своей книги совершила своеобразный эксбиционистский акт, акт публичного обнажения, но – не тела, а души, откровенно, с завораживающей, иногда жестокой до отторжения, методичностью рассказав о своей любви к другой женщине – голландке Марии Корнелии Агнесс, Майк. Любви трагической, возникшей на фоне возрастающего шокирующего соприкосновения двух цивилизаций: разрушающегося, уже посткоммунистического СССР и консервативного буржуазного Запада, цивилизации советской и цивилизации европейской.

Любви к Майк посвящена вся книга, и, что удивительно, это чувство столь захватывающе и правдиво описано, что шокирующие подробности быта тех лет, скрупулезно зафиксированные автором, как бы остаются в тени.

«Прекрасное должно быть величаво!», - восклицал Александр Пушкин, но, похоже, сегодня можно искренне говорить о любви, не забывая при этом рассказывать об испражнениях сумасшедших немцев на проституток или о величине пенисов марцифальщиков Ленинграда 90-х.

Любовь, конечно, была несчастна и трагична, и это становится ясно с первых страниц книги: «И Майк, и мне, чтобы сохранить отношения, укрепить их, необходимо было отказаться от старых стереотипов поведения, старых привязанностей, отнестись критически к своему прошлому, во всяком случае, пересмотреть его. Мы же ориентировались на прошлый личный опыт, на то, как подобные чувства и отношения работали раньше до нашей встречи и с другими людьми, прошлое же у нас было абсолютно разным, ничего общего в нем не было. Несмотря на то, что будущее мы хотели иметь общее, совместное, работать над собой почему-то отказывались или начинали, но, не выдерживая нагрузки, продолжали двигаться в прежнем направлении, с прежними представлениями о том, как должно быть все это в идеале. Бедные мы, бедные, глупые и расточительные, не осознавали, какое счастье любить и быть любимыми нам даровала судьба. Многие люди всю жизнь прожили и никогда не испытывали подобного рода чувств, а мы разбазарили их, обесценили. И ради чего? Ради спокойствия...» (стр.35).

Не удержусь и посоветую-таки прочитать «Строгую девушку» Виталию Милонову и Елене Мизулиной и иже с ними, чтобы они наконец-то узнали, поняли и поверили, что любовь – глубокая, настоящая, может быть, единственная в жизни – возможна не только между мужчиной и женщиной, но и между мужчиной и мужчиной, и между женщиной и женщиной, как бы их не называли.

И книга Ольги Жук еще одно тому верное свидетельство. Честное и откровенное.

Но хватит о сентиментальном.

«Строгая девушка» - один из тех редких, может, единственный правдивый рассказ о жизни ленинградской интеллигенции, т.н. представителей андеграунда 80-90-х годов. Вообще-то четких границ между интеллигентом, наркоманом, гомосексуалом и т.д. не было. Люди в то время плавно или резко переходили из одной формы бытия в другую, и это видно из книги. Например, прекрасно описана история советского инженера, который бросил постылую работу, продал «жигули» и все деньги проторчал, не задумываясь о будущем. Но дело даже не в этом. Ольга Жук, пожалуй, первая опубликовала воспоминания о тех людях, с которыми свела ее судьба в те годы, и которые вольно или невольно оставили свой след в истории Ленинграда. Список этот большой. В нем есть и известные. Например, умерший молодым, прекрасный артист Никита Михайловский, в чьей квартире на втором этаже на Каменноостровском проспекте побывала, наверное, половина молодежной артистической элиты Ленинграда. И малоизвестные. Миша Бригевич, Ира Шумович, Леша Сибилев, Ира Левшакова, Сережа Гулин… Список можно продолжить. Те, кто жил в те годы молодым в Ленинграде и был, как говорилось, «в тусовке», знал и знает многих из тех, о ком вспоминает Ольга Жук. И, конечно, как это ни горько отмечать, многие из этого списка вошли в список другой: умерших от наркотиков.

Уже одним только этим рассказом о быте и людях тех времен книга «Строгая девушка» становится ценным историческим документом, который будут изучать будущие историки, исследующие 20-ый век.

Надо сказать, что в книге Ольги Жук нет никакой пропаганды наркотиков. Что делать, если в то время было действительно повальное увлечение вначале опиатами и марихуаной, «планом», а затем – джефом, марцифалью (стимулятором из эфедрина). Ведь было? Было! И кто виноват в том, что люди - и какие! - умирали. Коммунисты? Духовники Геннадия Зюганова? Кто и кому может запретить рассказать о смерти своего друга, умершего от наркотиков? Или оставшегося живым? Это что, будет «пропагандой наркотиков»?

Но Ольга Жук идет дальше. Оставаясь верной своим принципам, она пишет: «Эзотерический опыт с наркотиками был важной ступенью к осознанию мною божественности и в то же самое время — дьявольщины растительных и химических средств, воздействующих на сознание. Мой практический опыт был восхождением, а вовсе не гибелью моего сознания и моего духа. Я поняла, что дух мой не бренен, а вечен, как и дух любого индивидуума. Что каждый может стать фараоном, Осирисом, Дионисом, Деметрой, Персефоной и, наконец, Христом — умереть, а затем воскреснуть, как умирает и воскресает каждый год растительность. Этому Знанию помогли книги, этому знанию помогли и наркотики. Я благодарна наркотикам за свой спиритуальный опыт, как может быть благодарен каждый из нас, кто прикоснулся в своей жизни к веществам, расширяющим сознание. Многие из нас не были готовы к этому эзотерическому гнозису, но многие сделались готовы к духовному познанию. Познав один раз, стали познавать опять и опять. Пошли по пути вечного и бесконечного Гнозиса». (стр.136)

Добавлю к этому, что Ольга Жук является автором двухтомного исследования наркокультуры. (Ольга Жук, "Тихие обольстители" или "необузданные демоны". Наркотики. История. Общество. Культура.», Изд.: «Красный Матрос», СПБ, 2009 г.,128 стр., тир. 500 экз..)

И, наконец, в заключение несколько слов о сексуальных меньшинствах.

Эта книга не является «пропагандой гомосексуализма». Опять-таки, спрошу: можно ли назвать пропагандой рассказ о том, что было?

Вот прекрасный пример из «Строгой девушки». Рассказ о заводе «Вибратор» на Петроградской стороне Ленинграда, где работало большое количество лесбиянок: «Помимо Маши Чижик на заводе «Вибратор» были заняты десятка два лесбух. Как это случилось, что в пролетарской среде, на одном только локальном небольшом заводике работало столько лесбиянок? Даже театру или киностудии не снилось такое количество женщин нетрадиционной сексуальной ориентации. Все оказалось значительно проще, чем я сначала думала. Изначально на заводе работало две или три лесбухи. Потом они соблазнили еще парочку-тройку товарок с предприятия. Те, в свою очередь, расставшись с инициировавшими их в нетрадиционную любовь подругами, завели новых прозелиток и пригласили тех на родной завод — и так далее, по возрастающей. Именно потому, что завод «Вибратор» не был киностудией «Ленфильм» или БДТ, туда можно было с улицы, без всякого блата и протекции или специального образования и таланта привести нового работника или работницу. Маша была девушка социальная, общительная, кроме того, перманентно находящаяся в поисках любовницы. Поэтому дома у нее собирались подружки-лесбушки со своими товарками. Маша была алкоголичкой, периодически подшивавшейся и развязывающей. Когда она пила, а пила она по-черному, по неделе, запойно, то общаться с ней было противопоказано. В остальное время, а его было больше, она становилась очень даже мила и приемлема для полусветского общения. Через нее я узнала множество пролетарских и люмпеновских лесбух, тем самым расширив свой кругозор. Впервые в ее гробовидной комнатке в коммуналке на Зверинской улице я столкнулась с зонными коблами. Исследования, проведенные мною в юном возрасте — а мне было лет 18-19, когда я познакомилась с Машей Чижик и ее «салоном», — легли в основу моих последующих работ, которые, в свою очередь, явились открытием целого пласта российской лесбийской субкультуры. Сегодня в этой области я — исследователь номер один, нет ни одной работы, где бы не ссылались на мои статьи и книги.* Спасибо Маше Чижик и ее подружкам-лесбушкам!..»(стр.146)

( См.: Жук О. Русские амазонки: История лесбийской субкультуры России XX века. М.: Глагол, 1998; Русские лесбиянки, проживающие в Европе. Берлин, 2004; и др. работы на разных языках.)

Вот такая удивительная книга появилась в Петербурге. Но её, конечно, запретят.