Школа политического косноязычия

Наше общество - очень политизированное общество. Политика в личной жизни многих граждан занимает немалое место. Спорить до хрипоты за столом о политике - вещь обыкновенная. Политики на экране телевизора представлены во всем спектре телевизионных передач. Они и в информационной программе, и в бесчисленных ток-шоу, и в аналитических обзорах, и в мужских и женских историях. Даже если передача про огород, то очень много шансов за то, что это будет огород политика. А их отношения между собою? Трудно найти столь же важную для народа тему. Все это заставляет нас присмотреться к политическому слову, хотя, конечно же, это отнюдь не то слово, что "было в начале".

С кого они портреты пишут

Как говорят с нами, то есть с народом (ведь мы - тоже народ), наши политики?

Нам не нравится, как они с нами говорят, их речь нас раздражает. И чем дальше, тем больше.

Будучи постоянно погруженными в океан написанных и произнесенных слов, мы привыкли, ради сохранения собственного душевного равновесия, на многое не обращать внимания. Нельзя же всерьез воспринимать весь тот словесный мусор, что ежедневно и ежесекундно лезет нам в глаза и уши, лишая всякой возможности так необходимого нам уединения.

Однако все-таки сделаем усилие и вслушаемся в обращенную к нам речь наших многочисленных политиков. Усилия придется приложить немалые.

Дело в том, что здесь много обыкновенной халтуры. Речь политика (для читателя не важно, кем она создана, - им лично, его референтом или его журналистом) сплошь и рядом строится непрофессионально. Обычный, нормальный человек никогда не сможет ее ни читать, ни слушать. Мы не имеем в виду первых лиц государства. Там все (или почти все) - по строгим правилам воздействующей речи. Посмотрим на всех других: на депутатов, на кандидатов в депутаты, на доверенных лиц, на министров, на их заместителей, на тех, кто возглавляет различные партии, фракции, организации, фонды и на других им подобных.

Вспомним последние региональные выборы. Открываем предназначенный для нас как для "электората" предвыборный "информационный печатный материал" (это его официальное название) под заголовком, допустим, "Иванов Иван Иванович" и пробуем прочитать первый абзац: "... Всероссийская политическая партия "ХХХ" принимает в процессе разъяснения самое активное участие. И именно общению с избирателями, а также своего рода отчету "из первых рук", подведению промежуточных итогов работы за последние годы было посвящено одно из наиболее значительных мероприятий предвыборного периода в нашем районе - встреча с лидером N-ского регионального отделения Всероссийской политической партии "ХХХ" Петровым Петром Петровичем , которая прошла 8 февраля.

Кто сможет, прочитав последнее предложения, воспроизвести его содержание?

Можно с уверенностью сказать, что с первого раза это предложение не сумеет осилить никто. Здесь нарушены все законы порождения речи, предназначенной для массовой аудитории. Цепочки слов имеют запредельные размеры и намного превышают возможности оперативной памяти человека. Причастный оборот, "рассудку вопреки" и "наперекор стихиям", вопреки естественному течению речи, ставится не справа, а слева (крайняя нежелательность левого распространения - это азы для специалиста-речевика). Предложение к тому же опасно заражено тяжелыми для восприятия отглагольными существительными: "общение", "подведение", "отделение".

Читая текст дальше, мужественно пытаясь сосредоточиться на его содержании, мы вдруг осознаем, что автор и сам вряд ли понимает, что он написал. Как, например, можно истолковать следующий пассаж: " Конечно же, встреча Петра Петровича с жителями ХХХ-го района, как мероприятие "повышенной важности", проходила далеко не тет-а-тет. Появление руководителя такого масштаба - председателя Законодательного собрания города N-ска - обязало к присутствию многих людей, принимающих непосредственное участие в решении судьбы нашего района". Лично я понимаю то, что здесь написано, совершенно однозначно: "людям, принимающим непосредственное участие в решении судьбы нашего района", на собрание избирателей наплевать, и пришли они только потому, что там присутствует председатель Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Пусть даже это так и есть на самом деле, но зачем же столь цинично и прямолинейно сообщать об этом в газете, предназначенной для избирателей? Данная газета преследует совсем другие цели.

Слепой человек не будет претендовать на то, чтобы стать врачом-хирургом. Но почему предвыборные материалы пишет тот, кто по природе не может писать вообще? Кто пойдет к хирургу, который делает операции так, как написан этот материал? Вот и гибнет на глазах избирателей авторитет любой партии.

Не следует думать, что тексты подобного рода - это единичные случаи. Вот листовка Сидора Сидорова, лидера N-ского отделения партии "ХХХ". Рассылается в виде личного письма по домашним адресам избирателей, с обращением по имени и отчеству. Сидор Сидоров хочет " обратиться к Вам с предложением вместе подумать о нашей стране, нашем городе, нашем общем настоящем, а главное, о том, каким мы с Вами хотим видеть наше будущее". Сразу задается совершенно невозможная для личного письма приторно-полуофициальная, неискренняя манера. Фраза насыщена словами-местоимениями "к Вам", " нашей стране", " нашем городе", " нашем настоящем", " мы с Вами", " наше будущее", которые широко употребляются в бытовой разговорной речи. И это совершенно не сочетаются с высокопарной идеей вместе подумать о стране, городе, о будущем.

Заданный в самом начале неискренний тон усугубляется далее несоответствием того, что говорится в письме, реальной действительности: "Вам есть с чем сравнивать. На Ваших глазах N-ск перестал быть городом с "улицами разбитых фонарей". Детям возвращаются детские сады, молодежи - клубы. Строятся новые заводы, дороги, школы, больницы, социальные дома, библиотеки и театры, благоустраиваются дворы. N-ск стал первым в стране городом, начавшим борьбу против заразы "одноруких бандитов". И мы в этой борьбе победим".

Что мы имеем в реальности? Все, что назвал С.Сидоров, в городе есть. Но есть и совсем другое: нищие больницы и районные поликлиники, внушающие ужас лестницы хрущевских пятиэтажек, в буквальном смысле слова задыхающееся метро. Полуправда вызывает раздражение. Я думаю, что в свое время партия большевиков сумела привлечь на свою сторону большое количество активного населения именно потому, что называла вещи своими именами. Давайте честно ответим на вопрос: какое влияние окажет такой политический текст на избирателя? Никакого. Или чисто отрицательное.

Составителям текста не приходит в голову, что написанное должно соответствовать действительности. И все уже привыкли к этому (как будто бы существует негласный уговор). Автор знает, что это неправда. И читатель знает, что этот неправда. И все вместе они знают, что так и должно быть.

С кого они портреты пишут?
Где разговоры эти слышут?
А если и случалось им,
Так мы их слышать не хотим...
Когда же на Руси бесплодной,
Расставшись с ложной мишурой,
Мысль обретет язык простой
И страсти голос благородный?

Что ответить Михаилу Юрьевичу Лермонтову?

Тот же вопрос ставил перед современниками и Николай Алексеевич Некрасов:

Когда же в книгах будем мы блистать
Всей русской мыслью, речью, даром,
А не заиками хромыми выступать
С апоплексическим ударом?..

Что ответить Николаю Алексеевичу Некрасову?

Свобода слова как оксюморон

Греч. oxumoron, букв. - "остроумно-глупое"

(А.Квятковский. Поэтический словарь)

Почему полтора столетия прошло и ничего не изменилось?

А потому что ничего и не могло измениться. Дело не только в непрофессионализме создателя текста. Язык политика в принципе не сможет стать родным для избирателя. Политическая речь предназначена для манипулирования сознанием человека. В этом ее природа. Поясним сказанное на небольшом примере.

Возьмем "Манифест" недавно образованной партии "Справедливая Россия", обращенный к "дорогим соотечественникам, гражданам России". Однако в целях эксперимента представим его достаточно своеобразно: выпишем из "Манифеста" ключевые слова, те, которые представляют самые важные, главные понятия данного "Манифеста", суть содержания. Причем выпишем ключевые слова все без исключения.

Преодолевая утомление, читаем: законодательно закрепить; достойная оплата труда; введение минимальной почасовой оплаты труда; достойный доход; позорный минимальный размер оплаты труда; прожиточный минимум; решение проблемы; необходимые средства; политическая сила; российская государственность; интересы народа; солидарное общество; уверенно смотреть в будущее; чтить традиции; человек труда; размах коррупции; национальная безопасность; восстановление социальной справедливости; создание условий социальной безопасности; оплата труда; минимальная почасовая оплата; минимального размера оплаты труда; прожиточный минимум; решение проблемы; повышение уровня пенсии; реализацию системы; социальная поддержка; со стороны государства; доходы государства и бизнеса; единственный собственник; природные ресурсы; доходы государства и бизнеса; контроль над природными ресурсами; суверенитет России; равные условия; социальный статус; система доступного жилья; бесплатное образование; создание системы доступного жилья; качественное, бесплатное образование и медицинская помощь; рынок труда; жесткая и непримиримая борьба с коррупцией; беззаконие чиновников; национальная политика; антикоррупционный закон; уголовное преследование; отстаивать свои права; приемлемые сроки; культурный и нравственный уровень; российская культура; система ценностей; межнациональное общение; фундаментальная составляющая; участие граждан; принятие решений; способствовать развитию; демократическое движение; государственная бюрократия; независимые экспертизы; принятие решений; актуальные вопросы; развитие образования, здравоохранения, науки и культуры; общественные организации; профессиональные ассоциации; научное сообщество; сохранение и развитие демократических процедур; выборные органы власти; главный политический ресурс; доверие народа; дикий капитализм; справедливая Россия.

А теперь скажите: вам хочется прочитать "Манифест"?

Нам не хочется даже начинать его читать, потому что мы видим слова, которые стерты до неузнаваемости и непонятно что обозначают. В сознании гражданина они превратились в словесный шум, речевой неизбежный фон. Как шум города, от которого горожанину трудно избавиться.

Достойная оплата труда; прожиточный минимум; интересы народа; солидарное общество; социальная справедливость; социальная безопасность; равные условия, бесплатное образование; доступное жилье; система ценностей; демократическое движение; демократические процедуры; доверие народа - все эти слова и словосочетания в сознании обычного человека не имеют более или менее оформленного значения. В отличие от обычных слов, это некие идеологические условности. Они наполняются содержанием в зависимости от потребностей той или иной идеологической системы. Точнее, они обозначают то, что нужно для той идеологии, которую они обслуживают.

Например, если мы читаем, что "миграционная политика должна быть направлена, в первую очередь, на защиту интересов граждан России на рынке труда", то разъяснение смысла выражения " защита интересов граждан России на рынке труда" у представителей "Справедливой России", КПРФ, "Союза правых сил" будет различным, каждый будет исходить из своих идеологических интересов. Точно так же обстоит дело со всеми другими ключевыми словами политического дискурса.

Обычный человек (народ) не вдается в лингвистические тонкости политического дискурса, но он интуитивно чувствует, что политический язык - язык лжи. Мы, собственно, к этому привыкли и не удивляемся такому, казалось бы, страшноватому положению дел. Мы ведь привыкли к тому, что Л.И.Брежнев был лучшим другом всех народов ("верный друг монгольского народа"), привыкли к тому, что все мы в свое время боролись за мир, привыкли к тому, что Берия был "агентом империализма".

Одна идеологическая система сменяется другой, но суть политического языка не меняется. Он всегда в своей основе манипулятивен. Меняется лишь набор ключевых слов. Поэтому политические тексты типа указанного манифеста народ не воспринимает. Там нет ничего, что связано с его реальной жизнью.

Говорить о свободе слова с точки зрения семантической природы политического слова не приходится вообще. Свобода слова - это оксюморон, сочетание несочетаемого, как "живой труп", "холодный кипяток". Политическое слово рождается уже привязанным к конкретной идеологии.

У манифестов, заявлений, открытых писем, деклараций, стенограмм выступлений кроме манипулирования сознанием масс есть еще одно назначение - обеспечивать функционирование партийной политической среды. Это тексты, предназначенные для внутреннего употребления. Здесь, в среде функционеров, эти слова приобретают то или иное нужное для данной партии значение.

Если мы посмотрим стенограммы заседаний партий, политсоветов, различного рода центров, то мы увидим знакомый нам язык идеологических условностей. С его помощью политические деятели выясняют свои отношения друг с другом, с другими партиями, обозначают свое отношение к тем или иным проблемам. Формируется массив политической речи - огромное количество текстов, предназначенных для внутреннего, внутрипартийного и межпартийного, употребления.

Очевидно, что правила речевого поведения в сфере идеологии, политики создают такую речевую среду, которая не отличается высокими этическими и нравственными нормами. Установка на то, что значение идеологического слова обусловлено не соответствием этого значения реальной действительности, а потребностями идеологии, приводит к интенсификации злоупотребления профессиональными речевыми навыками. Что мы часто и видим в периоды предвыборных кампаний:

Какие слышатся аккорды
В постыдной оргии тогда!
Какие выдвинутся морды
На первый план! Гроза, беда!

Может ли кто-нибудь противостоять мощному потоку идеологической речи, который сметает на своем пути любого, кто делает попытку мыслить самостоятельно? Идеологический напор не просто велик. Способы вербального воздействия существенно усиливаются за счет невербальных компонентов: митинги, съезды, якобы дискуссии, марши, ток-шоу с популярными, но нужными ведущими - как устоит против всего этого сознание обычного человека?

А оно и не устоит. Факт наличия административного ресурса констатируется с удивительной циничностью. И при любой идеологии всегда создается ситуация, что население поддерживает власть. Причем, как показывает наше недавнее прошлое, от характера власти это не зависит.

Но все же есть еще единицы, которые могут противостоять идеологическому давлению. Это те, кто не теряет способности мыслить самостоятельно под любым идеологическим гнетом. Их никогда не было много, но они всегда были. И именно их речь выражала истинные взгляды и потребности поколения:

Попробуй усомнись в твоих богатырях
Доисторического века,
Когда и в наши дни выносят на плечах
Все поколенье два-три человека!

Школа злословия

При том, что существует огромное количество политической речевой массы, никак невозможно понять: осознают ли сами политики, для чего они существуют и в чем смысл их работы? То есть на мелком, бытовом, уровне все понятно: один хочет попасть в депутаты, другой - стать лидером фракции, третий - создать партию, четвертый желает утереть нос своему политическому противнику и т.д. Но все это вместе взятое, в целом - для чего?

Если обратиться к истории, то там все представляется достаточно очевидным. Большевистские агитаторы, ораторы работали с народом, они убеждали, они звали людей на борьбу. Их деятельность оценивалась только с точки зрения полученного результата.

А что мы видим сейчас? Наши политики чаще всего выступают перед своими единомышленниками: съезды, "круглые столы", дискуссии, симпозиумы, партийные собрания. То есть аудитория специфическая: тебя слушают либо те, кто и так с тобой согласны, либо те, кто слушают потому, что уйти не могут. Согласимся, что это не лучшие условия для оттачивания ораторского мастерства, мастерства агитатора, пропагандиста, каким обязательно в силу своей профессиональной природы должен быть политик.

Еще один принципиальный момент: практически никто из наших политиков профессионально не владеет устным словом. Так получилось, что большинство пришли в политику со своим речевым опытом, накопленным то в сфере научной деятельности, то на производстве, то в сфере партийного строительства, то на дипломатической работе. Наше время не выдвинуло ярких политических ораторов. Никто из них не учился работать с "живым народом" в условиях, когда единственный критерий работы - умение повести за собой массы. Все последние десятилетия массами двигала партийная или государственная машина, но не сила устного слова агитатора.

Вполне естественно, что речевая деятельность политика уходит в письменную сферу. Здесь не так очевидно отсутствие собственного речевого профессионализма. Здесь легко прикрыться помощью профессионала речи - референта, помощника, консультанта. Политик же превращался в этих условиях в озвучивателя готового текста. Его речевой авторитет становился равен нулю, а народ откровенно потешался над речевыми способностями наших первых лиц.

В результате получалось, что единственной речевой сферой, где политик мог попробовать себя в настоящем деле, была полемика с политическими противниками и недоброжелателями. У любого политика должен быть враг, который во всем виноват и на которого можно списать много неудач. В сталинские времена во всем был виноват Троцкий, у Хрущева во всем оказался виноват Берия, потом тяжкое бремя вины легло на американских и других империалистов. И с течением времени принципиально ничего не меняется, изменились только имена. У Зюганова во всем виноват Чубайс, у Новодворской во всем виноваты коммуняки и т.д. и т.п.

Вот тут и встает вопрос о культуре полемики с противником, с соперником.

В культуре каждого народа существует представление о том, какой должна быть хорошая полемическая речь. Русский риторический идеал, дающий представление о правильном речевом поведении в диалоге, споре, полемике, говорит о том, что участники диалога должны стремиться к гармонизации отношений, к поиску истины, к равноправию в споре, взаимному уважению.

Любой человек, знакомый с практикой современного политического диалога, сразу увидит, что наша политическая полемика не соответствует этим простым основополагающим требованиям.

Послушаем, например, как Геннадий Андреевич Зюганов отзывается о, ну скажем, Владимире Вольфовиче Жириновском. Мы специально называем наших политиков здесь по имени и отчеству, подчеркивая свое уважение к чужим взглядам, каковы бы они ни были. А вот уважаемые политики уважают, по-видимому, только себя и своих сторонников. Относиться с уважением к политическому противнику у нас не принято. Образцы высказываний наших политиков, подтверждающих эту мысль, не хочется цитировать даже в целях иллюстрации.

И они, Зюганов и Жириновский, - не единственные. Упаси боже, чтобы кто-то подумал, что мы имели в виду только этих двух политиков. У нас большая часть политического дискурса такая. Кто не верит, пусть почитает оппозиционную прессу. Откройте ради интереса "Лимонку". Там ТАКОЕ прочитаете!..

Школа политической дискуссии превращается в нашей действительности в школу злословия.

Так что же мы всем этим хотим сказать? Мы хотим сказать, что наша политическая речевая практика оторвалась от жизни реального, обычного, непридуманного человека. Налицо лишь симуляция реальной политической деятельности. Но от занятий подобного рода дети, как известно, не рождаются.

       
Print version Распечатать