“Русский марш” в ландшафтной дыре

4 ноября скоро. Праздник «освобождения от оккупационного режима». Молодые и не очень молодые люди ходят на какие-то «марши», скандируют что-то, надевают майки «ярусский» и думают, что чем-то способствуют восстановлению России. Они не понимают, что сохранение русских как современной нации связано с возможностью или невозможностью культурного доминирования. Можно сколько угодно трясти знаменами, твердить «спасибо деду за победу» – и при этом плавно деградировать, дружным маршем двигаясь к выходу из мировой истории.

1

На чем покоится «культурное доминирование»? С раннего немецкого романтизма и до сегодняшнего дня оно стоит на трех вещах: язык, ландшафт, институты. Разумеется, определенным образом организованных и истолкованных.

Язык. Вы не можете обеспечить культурного доминирования без создания ауры абсолютной значимости собственного языка. Язык народу дан Богом и является голосом самого бытия. Поэтому так называемая «национальная элита» придает огромное значение самой «машине поддержания языка». Эта машина состоит из культивирования исторических фигур, экспериментировавших с языком, из обязательной поддержки древних форм родного языка, из системы интеграции других народов в твой язык и т.д. Грубо говоря, «русский националист» – это сегодня тот, кто знает хотя бы в каком-то объеме церковно-славянский, а также испытывает постоянный интерес к нашей языковой группе. Культовыми фигурами для националистов являются не только военные вожди, а, в первую очередь, «устроители языка», создатели письменности. Современные развитые нации создают и поддерживают работу гигантских культурных агрегатов, занимающихся мировой пропагандой собственного языка.

В какой оптике ни посмотри, русские в постсоветском двадцатилетии полностью забили на свой язык. Советская машина русского языка была. Но она распалась вместе с СССР. Государство РФ не сделало ничего, что можно было бы квалифицировать как усилия по созданию «машины языка». В отличие от армян или эстонцев у нас не нашлось влиятельных элитных групп, которые сознавали бы важность языковой политики.

Ландшафт. Легко заметить, путешествуя по миру, что привлекательность нации и ее культурное доминирование связаны с особым отношением к организации ландшафта. Базовым понятием русской жизни является «ландшафтный разрыв». То есть, попросту говоря, непрерывные дыры. В этих дырах ветер гоняет полиэтиленовые пакеты, унесенные с мусорных свалок. Любой народ может обустроить тридцать метров вокруг очага собственной семьи. Но чтобы культурно доминировать, нужно создать национальную машину организации публичных пространств и ландшафтов. Если вы это не умеете делать, не понимаете, зачем это надо, то никакой Александр Невский и никакие хоругви не спасут вас от выбывания из мировой истории. Русский ландшафт был всегда организован так плохо, что человек в качестве «родного» для себя мог мыслить только нечто дочеловеческое, природное (Родина – это «выйду в чистое поле, я – твой тонкий колосок»). Социальные историки скажут, что русские города появились слишком поздно и по большей части как военные гарнизоны, а затем – как закрытые военные производства. Так оно и есть. Русские никогда не любили собственных городов. И в постсоветское двадцатилетие те, кому досталось руководить народной жизнью, слишком мало понимали, какую роль играет ландшафт. Они не понимали, что человек принимает форму ландшафта. Мы сегодня продолжаем жить как куча этих выброшенных полиэтиленовых пакетов, которые ветер носит в ландшафтной дыре. И пока это так, эстонцы и чеченцы как народ будут культурнее нас, не говоря уже о голландцах или швейцарцах.

Институты. Будем считать, что теоретическая социология в последней трети ХХ века дала ответ на вопрос о том, почему небольшой круг наций – больших и малых – удержал культурное лидерство в условиях глобализации. Это результат бережного, консервативного отношения к национальным общественным, политическим и культурным институциям. Вы не можете сохранить культурного доминирования, если у вас нет «обезличенных институтов» (Дуглас Норт), которыми пользовались ваши родители, деды и прадеды. Такие институты могут быть как формальными, так и неформальными. Это могут быть как «учреждения», так и «нормы». Но сами эти институты – как площадки общественной коммуникации, как «агоры», как инструменты исторически длинного «обмена» – должны поддерживаться через поколения. Это могут быть университеты, парламенты, фонды, студенческие братства, профессиональные ассоциации, национальные архивы и библиотеки и т.д. Больше того, такими институциями оказываются даже элементы исторического ландшафта, бытовые традиции, нормы речевого поведения. Эти институции сейчас переживают трансформацию или даже «кризис» и у тех наций, которые сохранили культурное доминирование. Но нам нет смысла приравнивать их «кризис» и наш антиинституционализм. Это разные вещи. Мы у себя все еще продолжаем считать героями национальной истории не тех, кто сохранял институты, а тех, кто их рушил или инструментализовал как попало из соображений однодневной политической конъюнктуры.

2

Поэтому кто здесь и сейчас является «русскими националистами»?

Вовсе не та шпана, которая громко кричит на «русских маршах». И не те, кто сверху ее опекает, сидя в силовых ведомствах. Какой смысл что-то кричать про кавказцев и про НАТО, если вы не в состоянии обеспечить культурное доминирование и даже не представляете себе, на чем оно основано?

Это ведь не из-за НАТО у нас до сих пор нет премии для зарубежных славистов. И не из-за Кавказа в крупном русском городе, где имеется головной завод русского олигарха из первой сотни Forbes, за 20 лет смогли обустроить только 100 метров набережной. Заметим, что и сама река, как известно, это тоже национальная культурная институция. Не из-за Кадырова в центре Смоленска в реке двадцать лет валяются фермы недостроенного моста. И не азербайджанская диаспора Вологды виновата в том, что на господствующей излучине реки кто-то всадил жилой элитный комплекс, по виду напоминающий элеватор.

Если ваши сыновья больше не учат наизусть ваш собственный «Беовульф», то ваши дочери будут рожать от других народов. Тут часто разные идиоты любят повторять присказку про то, что «если вы не будете кормить собственную армию, то ее будут кормить другие». А правильно было бы сказать иначе: вы не хотите кормить собственных филологов-русистов? Ничего страшного, их прокормят другие государства. Как, собственно, и случилось в это двадцатилетие.

Мы тут последние русские националисты.

Это слабый контур из разбросанных по бескрайней равнине филологов, поэтов, музейных работников, архитекторов, молодых городских планировщиков, новых городских активистов, думающих о том, как благоустроить «публичное пространство». Приглядываясь в последние годы к тому, что происходит у нас в России, я вижу: кое-где, там-сям – как грибы под плотной жухлой листвой, – без всякой «системы» разбросаны останки русской культурной идентичности. Она не в вере (православной), не в «силе русского оружия» и не в памяти о «советской империи» и мощи восточного блока. Она – в новых событиях, за которыми угадывается осмысленное намерение, связанное с языком, ландшафтом и институтами. Поэтому «русские националисты» здесь сегодня – это, например, фонд Ельцина, который учредил, наконец, премию для писателей, живущих за пределами РФ и пишущих по-русски. Это сотрудники сайтов Openspace и Полит.ру, которые по мере слабых сил что-то рассказывают о русской филологии. Это создатели электронного архива runivers, которые озабочены тем, что национальные архивы не оцифрованы и не изданы. Это молодые культурные планировщики Карелии, Красноярска, Перми, Самары, Екатеринбурга, которые в последние несколько лет что-то новое пытаются думать про организацию пространств. Адский Гельман тут – один из последних русских националистов. Равно как и спорящий с ним писатель Иванов. И Леонид Волков в Екатеринбурге, который что-то там пытается организовать на уровне муниципальной жизни. И Елена Трубина, которая преподает в Екатеринбургском университете урбанистику. И живущий в Германии профессор Плотников, который на немецкие деньги пытается опубликовать материалы русских философских архивов. И несколько издателей, которые неутомимо переводят на русский полезные труды специалистов, рассказывающих русским о ценности институтов, организации ландшафта и языковой политики. И профессор Аузан, который пересказывает эти труды в популярной газете. Вот кто тут «русские националисты».

3

Ни с каких «колен» Россия в нулевые годы не поднялась. Тучное десятилетие было потрачено на создание большой полицейской системы и прилаженных к ней гражданских инструментов в виде псевдоинститутов. Эта система опоясывает пустоту. Ландшафтную дыру. По которой ходит туда-сюда бессмысленный «русский марш».

       
Print version Распечатать