Кризис достиг своего пика? Это не так. В некоторых странах кризис уже проявился в своих самых худших чертах – можно упомянуть Китай, где кризис, вероятно, уже достиг дна. Однако в большинстве развитых стран, и особенно в США, самое худшее еще впереди. Перспективы для американской экономики неблагоприятны: помимо прочих отраслей глубоко поражено кризисом автомобилестроение. Правительство, совершив полный круг за истекшие четыре месяца, пришло в начальную точку, но так и не смогло рапортовать об успехах в противодействии банковскому кризису. Равным образом оно не может заявить о том, что положение изменилось. Оно остается достаточно безрадостным. Мы находимся более или менее в той же самой ситуации, в которой находились в октябре прошлого года.

Ситуация в Европе также не предрасполагает к оптимизму. Германия находится в глубоком кризисе, как и Великобритания. Безработица в Испании угрожает выйти из-под контроля и может достичь 16 процентов. В Японии промышленное производство снизилось более чем на 10 процентов.

Таким образом, положение во всех промышленно развитых странах более или менее одинаковое. Возможно, мы достигнем дна к июню или июлю. Однако, даже если мы достигаем дна, это не означает, что падение ВВП и промышленного производства сменится ростом. За падением последует длительный период весьма медленного роста или даже стагнации.

Для развивающихся стран ситуация выглядит более оптимистично. Их тоже сильно задел кризис. Но у них есть значительное преимущество – внутренний рынок, в рамках которого они могут развиваться. Решение не будет достигнуто автоматически, понадобятся значительные стимулы, чтобы достичь такого результата. Но определенные возможности есть, и я предвижу, что развивающиеся страны способны преодолеть кризис быстрее, чем развитые.

Экономисты в своих оценках кризиса делятся на две группы. Первая группа с самого начал заявляла, что кризис «не столь серьезный». Они недооценили риски кризиса ликвидности, затем озвучивали тезис о «моральных рисках». Теперь они размышляют о том, что кризис должен кончиться к концу следующего месяца или в ближайшем будущем.

Это утверждение могло бы оказаться верным, если бы не было серьезных проблем с уровнем потребления во всех развитых экономиках. Рост не начинается просто потому, что этого хотят правительства. Рост – это комплексный результат индивидуальных и коллективных действий.

Вторая группа экономистов – последовательные пессимисты. Конечно, мы можем сказать, что пресловутая «вторая волна» кризиса не должна докатиться до нас и что правительства всех стран земли могут оказаться на достаточной высоте, чтобы это обеспечить. Может быть, так, а может, и нет. Степень согласованности действий, продемонстрированная правительствами, пока не особо впечатляет.

Я придерживаюсь средней позиции. Даже если правительства окажутся не в состоянии предотвратить «вторую волну», то они вполне способны до некоторой степени уменьшить ее воздействие. Но, чтобы быть в состоянии осуществить это, им следовало бы действовать более активно, чем они это делают сегодня, и иными способами. Правительства, по крайней мере в большинстве развитых стран, лишь реагируют на кризис, но не способны на упреждающие действия. Это подталкивает меня к мысли о том, что в позиции второй группы экономистов есть большая доля истины.

Кризис вообще создает благоприятные условия для разного рода политических групп, а нынешний – даже в большей степени. Вероятно, по причине его интенсивности. В Европе большинство политиков пытаются спасти от катастрофы то, что еще можно спасти от остатков «прежнего» мира. В США это сама идея американского «лидерства». Мы много слышали об этом в день саммита G20. Ситуация, однако, не такова, чтобы эти люди могли рассчитывать на успех.

Существуют объективные факторы, препятствующие достижению их целей. Политики стараются изо всех сил, но процесс «деглобализации» запущен и набирает силу. Проблема этой разновидности политиков заключается в том, что они цепляются за идеи прошлого. Они еще могут оказать воздействие на будущее, но уже не способны формировать его.

Если говорить о различии в подходах к кризису финансовой и промышленной элиты, то тут вот какая проблема. Если я могу в подробностях видеть, что представляют собой те, кто является финансовой элитой, то с промышленной элитой сложнее. Конечно, мы можем увидеть и здесь своего рода коалицию «лузеров», которые пытаются сделать не слишком болезненным переход к новому виду экономической системы. Это боссы финансовых фирм и некоторые лидеры промышленности, глубоко укорененные в прошлом и надеющиеся, что государство поможет выбраться им из экономических трудностей.

Однако мы видим и другую группу – руководителей небольших и средних фирм, которые не разделяют этих представлений. Конечно, они не столь громкоголосы. Но представители этой второй группы более многочисленны.

Последствия кризиса затронут весь мир. Но мы должны ясно разграничить развитые, развивающиеся и «бедные» страны.

В развитых странах нынешний кризис – это кризис самого пути развития. Мы видели, как богатые становились еще богаче, бедные становились беднее, а социальные институты демонтировались. Самой яркой иллюстрацией данной тенденции была американская система, но в той или иной степени это проявлялось и в большинстве других развитых стран.

В развивающемся мире шел процесс классического «первоначального накопления», двигающего экономическое развитие. Этому способствовало расширение мирового рынка.

В подавляющем большинстве бедных стран основная масса населения осталась незатронутой этим процессом «первоначального накопления».

Теперь кризис вынуждает большинство стран полностью пересматривать свою стратегию. Это очевидно в развитых странах. Путь развития, на который они встали в начале 1980‑х годов, более не является жизнеспособным. Можно даже сказать, что процесс «сверхкредитования» экономики был последней попыткой предотвратить кризис. Это срабатывало в течение нескольких лет, но в конечном счете привело к краху. Путь к новым вариантам развития, с более четкими связями между производительностью труда и заработной платой, потребует времени, но будет в конце концов достигнут.

Развивающиеся страны достигли той точки, в которой сценарий «первоначального накопления» больше не срабатывает. Однако они могут развиваться, опираясь не на экспорт, а на внутренние рынки, которые не развивали в течение многих лет. В предстоящие годы мы станет свидетелями того, как развивающиеся страны будут развивать все виды инфраструктуры и увеличивать социальные пособия, чтобы увеличить внутренний спрос, достаточный для поддержания их экономик.

«Бедные» страны могли бы с помощью «развивающихся» развивать добычу своих природных ресурсов. Сначала перспективы роста будут выглядеть менее привлекательными, нежели при предыдущем экономическом режиме. Однако со временем результаты окажутся в высшей степени удовлетворительными.

Путь развития «развитых» и «развивающихся» стран должен претерпеть изменения. В российском документе, распространенном перед саммитом G20, говорится, что полная изоляция означает отсутствие перспектив на будущее. Это верно. Но нет никакого будущего также и в системе свободной конкуренции и свободной торговли. Проблема здесь не в том, чтобы понять, нуждаемся ли мы вообще в протекционизме, но в том, чтобы понять, какова необходимая степень протекционизма.

Сотрудничество должно развиться на региональной основе, между странами, защищающими свои экономики, но не отказывающимися от взаимной торговли между собой и с другими аналогичными группами стран. Роль и значение государства должны возродиться, и государство, возможно, станет одним из главных выигравших в ситуации кризиса.

Однако, прежде чем достигнуть этого, мы станем свидетелями некоторых негативных событий. Самым вероятным из них должно стать падение доллара США и, следовательно, коллапс единственной резервной валюты. Это будет весьма болезненно даже для стран, которые пока делают вид, что подготовлены к такому исходу событий.