"Русский журнал": В какой мере разделение Европу на "старую" и "новую" отражает политические реалии эпохи президентства Джорджа Буша-младшего? Произойдет ли при новом президенте США трансформация "Новой Европы"?

Маркку Кивинен: Я думаю, это разделение никуда не исчезнет. Более того, оно глубоко укоренилось в современной Европе, что видно на примере отношения к России. Для того чтобы сломать это разделение, необходимы кардинальные перемены. Конечно, сегодня мы не можем знать точно, какой именно внешнеполитический курс будет проводить в Европе Барак Обама. Однако новый американский президент мог бы внести свой вклад в объединение "старой" и "новой" Европы, если бы отменил размещение элементов американской системы ПРО в Европе.

Если бы США и Россия начали проводить политику, которая в конце концов способствовала бы сближению внутриевропейских позиций, это могло бы принести свои результаты. В этом контексте хотелось бы отметить новую российскую инициативу о создании системы общеевропейской безопасности. Например, Франция, похоже, крайне положительно относится к этой инициативе. Хотя, конечно, есть страны, например Польша, которые заняли совершенно другую позицию по этому вопросу. Это дает основания думать, что разделение на "старую" и "новую" Европу будет продолжать существовать.

Более того, это не единственное разделение, существующее в Европе. Есть еще такой фактор, как "великие державы" – Англия, Франция, Германия, которые по многим вопросам, в том числе по последнему финансовому кризису, игнорируют позиции небольших европейских стран. Сегодня многое зависит от того, как будет решена сложившаяся финансовая и экономическая ситуация, а также от курса, который выберет Вашингтон.

РЖ: Какое значение для политики ЕС будет иметь председательство Чехии в Союзе, с учетом того, что президентом этой страны является принципиальный евроскептик Вацлав Клаус?

М.К.: В моем представлении перед ЕС сегодня стоят такие сложные задачи, что, если страна, которая в порядке очереди встала у руля ЕС, не будет активно работать над формированием общеевропейской политики, это будет стимулировать появление новых разногласий внутри Европы. Институты ЕС по-прежнему слабы по некоторым направлениям, таким, как, например, внешняя политика, позиция ЕС все еще не оформлена. То есть, если председательствующая страна будет посылать сигналы странам ЕС, полные сомнений в отношении того, стоит ли вообще всем этим заниматься, это только ухудшит и без того непростую ситуацию.

РЖ: Можно ли сейчас продолжать говорить о Восточной Европе как о едином геополитическом пространстве?

М.К.: Восточная Европа не является единым геополитическим пространством. Восточноевропейские страны идут разными дорогами, я имею в виду внешнюю политику, экономические стратегии и т.д. Более того, некоторые восточноевропейские страны – полноценные члены ЕС, в то время как другие всего лишь так называемые партнеры.

Сегодня основной проблемой для Европы является Украина, и все будет зависеть от того, смогут ли Россия и ЕС найти совместное решение этой проблемы, найти точки соприкосновения. Украина имеет значение и для ЕС, и для России, и лучшим выходом будет, если Москва и Брюссель поймут, что при поиске решения необходимо избегать рисковых ситуаций, то есть стараться уйти от конфликта и искать пути сближения. Если же они будут исходить из того, что битва за Украину – это битва двух полюсов силы, то это ни к чему не приведет.

РЖ: Какую роль в противостоянии России и стран Восточной Европы играет память о прошлом, в особенности о трагических событиях XX столетия? Какие подходы существуют для разрешения подобной проблемы? Могут ли Россия, Польша, страны Прибалтики и Украина научиться "искусству забвения" прошлых обид?

М.К.: Я считаю, что с прошлым надо расставаться. Расставаться значит расставить точки над i и делать это таким образом, чтобы подведение итогов под одним периодом смогло создать возможности для конструктивного сотрудничества в периоде грядущем. Мы должны начать наконец жить в "мире после холодной войны". Постоянное ворошение событий XX века воскрешает призрак холодной войны и порождает новые противостояния, которые уже были охарактеризованы как новая холодная война. Этого необходимо избегать обеим сторонам.

Однако я боюсь, что дискуссии на эти исторические темы будут еще долгое время продолжаться в странах Восточной Европы и в Прибалтике, потому что они сейчас находятся в состоянии формирования своей новой идентичности, которая является помимо всего остального также и результатом событий XX века. Именно поэтому внутри ЕС делается акцент на том, что эти страны должны начать свой путь заново. Потому что невозможно жить в "мире после холодной войны", если главным источником опыта, отправной точкой и мерилом всего является холодная война.

РЖ: Каким образом Финляндии удалось вопрос о взаимных исторических претензиях в своих взаимоотношениях с Россией? Как вы считаете, можно было бы попытаться "финляндизировать" историческую память в России и странах Восточной Европы?

М.К.: Мы достаточно долго учились жить мирно со своим большим соседом, привыкали к нормальным отношениям с Россией. Это был сложный процесс принятия политических и экономических реалий другой страны. Большую роль здесь сыграло сотрудничество и общие интересы. И именно такой подход должен превалировать в Европе.

Однако я не уверен, что наш опыт можно применить в других странах. Финляндия не в состоянии передать свой опыт, а страны Восточной Европы и Прибалтики будут учиться у нас, потому что считают, что у нас разные ситуации, у них своя история, у нас – своя. Но я считаю, что крупные европейские державы могли бы здесь внести большой вклад. Если Франция, Германия и другие европейские тяжеловесы будут последовательно демонстрировать положительное отношение к России, то это создаст позитивную динамику, заложит необходимый фундамент в сознании других европейских народов о том, что с Россией действительно можно иметь нормальные отношения.

Беседовала Юлия Нетесова