Российская армия в ее сегодняшнем состоянии - явление во всех смыслах уникальное. Удивительно даже то, что она у нас до сих пор есть. Могло бы и не быть. Либералы 90-х с радостью бы заменили тогдашние вооруженные силы контингентами ООН и НАТО. Не вышло. Однако мысль о "просвещенных варягах", прибивающих голубые каски к вратам Кремля, до сих пор удивительно актуальна. Количество проблем в российской армии заставляет схватиться за голову даже самых завзятых оптимистов. Как тут сгоряча не попросить: "придите и владейте"?

Впрочем, и без варягов говорить, есть о чем. Пятнадцать лет общественное пространство сотрясает один и тот же спор: как именно комплектовать вооруженные силы. Оставить призыв или перейти на контракт? Настоящая война - гражданская, бесконечная, с сотнями аргументов и тысячами цифр. На самом же деле вопрос о призыве и контракте первостепенным вообще не является. Дело в том, что в России и так уже по всем приметам контрактная армия. Она еще призывная по всей отчетной документации Министерства Обороны. Однако настоящего призыва, когда служить идут все, давно уже нет. Сама служба как форма социализации стала нелегитимной, и Сергей Иванов еще больше усугубил эту и без того отвратительную ситуацию. "Если сын министра обороны не служил, то почему я должен?", - совершенно логичный вопрос в свете того, что армия у нас призывная. Почему не призвали Иванова-старшего, понять еще можно, но вот почему Иванов-младший не попал под всеобщий призыв, - воистину загадка.

Призыв, превратившийся в торговлю отсрочками и "откосами", не является призывом в собственном смысле этого слова. И испытывать на этот счет иллюзии более чем странно. Кроме всего прочего, давным-давно не существует главного признака настоящей призывной армии: общественного восприятия этой армии как своей. Базовое отличие призыва от контракта заключается именно в том, что в первом случае армия выступает как своеобразный общественный институт, а во втором, прежде всего, - как институт коммерческий. Молодой человек или выполняет свой долг, основанный на взаимном социальном соглашении с Родиной, или же заключает с государством контракт, основа которого - сумма прописью. Надо заметить, что контракт тоже по-своему социален, но эта социальность работает в самом обществе совершенно иначе. О контрактной армии невозможно сказать: "она делает из мальчика мужчину", зато справедливо можно утверждать, что она "является неплохим заработком".

У нас же - с серединки на половинку. И денег не платят, и призывают не всех (а еще точнее: кому не надо идти служить, тот знает, как это сделать). Общество в свою очередь знает (и хочет знать) об армии следующее: - армия делает из мальчиков мужчин, в армию своих детей отдавать нельзя, потому что там дедовщина и вообще непонятно кто служит, армия нам необходима, но наша армия совершенно небоеспособна.

В действительности российские вооруженные силы - удивительный, шизофренический сплав корпорации, существующей в отведенных ей обществом рамках маргиналии ("армия = тюрьма"), и остатков былой, могущественной и могущей диктовать свои условия, системы. Причем, "золотой век" нашей армии вовсе не затерян в суворовских временах. "Золотой век" в нынешнем его общественном понимании - не Великая отечественная и не афганская войны, а марш-бросок в Косово 12 июня 1999 года, когда наши десантники молниеносно, в лучших традициях, словно по учебнику воинского искусства, преодолев почти 600 километров за трое суток, заняли аэропорт Слатина под Приштиной. Этот марш оказался лебединой песней российской армии как особого института субъектности.

Вся дальнейшая история вооруженных сил - череда постоянных поражений, самым страшным из которых является отказ армии от формирования повестки дня. Почти все военные сводки последних лет представляет собой или отчеты о новом вооружении, не вдохновляющие даже их авторов (все равно, мол, продадим), или рапорты о борьбе с пресловутой дедовщиной, которые опровергаются лежащим в госпитале Андреем Сычевым. Трагедия Сычева - момент показательный во всех смыслах. Дело в том, что эта отвратительная - с какой стороны ни взгляни - история оказалась важной вехой корпоративных разборок между министром обороны и главной военной прокуратурой. И обе стороны даже не подумали как-то поумерить свой пыл. И комментаторы, прищурившись, гадали, чья возьмет в этот раз.

Ведь армия - это не просто корпорация, но корпорация на особом положении "защитницы родины". Само положение является уже почти до неузнаваемости изуродованным слепком с советской эпохи, но именно оно позволяет вооруженным силам выдавать свои корпоративные интересы за государственные.

Так прорекламированная как важный этап на пути к "переходу на контрактную основу" отмена отсрочек с точки зрения государственной политики представляет собой умышленное саботирование последнего президентского Послания Федеральному Собранию. Одно из двух: или государство действительно считает демографию неотъемлемой частью политики выживания нации, или же план вооруженных сил, которым зачем-то нужно призвать еще и будущих отцов, оказывается важнее любой демографии. Предусмотренные новым законом выплаты оставшимся без мужей женщинам проблемы не решат, потому что концептуально основаны все на той же корпоративной логике, которая противоречит самой идее призыва. Военные же уверены, что если они заплатят (а точнее - заставят заплатить государство), предмет дискуссии исчезнет сам собой. Но общество - не корпорация, а сложнейшая социальная система со своими, порой нематериальными, взаимоотношениями. Разумеется, говорить военным о том, что после акушера и матери, ребенка на руки должен взять отец, бессмысленно: все суммы прописью уже выписаны.

До сих пор в неравной борьбе с вооруженными силами как корпорацией непобежденной оказывается иная, но столь же странно организованная, корпорация под названием "образование". Схватка двух гигантов за отсрочки интересна только подсчетом сданных образованием высот: уже пали ПТУ, в низшей точке демографической ямы, скорее всего, падут и некоторые вузы. Пока отданы только военные кафедры, и на этом, по-видимому, до "часа Х" между двумя откровенно враждебными друг другу группировками заключен сепаратный мир. Хуже всего от этой войны, прежде всего, государству, у которого сегодня нет ни армии, ни образования.

С другой стороны, сами дискуссии об отсрочках - наиболее удобная форма симуляции общественного внимания к армии, точно так же, как затихшая дискуссия о ЕГЭ была показательной симуляцией внимания к средней школе. Корпорации не интересны людям, потому что до чужих проблем никому нет дела, когда и своих хватает. Обывателю в одинаковой степени все равно, что происходит в "Силовых машинах", "Газпроме", образовании и армии, потому что единственная задача корпорации - работа на результат или на видимость результата (как в случае с многострадальным отечественным автопромом).

Потому-то на вопрос, какая армия нам нужна - контрактная или призывная, существует два ответа. Или контрактная. Или призывная. Оба эта варианта в одинаковой степени лучше, нежели сегодняшняя призывная корпорация, прозябающая в своей бесконечной, уютной и бессмысленной маргинальности.