А я, брат, боюсь, а ты, брат, не бойся...
БГ

Говорить о страхе очень удобно цитатами из учебника по психиатрии. Например, так: "Страхи (фобии, простые фобии) являются как бы составной частью личности тревожно-мнительной структуры и представляют собой боязнь каких-либо предметов, животных, насекомых, <...>, либо особых ситуаций, а также пантофобия - всеохватывающий навязчивый страх. Некоторые из них, такие как агорафобия, выделены в отдельные диагностические категории, остальные объединены в группу простых фобий. Диагноз простой фобии обычно устанавливается после исключения агорафобии и социальной фобии. Простая фобия, как правило, не сопровождается вегетативным комплексом, хотя внезапное попадание в фобическую ситуацию может спровоцировать паническую атаку".

Общий список фобий, поддающихся хотя бы классификации, велик и способен удовлетворить самый взыскательный вкус. От боязни взгляда куклы (гленофобия) до страха покраснеть (эрейтофобия) - все, что душе угодно. Наука, отдадим ей должное, сделала для борьбы с фобиями уже почти все, что смогла. Однако страхам конца и края не видно: длинный список медицинских терминов, который так радует взгляд множеством латинских определений, полнится с каждым днем. Наверняка, совсем скоро обнаружится и будет классифицирован страх остаться без Интернета или фобия, вызванная недостаточностью многочисленных девайсов. I-pod есть, ноутбук с wi-fi есть, коммуникатор выходит в сеть из дремучего леса, но душа просит чего-то еще. Вот если бы мобильный телефон умел гладить галстуки, все бы как-то устроилось, а без этого - "ну, не то". Мир меняется, и представить сегодня страх какого-нибудь русского крестьянина XIX века из-за того, что рожь не взойдет или корова не отелится - проблематично. Представить-то мы все "представляем", но вот пережить это ощущение родственной любви к взошедшей ржи или родственного страха за корову-кровиночку мало кому дано.

Все это так, но не только в психопатологии дело. Настоящие проблемы с фобиями начинаются в тот момент, когда мы выводим разговор из области суровой медицины и отбираем у психиатров их больных. С медициной - с ней все ясно: это вотчина профессионалов с образованием и степенями. Не будем их смущать и отойдем от списка латинских терминов подальше. Туда, где творятся какие-то совершенно невообразимые вещи.

Если оставить в стороне фобии человеческие, с которыми худо-бедно справиться можно, и обратиться к общественным страхам, то окажется, что психиатрия, работающая с человеком, общество включает в поле рассмотрения только как один из факторов окружающей среды. Общество, грубо говоря, самоценностью (а значит, и самоболезненностью) не обладает, и потому давно и надолго отдано на откуп психологии внушения и управления. Управлять - легче, чем вылечить, особенно, когда нужно еще разобраться, что именно лечить. Управление же особых работ не требует: хватает простой и действенной социологии.

Миф о том, что общество (и уж современное российское общество тем более) легко управляемо, ошибочен ровно в той степени, в какой и распространен. Основа представления об управляемости - патриархальная уверенность в том, что "царь-батюшка" непосредственно отвечает за каждый сломанный патефон. Патефон - или, как нынче модно говорить, "источник оболванивания" - это, разумеется, средства массовой информации, которые, по распространенному представлению, не только "определяют повестку", но и "управляются неведомой рукой рынка/Кремля/мировой олигархии". На деле же те СМИ, которые определяют "всероссийскую повестку", не подчиняются вообще ничему, кроме прихоти среднего покупателя.

Мой любимый пример - молодежный глянец "Браво", который с завидной периодичностью доставлялся в райцентр, где мне пришлось в свое время жить. Туда не доходили ни "Комсомолка", ни "Жизнь" - только разного рода глянцевые издания, среди которых "Браво" пользовался ненормальным и ничем не объяснимым спросом. Возможно, проведя какие-нибудь внутрирыночные исследования, маркетологи и смогут дать ответ на вопрос: "Почему журнал "Браво" популярнее журнала "Кул"?", но это-то как раз и неинтересно. Правильным ответом все равно будет: "так уж получилось". Интересен сам феномен глянца как типа высказывания, который становится определяющим. За глянцем тянутся почти все остальные СМИ, многие неохотно и, словно бы делая "читателю" уступки, но тянутся. Исключения в данном случае только подтверждают правила.

Вокруг глянца за короткое время уже сложилась собственная "культура позитива", диктующая формат и стиль говорения. "Не будем писать о плохом" - это, замечу, не администрация президента, и не пресловутый рынок говорят, это говорит формат. В действительности же "позитив" как форма отношения к самому себе - психологическая бомба замедленного действия, оружие невероятной разрушительной силы. Общество само себе внушает: "be happy" и становится happy.

Позитив в информационно насыщенной среде становится единственным работающим механизмом, задвигающим страх на задворки дискурса. Бояться нечего: все, что нельзя купить, расценивать как предмет разговора вообще не стоит. Психопатологических фобий это не касается (они-то как раз только множатся) - речь идет об экзистенциальном страхе "потери земли под ногами", утраты чего-то, что лежит вне сферы товарно-денежных отношений. Глянец сделал единственно верный ход в этом направлении: он объявил все, о чем он сам не может рассказать, несуществующим. А все остальное облек в форму развернутого катехизиса, где каждому вопросу соответствует ясный и четкий ответ, где все известно...

Все известно - вот фундаментальный принцип, на котором основано общество потребления. Тайны не осталось, а чуду отведена маркетинговая роль: чудо программируется, и программируемый диапазон очень узок - все, что еще не вошло в моду, но войти собирается, то и назовем чудом. Такая вот "апологетика для чайников".

Мантра общества потребления могла бы звучать так: "страха нет, мы победили страх, мы вытеснили его из пространства актуального диалога". И действительно. Общество потребления - это общество, которое питается суррогатами текста - вещами, смыслами, ощущениями: все это упаковывается и переваривается, нумеруется и разносится по ведомствам. Любовь - это то (например, "Дом-2") или вот это (скажем, "свободные отношения"). Страх тоже попадает в тиски классификаций. Его переводят по ведомству Стивена Кинга, Говарда Лавкрафта, кино или СМИ.

СМИ в этом ряду отведена роль аппарата сублимации страха, машины подавления хаоса, мертвой системы, воспроизводящей сотни тысяч готовых продуктов на любой вкус. СМИ сегодня подавляют страх, но не снимают его, просто прячут в темный чулан за множеством слов. СМИ - это очень действенный регулятор продуктовых наборов - от Первомая до сумочки, от Верки Сердючки ("даже если вам немного за тридцать...") до Владимира Познера ("сегодняшняя наша тема - рынок акций "Газпрома"). Страх признается несуществующим, ему отведены рамки "криминала" и "журналистского расследования", которые суть те же продукты. После Познера очень хорошо идет про маньяков-педофилов. Под пиво вообще нормально воспринимается. Убил семерых, сьел четверых, одному откусил левую пятку. Страшно?

Глянец делает страшное обыденным, нестрашным, обитаемым, мягким и пушистым. Если шахидки с поясами смертниц, то обязательно тонкие и симпатичные, юные девы. Если маньяк, то с пронзительным взглядом. Если конец света, то с Брюсом Уиллисом. Если сексуальные извращения, то обязательно, как у Эльфриды Елинек.

Но по-настоящему страшное - на то и страшное, чтобы никуда не исчезать, а трансформироваться, прорываясь в экзистенциальной тоске по "себе самому". Как только глянец на минуту отступает, жизнь оборачивается страшно "не-позитивной". "Позитив", оказывается, вообще не имеет к жизни никакого отношения. Однажды принцу Гаутаме пришлось справляться с той же самой проблемой, и он решил ее самым кардинальным из возможных способов: "Встретишь Будду - убей Будду". Современное общество на подобное категорически не способно. Боязно как-то... Потому-то основополагающий страх общества потребления - это страх страха, фобия самой возможности всеобщей неустроенности.

На страже боязни бояться стоят тысячи "магов", "учителей жизни", "пророков", "христов". Они-то и помогают всем страждущим "самообновления", "духовного роста", "открытия внутренних сил" за умеренную плату доказать самим себе, что они - исключительные, иные (ох, не зря же так популярны "Дозоры" Сергея Лукьяненко). Там, где не работает психология, работают шарлатаны. И трансформируют ландшафт реальности до неузнаваемости.

Но это уже - совсем другая, хотя и та же самая, история...