Принцип Хауса

От редакции. Дмитрий Алексеевич Балалыкин - доктор медицинских наук, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории медицины, истории отечества и культурологии Первого московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова. «Русский журнал» побеседовал с Дмитрием Алексеевичем о философии медицины, медицинской этике и многом другом.

* * *

Русский журнал: Дмитрий Алексеевич, расскажите в двух словах для чайников - что такое "философия медицины"? Это круг идей, важных именно для медицины, или они могут быть применимы для человечества в целом?

Дмитрий Балалыкин: Да, вполне могут быть применимы. Существует такая специальность – «История и философские проблемы науки». История медицины - частный ее раздел. Некий познавательный арсенал методов. Например, у клинициста (кардиолога, хирурга) имеются методы исследования, он ими пользуется для распознавания болезней. Так и здесь. Приведу пример: есть определенные правила познания, например, принцип позитивизма. Это априорная нацеленность ученого на то, что задача решаема, мир познаваем. Да, мы бесконечно далеки от окончательного познания, но познание - длинный путь, и мир познаваем в принципе. Позитивизм в медицине – больного можно и нужно лечить. Для этого нужно лишь поступательно решать задачи – сперва фундаментальные, затем клинические. Это – если говорить о научном арсенале. Кроме того, медицина имеет две составляющие – экспериментальную и клиническую, а в качестве предмета исследования выступает пациент - значит, есть этика. Сейчас она называется биоэтикой и определяет принципы отношений между врачом и пациентом. Принципы эти, естественно, имеют свою философскую базу. Синергия усилий пациента и врача, принцип Гиппократа «не навреди» и.т.д. Поэтому философия медицины – это очень даже прикладная вещь, представляющая собой общий интеллектуальный арсенал принципов, которые должны быть у врача.

РЖ: Дает ли философия медицины свой специфический ответ на онтологические вопросы бытия? Например, кто мы, откуда мы и куда мы идем, а главное - зачем идем?

Д.Б.: Все это общие вопросы, а поскольку медицина прикладная наука, то и вопросы, которые она решает - прикладные. Проблемы медицины обусловлены прежде всего необходимостью лечить пациентов. Пациент «стоит в центре» этических вопросов философии медицины, это общефилософская этика, биоэтика. Пациент – он кто? Он право имеет или он предмет для эксперимента? Конечно же, он имеет права и очень даже большие. Поэтому онтология, разумеется, есть, но онтология своя - прикладная.

РЖ: Слово "медицина" переводится с латыни как "врачебное искусство". В то же время в программах вузов есть пункт "Философские проблемы медицинских, фармацевтических и ветеринарных наук", включающий такой вопрос, как "Медицина как наука и искусство, теория и практика." У Гиппократа есть трактат об искусстве! Итак, медицина как искусство. Что здесь имеется в виду? Врач - это художник?

Д.Б.: Это методологическая ловушка, которая возникает из-за недостаточного понимания историко-медицинских проблем. К сожалению, у нас история медицины пока еще не сложилась как наука. Сегодня эта специальность есть в вузах, но на всю страну докторов наук по этому направлению младше 50 лет всего 5 или 6 человек. А советский период истории медицины как раз исключал возможность комплексной ее оценки. Поэтому здесь возникает такая ловушка: да, медицина - искусство, но медицина в том числе и наука. История медицины состоит из двух пересекающихся компонентов. С одной стороны мы видим искусство врачевания, с другой - историю медицины как медицинской науки. Медицинская наука, ее история, осмысление этой истории, периодизация невозможны без осмысления различных религиозно-философских систем. В отдельных цивилизациях она либо развивалась, либо не развивалась. Не все религиозно-философские системы оказались плодотворны с точки зрения науки. В советское время господствовал научный атеизм, формационный подход. История в целом была кастрирована, и история науки не могла развиваться адекватно. Поэтому развивали то, что могли. Традиционно со времен тридцатых – сороковых годов, когда возникали первые кафедры по истории медицины, появлялись профессора, медицина рассматривалась лишь в аспекте искусства врачевания. Это было безопасно и не идеализированно. Тем более, что периодизация могла быть только в рамках исторического материализма (рабовладельческий строй, феодальный, капитализм и т.д.) А ведь наука периодизируется совершенно по-другому. Поэтому и получается, что для большинства представление о медицине сводится к искусству врачевания, однако основной составляющей на самом деле является научная часть. Да, врач это художник, но ученый художник. Художник, который, чтобы рисовать, должен очень четко знать науку рисования.

РЖ: Что такое "медицинская эстетика"?

Д.Б.: На мой взгляд, более правильно будет использовать термин «медицинская этика». Эстетика – это методологическая ловушка, возникающая из мысли, что если есть искусство, значит, должна быть и эстетика. В медицине все-таки мерилом является не красота исполнения, а конечный результат. Вылечили - не вылечили, грубо говоря. Поэтому сейчас, когда есть медицина роскоши (пластическая хирургия, косметология), возникает понятие эстетики именно как категории искусства. Эстетика является традиционным понятием искусствоведения, культурологии. Для традиционной медицины это понятие чуждое.

РЖ: Может ли медицина предложить свои решения в таких сферах, как, скажем, архитектура, мода/ дизайн, политика?

Д.Б.: Существуют медицинские требования к архитектуре и дизайну. Должны быть здоровые материалы и безопасная для жизни среда обитания. Есть специальные области медицинской науки - гигиена, эпидемиология. Они стараются не давать людям строить там, где им хочется, но где потом будет опасно жить. Были и в древнем Риме пятиэтажные дома, в которых не было канализации, и люди ели из свинцовой посуды. Это выглядело эстетично, потому что свинец - мягкий материал, из него получались красивые сосуды. Отсюда массовая смертность и повышенная заболеваемость. Медицину, скорее, можно назвать ограничителем аппетитов для архитекторов и дизайнеров.

РЖ: Вы можете поставить диагноз нашему обществу с точки зрения медицины?

Д.Б.: Глубоко больное. Как духовно, так и физически.

РЖ: Философия - это еще и этика. Существует медицинская этика. Можно ли эту этику обобщить таким образом, чтобы она могла быть применима вне чисто врачебной практики?

Д.Б.: Разумеется. Скажем, принципы биоэтики, которые можно свести к двум основным вещам.

Во-первых, медицина – это профессия служения, профессия жертвенности. История медицины очень богата примерами микробиологов, которые испытывали на себе вакцины. Многие врачи шли в очаги эпидемии, зная, что умрут, но все равно старались оказать помощь людям. Это есть и сегодня, например, в военной медицине, ведь мы живем в эпоху локальных войн, и врач вынужден выбирать, будет ли он только доктором или он - одновременно врач и солдат, и рискует жизнью как солдат. Второй аспект - права пациента. Уважение, учет мнения пациента и так далее. Очень много вопросов этики человеческих отношений.

РЖ: Вы смотрели сериал "Доктор Хаус"? Хаус - это врач, который не любит людей. Он предпочитает не общаться с пациентами, чтобы они ему не напридумали несуществующих симптомов. К лечению он относится как к решению логической загадки. Что Вы думаете об этом? Особенно с точки зрения философии медицины.

Д.Б.: Это давняя история, начавшаяся еще на заре 20 века. История философских и религиозных корней общества, его здоровья или болезни. Русская традиция в духовном плане настроена, в основном, на православие. Тема сострадания, индивидуального служения с точки зрения спасения. В нормальной христианской традиции человек должен спасение заслужить. Вот он и служит людям, чтобы потом спастись самому. Принцип Хауса же стал возникать в Европе и в Америке еще в 20-30 годы, и сейчас это достигло определённого уровня.

Здесь свою роль сыграла коммерциализация медицины. Люди стали относится к ней, как к любому другому бизнесу. Кто-то пирожки печет, кто-то газеты продает, а я людей оперирую. Мне не нужны переживания пациента, мне он вообще не нужен как человек, но я вполне могу его обслужить в операционной, то есть сделать свою механическую работу. Это тенденция пуританизма, кальвинизма. Для кальвиниста или пуританина, если ты успешен, значит так Господь показывает свое к тебе отношение, твое избрание и гарантированное спасение. Отсюда кичливость и эмоциональная холодность. Для протестантизма этически человек - это мусор. Доктор Хаус является естественным продуктом такой религиозно-философской концепции.

РЖ: Как Вы лично относитесь к проблеме эвтаназии?

Д.Б.: Для меня этой проблемы не существует. Это грех, убийство и ничего более.

РЖ: Медицина и православие. С точки зрения религиозных институций, любая философия, затрагивающая теологические вопросы неканоническим образом (а значит - вообще любая), является по сути еретической. А, стало быть, и философия медицины. Что Вы об этом скажете?

Д.Б.: Это ошибочная установка, которая возникла в советский период. Большевики, борясь с Богом, создали научный атеизм как квазинауку, мавзолей Ленина - как капище квази-бога, мучеников науки - как квази-мучеников церкви. Зачастую это примеры, высосанные из пальца, например, Джордано Бруно мучеником науки не был даже и близко. Наука, ее методы и научная революция – все это производные религиозно-философский системы христианства. Она рождена и вытекает из религиозно-философской системы монотеизма и христианской философии с точки зрения познания окружающего мира. Здесь нет никакого противоречия, наука – это естественное развитие христианской мысли.

РЖ: Почему христианской?

Д.Б.: Скажем так - монотеистической системы в целом. Наиболее важные для науки вещи на заре ее существования происходили в Европе - христианской Ойкумене, либо в 9-13 веках в арабском халифате. Религия монотеистическая в обоих случаях. Халифат в то время начал активно абсорбировать античное наследие Аристотеля и Платона. В рамках аристотелевской философии возникают Авиценна, Аль-Захрави и другие. Но после дробления халифата эта тенденция затухает. Основываясь не на религии, а только на исторических фактах, мы вслед за Максом Вебером можем спросить, почему наука возникает там-то и тогда-то? Причина, между тем, совершенно очевидна. Наука - это комбинация определённых возможностей для философского метода познания и социальных условий. Грубо говоря, наука - это христианство плюс демократия. Должна быть определенная система миропознания и отношения к окружающему миру. А еще свободное время для этого и определенный социальный статус. А именно - свободный привилегированный статус определенных социальных групп. Потому ничего интересного с точки зрения истории науки не происходит в древних деспотиях - Египте, Китае или Междуречье, но очень много происходит в Древней Греции, в античном мире, где философ - он же одновременно и врач. Тот же Аристотель, получавший медицинское образование, относился к привилегированной категории, был свободен, имел имущество и социальный статус. Вне социальной свободы научного творчества не бывает.

Беседовал Евгений Никитин

       
Print version Распечатать