"Русский журнал": Как вы оказались в Грузии во время конфликта?

Артем Драбкин: Съемочной группе любого телеканала обязательно нужен человек, который будет обеспечивать рабочий процесс - договариваться с властями, решать кучу бытовых и транспортных вопросов, переводить. На Западе такого человека называют fixer, у нас - продюсер. Съемочной группе телеканала ITN не удалось быстро найти местного продюсера, поэтому журналист Джулиан Мэнион, с которым мы работали в Беслане, попросил редакцию прислать меня.

Мне позвонили 8 августа, предложили поработать. Редактор, извинившись за невежество, спросил, на каком языке говорят в Грузии. Я согласился, а насчет языка ответил, что в Грузии разговаривают на грузинском, но прекрасно понимают и русский язык. Купил билет до Тбилиси, собрал вещи и вечером отправился в аэропорт. Поскольку авиасообщение с Грузией было прервано, рейс перенаправили в Ереван. Еще в Шереметьево познакомился с французскими журналистами, которые собирались туда же. Сколотили группу из четырех человек, чтобы по прилете взять такси и раскидать затраты. Остальные поехали предоставленным Аэрофлотом автобусом. Такси до Тбилиси идет с пересадкой. От аэропорта почти до границы едет армянская машина, а потом нужно пересаживаться на грузинскую.

По какой-то причине въезд армян на территорию Грузии затруднен. Грузины, наоборот, могут проезжать в Армению свободно. Перелет и пять часов на двух "шестерках" вымотали очень сильно. Я устал до такой степени, что дорогу практически не запомнил. Весь путь от Москвы до грузинской столицы занял 12 часов.

РЖ: Каковы были условия работы?

А.Д.: В Тбилиси, когда я приехал, было холодно, собственно в хронике 8-9 августа видно, что все довольно плотно одеты. Потом все дни до моего отъезда стояла жара.

В Тбилиси я попал впервые. Город скорее восточный, чем европейский, чем-то похож на Ереван. Впрочем, времени на знакомство с достопримечательностями у меня не было, поскольку приехал я работать. Встретились с Джулианом, обнялись по-дружески. Оказалось, что большинство иностранных журналистов поселились в отеле Marriott на улице Руставели недалеко от здания парламента. Так что, война для меня была комфортная - в отеле ничего не происходило, как, впрочем, и в самом Тбилиси. Но в таком комфорте есть и неприятная сторона: до Цхинвали всего 2 с половиной часа. А там война настоящая.

Переход от мира к войне дается не просто - начинаешь нервничать. Я как-то сказал Джулиану, что ежедневная нервотрепка надоедает, и лучше было бы, если мы жили непосредственно в Гори, на что он ответил: "Доживешь до моих лет (Мэниону - 58), будешь ценить возможность посидеть в теплом сортире". В субботу днем, через Стамбул прилетел оператор с камерой, и во второй половине дня мы поехали снимать.

Замечу, что в тот момент уже были отключен домен .ru. Единственной возможностью попасть в него было использование анонимно прокси-сервера. В отеле был "Первый канал", но новостные программы не были привязаны к конкретному времени. Например, программа "Время" могла выйти и в полночь и в час ночи. Сотовая связь особенно в середине недели работала отвратительно, а вместе с ней и GPRS, через который я читал российские новости. В общем, кто хотел получать информацию, тот ее получал.

РЖ: Как к вам относилось местное население?

А.Д.: Поначалу я немного нервничал, общаясь с грузинами - боялся реакции на русскую речь, опасался говорить, что я из Москвы. Сейчас могу сказать, что в большинстве случаев на русскую речь они реагировали нормально и я, не опасаясь, говорил откуда я приехал. Так что общался с местными только на русском. Персонал в гостинице вел себя абсолютно спокойно и доброжелательно. Что касается людей на улице, водителей, продавцов в магазинах, то я изначально не вступал с ними ни в какие политические дискуссии и все подобные разговоры пресекал: я приехал в Грузию работать и работал.

Если говорить об отношении грузин к тому, что произошло, то изначально они не поняли, что фактически вляпались в войну. Потому действия России стали для них шоком. Добавлю, что большинство тех, с кем я общался, Саакашвили вовсе не хвалили, хотя такие тоже попадались. Вообще грузины не рассматривают Россию как врага, в силу того, что почти все имеют здесь связи или родственников.

РЖ: А как работали журналисты в зоне конфликта?

А.Д.: Два слова о том, как работают британские тележурналисты. Классическая британская журналистика, репортерская работа - лучшая в мире. Новостные программы создаются не только для внутреннего потребления как у нас и во многих других странах, но и для международной аудитории. Это предъявляет повышенные требования к их качеству. Задача репортера - фиксировать происходящее и доводить до зрителя. Работа над сюжетом не включает в себя политических оценок происходящего, только в прямом эфире ведущий новостной программы может задать вопрос, связанный с оценкой ситуации "на земле".

Приехали, к примеру, в разбитое грузинское село: они снимут разбитые дома, поговорят с жителями. В результате, на выходе вы получите сюжет про разбитое грузинское село. При этом при монтаже практически не используются статичные картинки, только движение, разговор. Сюжет делается не о том, что было, а о том, что есть. Если британский репортер сделает сюжет в стиле: вчера на этом поле было много русских танков, его просто засмеют и выкинут из профессии. У наших журналистов это - нормальное явление. Делать какие-либо выводы в кадре британские репортеры считают, мягко говоря, непрофессиональным.

РЖ: Как проходил рабочий день?

А.Д.: Рабочий день у нас складывался следующим образом: утром просматриваем новостные выпуски, запрашиваем из редакции новостную ленту, общаемся за завтраком с другими журналистами и вообще составляем картинку происходящего. Редакция может порекомендовать снять сюжет по какой-то тематике. Например, прилетает Райс или нужно "человеческое лицо конфликта" (это именно рекомендация, а не приказ). Затем мы едем на место, проводим съемку, потом возвращаемся, идет монтаж. Вечером - перегон материала в Лондон, а в девять вечера и в час ночи по местному времени - живой эфир. А с утра снова все сначала. Это очень тяжело.

В первый же день, в субботу 9 августа, мы отправились в Гори. Попали в город через 7-8 часов после той самой злополучной бомбардировки склада. Трупы и пострадавших, сколько бы их ни было, уже увезли. Удар был нанесен точно по складу, но разлетевшиеся снаряды разрушили несколько домов, которые показывали потом по всем каналам.

Гори в тот день был еще не пустой. В городе стояло много солдат. Часть выглядела как страйкболисты: навороченное снаряжение, бронежилеты, американское оружие, но большинство - обычные "партизаны" в советских касках, в камуфле и с калашами. Поговорил с ними. Они прекрасно понимали, что против России шансов у них нет никаких, и особым оптимизмом не лучились. В городе пробыли полчаса, все сняли и вернулись в Тбилиси. Обсудили, что так и надо работать, а не болтаться в зоне возможного обстрела ожидании, когда что-нибудь прилетит.

В воскресенье решили проехать как можно дальше на север. Подъехали к Гори, опросили местных. Они говорят, что дороги на север перекрыты и далеко мы не уедем. Решаем, что поедем до ближайшего поста. Так мы и ждали встречи с этим постом почти до Цхинвали. Поехали по основной дороге через Каралети. Доехали до поста миротворцев. Постояли там и поехали дальше. На границе с Южной Осетией нас обстреляли. Хорошо водитель не растерялся, развернулся, и мы умчались назад. Вечером выяснилось, что съемочная группа BBC решила снять, как наш штурмовик атакует грузинские позиции. Видимо пилот увидел, что на земле кто-то стоит с "трубой" на плече, зашел на них, выпустив 3-4 НУРСа. Повезло ребятам, что промазал.

В понедельник мы уже были более осторожны. Поехали через Вариани, но перед Никози поняв, что впереди стреляют, на рожон не полезли. Потом выяснилось, что там шел довольно сильный бой. А в понедельник вечером грузины побежали.

Во вторник ехать в Гори было страшновато - дорога пустая, на обочинах брошенная техника. Вообще никого и не понятно кто впереди и не начнут ли в тебя стрелять. Из-за плотного графика работы удаляться от Тбилиси на большое расстояние мы не могли, поэтому, например, в южные порты попасть нам не удалось бы. Минут за 30 до того, как мы въехали в город, рванул снаряд, который убил журналистов. Что там произошло - непонятно. У меня есть предположение, что могла повториться история с журналистами с BBC: летчик среагировал на камеру журналиста. Возможно, все было по-другому.

На следующий день снова Гори. Вымерший город производит тягостное впечатление. Пусто, зловеще, на улицах никого. Полная тишина. Ушедшие грузины просто закрыли свои дома. Их никто не грабил. Все замерло. Не понятно, в какой момент по тебе могут начать стрелять. Идея была та же, что и в предыдущий день: быстро доехать, снять сюжет и быстро вернуться. В Тбилиси уже гуляли слухи о мародерствующих осетинах и казаках. В госпитале нам рассказали, что во время боев они принимали по 500 человек в день, проводили первичную обработку и отправляли дальше. Снимаем сюжет, вдруг группе с другого канала приходит СМС, чтобы они как можно быстрее убирались из города. На выезде мы встретили российскую колонну, которая шла со стороны Тбилиси. Тут же рядом с колонной опросили местных жителей, что они думают по поводу российских войск. Они сказали, что за войсками придут осетины и казаки все пожгут и разграбят.

В четверг в Гори нас не пустили. Мы опоздали к группе журналистов, которых военные возили осматривать в город. Стоим у КПП, вдруг раздались выстрелы. Побежали в ту сторону и успели увидеть, как наши утихомиривают мародеров, которых попытались выкинуть из машины. Близко мы не подходили, по совести сказать, просто старались не высовываться из-за танка. Эти отморозки были готовы стрелять в любого, будь то грузин, русский или осетин. Я сам видел, как такой ублюдок пинал ногами журналиста и делал вид, что передергивает затвор автомата. Русский майор, который заставил мародеров уйти, очень переживал, что не может их тут же на месте расстрелять.

Следующий день у нас, можно сказать, пропал. Мы шесть часов на дикой жаре ждали, когда Кондолиза Райс и Саакашвили закончат переговоры.

В субботу в Гори уже был порядок. Армия контролировала сам город. В Гори грабежи были, но не повальные. Полагаю, что погромы прокатились по грузинским селам южнее Цхинвали, пока армия совершала обход Гори. Так или иначе, чем дальше от Гори и ближе к Осетии находилась грузинская деревня, тем страшнее она выглядела. Надо сказать, что грузинские деревни, мягко говоря, побогаче российских, а дома больше напоминают подмосковные коттеджи. В общем, было, что пограбить. В одной из тех деревень, кстати, был фамильный дом Окруашвили. Нам сказали, что его сожгли. Полиция сбежала вместе с армией - любой человек в грузинской форме был бы неминуемо убит. Вся гуманитарная помощь сосредоточена в Гори. Но в деревнях почти никого и не осталось. Большинство народу убежало, кто не смог - остался. Жители запуганы до крайности, дергаются от любого звука. Генерал Вячеслав Борисов, в частности, говорил, матерясь через слово, что главная его проблема - развести грузин и осетин по сторонам. Это было сделано, но, к сожалению, поздно.

РЖ: Как журналисты разных стран оценивали происходящее?

А.Д.: Сто процентов называют Саакашвили не иначе, как, психопатом и лунатиком. Многие коллеги за кружкой пива говорили, что он идиот, который никому не нужен. Позицию России, которую они формулируют: "Don?t fuck up with us", в принципе уважают. Однако, после вмешательства России, которого, кстати, никто не ожидал, американцы получили проблему, с которой мы столкнулись 8 августа: проблему доверия. Теперь им приходится вступаться за "свою" Грузию, так же как России пришлось вступаться за "свою" Осетию. Иностранцы считают, что Россия, до момента вступления на территорию непосредственно Грузии, одержала победу политическую и военную. Ситуация изменилась с вводом войск на территорию Грузии. Именно с этого момента можно было говорить об агрессии России, поскольку фактически Россия вошла на территорию суверенного государства. Естественно этот событие вызвало и консолидацию позиций Западных стран. С этого момента практически любой информационный повод становится антироссийским.

Здесь нужно отметить, что Саакашвили при всех его качествах не боится независимой прессы. Именно поэтому 8-го журналисты полетели в Тбилиси, а не во Владикавказ. Они прекрасно понимали, что дальше Рокского туннеля наши их не пустят. В Грузии же машины с надписью TV на лобовом стекле грузинские полицейские не останавливали даже если впереди стреляют - ваше дело езжайте если хотите. Что же касается показательных поездок в колонне журналистов в сопровождении военных, как это принято у нас, то ни один уважающий себя тележурналист этого делать не будет.

Еще раз скажу: те же британские журналисты - честные люди. Если бы им дали свободно работать с российской стороны, они точно так же объективно снимали бы войну. Ничего не утаивая. Да, они показали бы много неприглядного, но одновременно дали бы картинку, которая подтвердила бы, что Россия делала правое дело. Отражение военных действий никому не может нравиться. Война вообще говенное дело. Но наша политика "не пущать" принесла наихудшие результаты. Основная дорога в Гори была закрыта для журналистов - на блокпосту перед въездом стоял лейтенант Виталий, который никого не пускал. Зато была объездная, совершенно разбитая, дорога, по которой можно было попасть в город через другой блок-пост без проблем. В результате они снимают то, что видят: мародеры грабят, Россия обстреливает.

И уж совсем плохо получилось с выводом войск в понедельник 18-го августа: на том самом блок-посту собрались практически все журналисты, которые были в Грузии. Они ждали вывода, бросались снимать любую проезжающую машину и так и не дождались. Нужно было бы собрать колонну и провести ее перед камерами с развернутым флагом, а потом не важно, куда она пойдет. То же самое нужно было делать и с блок-постами - постепенно отводить их хоть на километр в день от Игоэти в сторону Гори и из каждого такого отвода делать информационный повод.

В общем, пора целенаправленно работать с западной журналистикой учитывая специфику их деятельности и учиться обеспечивать информационную поддержку действий России.

Беседовал Григорий Пернавский

Фото Артема Драбкина