Пока не победил "Зенит"

Петербург встретил Первомай солнечными лучами. Толпы стекались к Невскому проспекту, чтобы бодрым маршем прошагать под радостный вой праздника. Городская администрация благоволила. Только националистам не разрешили пройтись по главному проспекту Петербурга, их сослали окольными путями в садик имени революционера Чернышевского, застолбив за ними место прокаженных.

Милиционеры в нарядных мундирах и белых сорочках обливались потом, молча созерцали процессии. Сначала шли независимые и зависимые профсоюзы, за ними спикер Законодательного собрания Петербурга Вадим Тюльпанов и дружный хор активистов "Единой России". Их подталкивали главные политические противники - приверженцы социализма по методу Сергея Миронова. В середине затесались настоящие коммунисты и анархисты. Маленькая девочка, абсолютно нагая, лишь красный стяг прикрывал ее свежие формы, яростно призывала всех следовать за ней. Пылающие от восторга случайные зеваки бросали дела выходного дня и присоединялись к красной оппозиции. Только "несогласные", скребя по сусекам, медленно собираясь, желая пройтись по Невскому проспекту и громогласно заявить о себе. Ради очередного "марша несогласных" из столицы прибыло федеральное начальство.

Лидер регионального ОГФ Ольга Курносова пищала в мегафон, созывала из переулков задремавших оппозиционеров. Их было человек триста, когда к колоне присоединился председатель запрещенной НБП Эдуард Лимонов. Улыбаясь и протирая стекла очков, шестидесятипятилетний писатель скалил зубки, моргал ресницами, с удовольствием беседуя с каждым заблудившимся в политических воззрениях, аккуратно держась под плакатом "Прекратите геноцид пенсионеров". Вождю нацболов не долго оставалось умиляться и голосить восторгом: через две минуты, подкравшись незаметно, неизвестный в черном приложил к скользким щекам Лимонова два пакета с фекалиями неведомого происхождения. Охранники писателя очухались, открыли глаза, заметили врага, в одну секунду скрутили провокатора, повалили на землю и, протащив несколько метров по земле, отдали мальца на откуп милиции. Боевое настроение Лимонова было испорчено. Стараясь не смотреть на бессмысленных телохранителей, он вытирал лицо платочком, воняя зловоньем "согласного" смельчака.

В воздухе стали появляться красные женские

трусики.

- Это салют, - сказал юноша помятого вида. Его сдали милиции.

На трусиках была надпись "Читайте книгу Эдуарда Лимонова "Это Я - Эдичка". Трусики имели спрос, быстро осев в карманах подрастающих оппозиционеров. Не только трусики говорили о Лимонове. 1 мая 2008 года в Петербурге можно по праву назвать "днем писателя провокационной прозы". Рядом с местом сбора кучилось несколько десятков негров. Они гордо держали бумажки "Иван Дулин - наш герой!", с удовольствием позируя десятку фотографов, вспоминая главу "Крис" из дебютного романа лидера нацбола.

- Время идет, а мы все топчемся. Нет драйва, - тяжело говорит щупленький мужичок в костюме, на лацкане которого значок "несогласный".

- Да, - вздохнул гладковыбритый старик с надписью на груди "Блокаднику голодно", - были времена... - и все вспомнили, как всего два года назад оппозиционеры прошли по всему Невскому, прорывая один за другим кордоны омоновцев, оказались на Дворцовой площади на горе директору Эрмитажа Пиотровскому.

Толпа разродилась аплодисментами. Толстый полковник прошелся по цепочке милиционеров и собрал в охапку резиновые дубинки. Власть приветствовала оппозицию миром.

В стороне весь в белом держался лидер петербургских "яблочников" Максим Резник, нарезая круги мимо колонны оппозиции, прижимая к пиджаку поцарапанный корпус мегафона, бывший сиделец молча озирал соратников. В этот день он предпочел больше молчать.

Колонна двинулась. К ней присоединился Гарри Каспаров. В окружении нескольких охранников он прижался к Эдуарду Лимонову и в середине винегрета из нацболов и просто бравых пацанов молча начал путь по питерской брусчатке.

- Нет фаллос

у! - кричала пожилая дама в ярком сарафане цвета скальпа индейца, проходя мимо стелы на площади Восстания, которую установили в честь победы над фашистами. Но небесные ангелы противились ее воззваниям, не успела женщина в третий раз повторить свою уже полюбившуюся фразу, как в колонну полетели резиновые фаллосы. Милиционеры замешкали, метатели скрылись, а пожилой "яблочник" в очках с толстыми линзами незаметно для многих поднял валявшийся фаллос и убрал интимную штучку себе в сумку.

- Зачем вам эта игрушка? - спросил я.

- В деле пригодится, - был его ответ. Я поспешил отойти от партийца в сторону. Бог только знает, какое дело он задумал.

Колонна шла резво, разделившись на три части, каждый орал свое.

"Несогласные" прошли всего двести метров по Невскому проспекту, их завернули, как и договаривались, на улицу Марата, но это не огорчило завывал, они сразу окрестили улицу "революционной" и принялись купаться в собственных речовках.

Пионерская площадь повидала всякое, привыкшая к разным митингам и пикетам, она держала в себе сцену с огромными динамиками. Рядом было определено летнее кафе, жаждущие воды "несогласные" налегали на пиво, приятно уместившись в пластмассовых креслах, завороженно поглядывая за ораторами.

Первым выступил заслуженный артист России, гордость ОГФ, актер Александр Девотченко. Надрывая голосовые связки, чуть пошатываясь от жары, он декламировал стихотворения тезки Пушкина, обличая нынешнюю власть, сравнивая ее с царским авторитаризмом. Ему рукоплескали. Актер, довольный, глазами искал цветы и ждал криков "Браво!".

Гарри Каспаров вышел следом. Эмоционально размахивая конечностями, бывший шахматист сообщил собравшимся:

- Вечно воровать нельзя, - говорил он про нынешних властителей Кремля. - Скоро настанет наше время, - обнадежил Каспаров своих сторонников.

Лимонов вяло читал по бумажке. Он вспоминал советские торжества в первомайский день, говорил о человеке труда, красовался в бликах линз телекамер и немного попахивал в толпу. Бывший советник Путина Андрей Илларионов вспомнил политзаключенных путинской России. Отговорив заученное, троица спустилась со сцены, их места заняли музыканты из группы "Телевизор".

- А сейчас выступит наша любимая группа "Телевизор", - воплем дикой кошки сообщила Ольга Курносова. Зазвучали злобные ритмы рока конца восьмидесятых прошлого века. Группа оказалась любимой не всеми. Музыканты пели, брякали струнами, били в барабаны, но только четверо длинноволосых юношей подпевали солисту Михаилу Борзыкину, и сама Курносова, виляя ягодицами, старалась ладно танцевать в ритм песни про "хер в жопе".

Вокруг Лимонова столпились нацболы. Рядом стоял Каспаров. Илларионов раздавал интервью телевидению, а шахматист и писатель молча следили за словами экономиста. Приевшись прессе, "другороссы" откровенно скучали, забавляя себя побочными делами: Лимонов крутил усы, а Каспаров жевал собственные губы.

- Эдуард Вениаминович, - потянул высокий юноша новую книгу Лимонова "СМРТ" для подписи.

- Нет, - резко сказал писатель, - не сейчас... не время. Сейчас не время, - смотрел в другую сторону Лимонов. Казалось, что он теперь все делает назло.

Нацбол обиженно засунул томик во внутренний карман джинсовой куртки, кинув на вождя ничтожный взгляд презрения.

"Телевизор" все еще пел, прерывая свой концерт выступлениями второстепенных персоналий. Среди них был когда-то мощный движок маршей экс-депутат Сергей Гуляев, лидер питерский нацболов Андрей Дмитриев, сказал свои слова молодняк из движения "Оборона" и Социал-демократического союза молодежи.

Все расходились, лишь диковинной наружности юноша с зализанными волосами на голове блестел на солнце. Одиноко покоясь на Пионерской площади с флагом "Союза правых сил", парень смотрел в сторону Театра юного зрителя, щуря глаза, рассматривал вдалеке неизвестное, постигая смысл своего присутствия на том самом месте.

"Несогласные" занимали свободные места в подвальных кафе. Через несколько часов футбольный клуб "Зенит" с надписью "Gazprom" на футболках победит пришлых немцев.

       
Print version Распечатать