Памяти Рафаэля Левчина

Когда мы познакомились, я была почти ребенком. Мне было лет двадцать, и я писала диссертацию по Джону Фаулзу. И Раф стал для меня одним из его персонажей — магом с острова Фраксос. Есть такие люди, которые влияют на всех, а сами остаются в тени. Которых все знают, такие культурные медиаторы, у них есть знакомые поэты, художники и писатели, бизнесмены и актеры, живущие в разных городах по всему свету, буквально на всех континентах: я знаю друзей Рафаэля, живущих в Австралии и на Аляске, в Киеве, Львове и Джанкое, Чикаго, Черновцах и Москве. Он был из тех людей, увидев которых всего лишь раз, ты запоминаешь на всю жизнь, он был из тех людей, чья любовь не знает границ, и неужели есть та граница, за которой он не сможет почувствовать нашу любовь?

На моем компьютере раскрыта его последняя «Вторая книга идолопоклонства». Но вместо того чтобы писать на нее рецензию, я пишу некролог. Любой писатель при жизни превращается в текст, становится меньше, чем тело, заменяет живое дыхание на черные строчки, а он не превратился. Он вносил в нашу жизнь ароматы древних мистерий, он писал о кентаврах так, как будто и сам был кентавр, он приручал стихии — огонь и воду, он учил меня не зависеть от признания, а просто делать свое дело, он всю жизнь прожил в андеграунде, сначала в московском, потом в киевском, затем в чикагском.

Один из родоначальников метафоризма, создатель античных масок, редактор журнала “Reflect…”, режиссер подпольного авангардного театра — все эти ипостаси были слишком малы для него, он выпрыгивал из них, как змея из новой кожи, как уроборос охватывая весь мир. Раф обладал той многогранностью, которая была свойственна титанам Возрождения, и вместе с тем в нем было что-то незавершенное, или, как он сам о себе писал:

Я был игрушкой, заводным Орфеем,

Несбывшегося хора корифеем…

И вот смерть поставила точку в его поистине трагической судьбе, учившей нас всех жизни ради искусства, тому, что слава не важна, тому, что другие эпохи все еще здесь, а мифологические создания воплощаются в людях.

Прощай, последний Кентавр!

Помним, любим, скорбим.

       
Print version Распечатать