"Наши режиссеры не задумываются о смерти..."

В Подмосковье, в Белых Столбах, прошел очередной Фестиваль Госфильмофонда.

С художественным руководителем фестиваля киноведом Владимиром Дмитриевым беседуют корреспонденты РЖ Евгения Леонова и Алексей Мокроусов.

"Русский журнал": В этом году фестиваль проходит в двенадцатый раз. За это время с фестивалем произошли какие-нибудь принципиальные изменения?

Владимир Дмитриев: Начиная работу над фестивалем, мы предполагали, что он заменит семинары в Болшеве, будет локальным, для небольшого числа профессионалов. Но фестиваль быстро перерос первоначальную идею. Появились новые циклы, новые люди, идеи, мы научились ставить вопросы, которые сначала нас не интересовали.

Например, "Конфронтация" (две точки зрения на разные политические, идеологические и социальные проблемы), являющаяся ныне центральной программой кинофестиваля, была придумана как "одноразовая", но выдержала одиннадцать сезонов. Мы отступились от нее всего один раз, в 2005 году. Тогда нам показалось, что в год празднования 60-летия Победы нехорошо представлять войну с фашизмом как повод для политических игр и идеологических разночтений.

РЖ: ...И отсутствие "Конфронтации" было сразу замечено критиками.

В.Д.: Да, и мы к ней вернулись. Но в целом принципиальных изменений за это время с фестивалем не произошло. Да мы к ним и не стремимся. Фестиваль архивного кино должен быть консервативным.

РЖ: Почему вы отказались от первоначального названия "Архивный фестиваль"?

В.Д.: Спонсоров, как и большинство людей, далеких от нашего вида работы, пугает название "архив". Поэтому фестиваль пришлось переименовать.

РЖ: Каковы перспективы фестиваля?

В.Д.: В данный момент мы не предполагаем радикальных изменений. Если нам кто-либо предложит варианты, с удовольствием рассмотрим. Но предложения, как правило, исчерпываются воззваниями вроде "Давайте сложим программу из одних вестернов!" или "Давайте сделаем панораму мелодрам!". От таких предложений мы отказываемся, потому что в этом случае будет фестиваль жанрового кино, которых и без нас в мире достаточно. К тому же наша аудитория состоит из историков кино, киноведов, критиков, а для того, чтобы оценить все аспекты вестерна или мелодрамы, нужны операторы, художники по костюмам, осветители, монтажеры - профессионалы, которых бы интересовала вся подоплека события.

РЖ: Отличается ли наша киноведческая среда от западных киноведов?

В.Д.: За очень малым исключением наше киноведение основано сегодня на интернете и знании английского. Большинство киноведов, по-моему, заходит в интернет, находит там материал, переводит его и выдает за собственные мысли. А, например, в Италии выходят такие исследования, как "Еда в фильмах неореалистов" - киноведческий анализ блюд, появляющихся на столе в тех или иных фильмах в зависимости от времени производства, жанра, страны, ориентации на ту или иную аудиторию. У нас подобные книги пока невозможны.

РЖ: А молодые кадры из ВГИКа?

В.Д.: Они главным образом смотрят видео и плохо знают кино, а старые фильмы, по-моему, их вообще не интересует. Подробных биографий отдельных мастеров делать никто не хочет. Раньше, когда студентам-киноведам приходилось работать за монтажным столом, ездить в Госфильмофонд, чтобы увидеть кино, они много проводили у нас времени и были достаточно хорошо "насмотрены". Например, Александр Сокуров, снимая "Скорбное бесчувствие", массу времени провел в Госфильмофонде. Сейчас ребята хотят работать быстро, предполагают получить мгновенный результат, отдачу, боятся, чтобы их не обогнали, думают не о качестве, а о скорости. Конечно, видео, DVD необходимы, но изучать по ним кино - все равно что изучать изобразительное искусство по почтовым открыткам. К тому же кино на пленке обладает особой аурой, ее присутствие ощутимо только в кинозале. Старая пленка дает ощущение причастности к истории, к тому, что когда-то было настоящим. Другие носители изображения не обладают таким воздействием.

РЖ: Госфильмофонду в этом году исполняется шестьдесят лет. Вы работаете в архиве с 1962 года. Что изменилось за это время?

В.Д.: Изменилось отношение к нашей профессии. Раньше архив считался "униженной" организацией, над которой другие кинопрофессии позволяли себе издеваться. Наша униженность проявлялась не только в наших зарплатах, социальных льготах, но и в отношении к нам. На специальных кинопросмотрах операторы и режиссеры начинали свистеть и топать ногами, если просмотр опаздывал по техническим причинам на пятнадцать минут или коробки с пленкой не удавалось вовремя доставить. У нас архивист долгое время был человеком, работающим на складе с гвоздями. Профессионал, собирающий, готовящий к печати каталог картин, ниже, чем исследователь образа Ленина в кино. Профессия архивиста стала считаться "настоящей" только в последнюю четверть века, в отличие от Запада, где архивисты и библиотекари - интеллектуальная элита. Недавнее присуждение сотрудникам Госфильмофонда Государственной премии свидетельствует об изменении такого отношения (ЗДЕСЬ ССЫЛКУ НА НОВОСТИ!!).

РЖ: Есть ли в мире архивы, которые вызывают у вас чувство хорошей зависти?

В.Д.: Киноархив в Норвегии. Там хранилище фильмов находится в скалах, где раньше были ракеты НАТО. Это идеальное место для хранения кинофондов: постоянные влажность, температура, нет пыли, большая высота потолков. Одно удовольствие! Завидую системе каталогизации. Наши западные коллеги могут позволить себе нанять сто-двести человек студентов, которые сначала заносят сведения на карточки, а потом вводят данные в компьютер. И техническое обеспечение у них более качественное.

РЖ: Гости фестиваля имеют право заказать в архиве картину для частного просмотра. Но в этот раз на наш заказ ответили отказом, сказали, что "этого фильма нет".

В.Д.: Это абсолютно невозможно! У нас может не быть позитива, но негатив обязательно находится на хранении. Иногда просто нет необходимости делать позитив, ведь это недешево. Случается, что позитив в очень плохом состоянии и нуждается в реставрации, которая ведется вручную. Недавно для ретроспективы Льва Кулешова на кинофестивале в Болонье мы специально сделали позитив картины "Сибиряки" - здесь цель оправдывала затраченные средства.

РЖ: Есть ли сегодня невозвратимые потери?

В.Д.: Потери крошечные, крупных пробелов нет, постепенно отреставрировать и спасти можно практически любое кино - это вопрос времени.

РЖ: Имеются ли в собрании Госфильмофонда лакуны?

В.Д.: Конечно. Многие фильмы можно купить, но это дорого стоит. Например, фильмы Восточной Европы 90-х годов. В это время кино стран бывшего Варшавского договора перестало выходить в наш прокат, а восточноевропейские киноархивы потеряли право распоряжаться кинокопиями в некоммерческих, архивных целых. Архивы перестали быть собственниками. И теперь мы смогли восстановить коллекцию чешского кино, подборку Анджея Вайды, а вот с венграми пока дело обстоит неважно. У нас, например, собраны ранние картины Миклоша Янчо, но фильмы, которые режиссер снимал последние пятнадцать лет, достать куда тяжелее. Часть отечественных фильмов конца 80-х - начала 90- годов тоже безвозвратно потеряна или труднодоступна. К сожалению, были утрачены не только картины этого времени, но и информация о них. Старые законы, предписывавшие предоставление копии картины в Госфильмофонд, были отменены, новые законы не написаны.

РЖ: И сколько картин 90-х не хватает?

В.Д.: Вместе с "коротким метром" - более сотни, но по-настоящему важных из них около двадцати.

РЖ: Получается, ближайшее прошлое оказывается наименее изученным?

В.Д.: Как ни парадоксально, информацию о лентах, сделанных в 20-е годы, достать значительно проще. Тогда существовали цензурные комитеты, отслеживавшие каждый шаг кинематографистов, каждый кадр. Нам, архивистам, эти комитеты оказали неоценимую услугу. Ведь они утверждали все титры, и так удалось установить, что в "Броненосец "Потемкин" первым титром, открывавшим картину, была цитата из Троцкого. И только в середине 30-х ее заменили на цитату из Ленина, сперва одну, затем другую, потом вновь вернулись к прежней... Несколько архивов на Западе обладают копией фильма с оригинальным титром, из Троцкого.

РЖ: Недавно в интервью журналу "Киноведческие записки" вы сказали, что хотели бы собрать "все". Что вы подразумевали под этим словом?

В.Д.: "Все" - это наше отечественное кино, которое, кроме нас, никто не соберет. Но это непросто. Современные российские режиссеры не задумываются о смерти, живут сегодняшним днем. Почему в мире потеряно 80% фильмов периода немого кино? До поры до времени собирать его было никому не интересно. Необходимость собирать, коллекционировать, хранить была еще не осознана. Сейчас на территории России действует федеральный закон, по которому фильм не может получить прокатного удостоверения до тех пор, пока произведшая его кинокомпания не сдаст копию в Госфильмофонд. Могу вам сказать, что премьера фильма "Ирония судьбы-2" состоялась незаконно, к моменту премьеры копии мы не получили.

РЖ: Спасибо за беседу.

       
Print version Распечатать