Марксизм как эманация

Это антинаучный и иррациональный текст, никакого толкования понятия "м-зм" тут не будет, а будут попытки разглядеть некую субстанцию, которая по ходу исторического процесса изменяется или же - что не совсем то же самое - то она одна, то вдруг другая. Была одна - изменилась, и, например, древние греки стали просто греками.

Казалось бы, если не сказать, что это за субстанция, то невозможно привести и примеры ее изменений. Но ведь если такие перемены ощущаются, то есть, значит, и сама субстанция, производящая видимые материальные последствия? Есть, допустим, несущая частота, базовая для данной культуры, она и не ощущается вовсе, потому что базовая, но она совершенно необходима для мессиджей, знаков и прочих модуляций. Ведь существует же?

Или можно считать, что в общественно-политической практике материализуются - по Кастанеде - отдельные эманации Орла. Да, это уж для эстетов, но ведь есть же понятие (марксизм), которое себя эманировало и материализовало. Все понятия себя как-то реализуют в той или иной степени, но обычно локально - в моде, в художественном стиле. А марксизм реализовался тотально.

Итак, рассматриваем марксизм как одну из эманаций Орла всеобщей мысли. Не важно -философской, политэкономической, общественной. Как действуют эманации? Как правило, они не имеют широкого и длительного, тем более - практического и обиходного распространения. Конечно, тут интереснее не марксизм, а то, насколько длительный эксперимент произошел чуть ли не сам собой: практически все видимые формы жизни на территории РФ (в границах СССР) были его прямой или опосредованной материализацией. Именно РФ: как следует из дальнейших событий, ни бывшие республики СССР, ни страны соцлагеря из эманаций Маркса-Энгельса-Ленина полностью не состояли. Это и позволило им затем легко перескочить с данной несущей частоты на другие. Даже еще до того, как силы конкретной поддержки марксизма были выведены с их территорий.

Но вопрос не в силовых методах удержания эманаций, а в самом распространении излучения, начавшего исходить давным-давно из точки под названием "марксизм" и породившего совокупность государственного устройства. Схожий художественный пример: в СССР шахматы были чем-то куда более важным, чем настольная игра. Вечер, 60-70-е, радиоприемник, новости. О важных партиях сообщают в прямом эфире, медленно - под запись - диктуют позиции отложенных партий, серьезным и старательным голосом: белые - король жэ-один, конь эф-два, пешки... Черные... Вечер. Настольная лампа свечей на сорок, зима, за окнами падает снег. Радиоприемник: Черные: король - цэ-шесть, конь дэ-три, пешки...

Ясно же, что происходит важное, медленно сочится из динамика, оформляя окрестности, выстраивая не только позицию отложенной партии, но и все пространство, в котором разошелся радиосигнал. Ровно так же из всех дырочек просачивался излучаемый марксизм: пусть даже речь шла об успехах в строительстве коровников, происках зарубежной военщины и расцвете социалистического лагеря. Что в 60-е годы на территории РФ было хоть как-то не связано с марксизмом? Русская литература уже в марксистских интерпретациях. "Культурное достояние человечества" отфильтровано сквозь классовый подход. Спорт в рамках прогрессивности нового общественного строя. На дореволюционных домах плакаты "Слава КПСС!", "Марксизм-ленинизм - вечно живое учение!" и "Летайте самолетами Аэрофлота!".

Совершенно не важно, что могли думать о марксизме в Европе или где-то еще, поскольку в СССР он отэманировался столь успешно, получив единственно возможный (по факту) вид. Тем более не важно, что о нем думают сейчас, ведь он уже самовыразился по максимуму, как редко какой эманации удается.

Чтобы разобрать историю этой сверхуспешной эманации, потребуется отинтерпретировать с этой точки зрения всю историю СССР. Здесь же уместно посмотреть, как эманации марксизма входили в новых членов общества: при том, что другие эманации хоть и имелись, но затухали, не находя для своего развития пригодной среды. Для сравнения: в странах того же соцлагеря с этим было по-другому. Или опять же в отдельных республиках СССР. Практически там происходила борьба эманаций, в которой марксизму полностью возобладать не удалось.

Например, он наткнулся на естественное сопротивление - его оказывала структура городов, подлежавших марксизации. Даже в случае Петербурга-Ленинграда были проблемы: бывшие промзоны были унаследованы, новые районы построены и стали управлять городом в качестве Ленинграда, однако же центр марксизму все-таки совсем не сдался. Что уж говорить о городах Средней Азии, о Кавказе или Балтии. Вот, казалось бы, немецкий город Рига, а какой уж там марксизм. Волнения 1905 года на антибаронской основе еще ладно, но дальше - стилистически никак. Заодно понятно, что вводимый в СССР марксизм не имел никаких черт европейского, даже конкретно немецкого быта. А быт в среднесрочной перспективе все и определяет.

Что до исконной территории РФ (в рамках СССР), то тут марксизму выпал карт-бланш, учитывая и неразвитость городских структур. Откуда следует, что марксизм запечатлел себя в вариантах советского строительства в целом. Тут не все так материально. Те же плакаты и прочая пропаганда с Марксом-Энгельсом-Лениным задавали тон не экономический и не классовый. Действовали не законы политэкономии или классовой борьбы, а нечто более осязаемое, ведь любая эманация успешно реализуется только в случае, если берет под контроль базовую основу ощущений. То, что совершенно привычно и не замечается. Во всяком случае, не допускает альтернативы.

Базовый слой марксизма лежал где-то в области планового хозяйства и системы распределения (не без подавления) и фактически не замечался как отдельно действующий. Ну какая это идеология? Наоборот, вычленение марксизма как отдельной системы в довесок к имеющейся жизни - совершенно не советский вариант, просто ревизионизм какой-то. Ну а интерьерный и пространственный апофеоз марксизма - конечно, брежневская архитектура. А лучшая - РАН на Ленинском проспекте.

Советские города советскими городами, но строительство ландшафтов и интерьеров мозга - круче. Что до них, то октябрятские звездочки и пионерские галстуки учитывать не будем. Как факт сознания марксизм возникал примерно в восьмом классе тонкими брошюрками бело-серо-зеленоватого цвета - "Манифест", разумеется. Далее следовали другие такие же брошюрки, а потом и толстые красные книги. Не в том дело, что это надо было даже читать, такая инициация вводила в более плотную связь с невидимой идеологической средой: что сверху, то и снизу, фактически Гермес Трисмегист. То есть и в быту марксизм разлит, а еще и сверху марксизм, книжками. Отчего базовая субстанция существования легко определяла и географию мозга, а также его интерьеры.

Более всего эти интерьеры были похожи на Пиранезе тюремного цикла. Не из-за самих тюрем, а потому что пространство у него там чрезвычайно трехмерное и массивное. В СССР пространство также задавали несколько массивов больших чисел: например, классы. Конечно, тяготение СССР к Большому стилю не так чтобы прямо следовало из марксизма, но он ведь действительно оперировал пространством, оформляя его взаимоотношениями больших масс чего-либо. Да, это естественное членение пространства для всех упрощенных схем мироздания, источником такого членения может быть что угодно - в нашем случае именно марксизм превратил свои эманации в очень трехмерный и массивный социум.

Все было выстроено в строгой логической последовательности. Сам марксизм обо всем этом и не знать не мог, эманировались уже запах кумача, солярки, кирзовых сапог, хлорки: главное, чтобы много и повсюду. Смысловых элементов должно быть мало, но - помногу единиц в каждой графе. Идеологическая сторона потом затухла, даже границы между классами в быту уже стирались - исходная эманация, вроде, стушевывалась, но действовала уже эманация примерно в третьем поколении. Впрочем, ленинских комнат и красных уголков в державе все равно было куда больше, чем парикмахерских или булочных. Ну и там всякие "Да здравствует Первое мая!" на спичечных коробках Балабановской фабрики. Еще раз: не так, что марксизм влиял на РСФСР, она просто из него состояла.

Все просто и надежно: если постоянно повторять "марксизм-ленинизм", то уже эти звуки являются мантрой, которая перерабатывает действительность, пусть даже только и в мозгу произносящего. Но этот произносящий своей ежедневной практикой по зернышку неосознанно перерабатывает и мир вокруг себя. Марксизм переходит в следующую форму своего существования, становясь марксизмом следующего, скажем так, передела. Дело простое и понятное: как нас отэманировали, так и мы будем эманировать дальше. Мы не зомби, но какие у нас варианты? Когда еще существовали столь массовые и долгосрочные психофизические проекты? Об основных религиях тут не будем, "американская мечта" тут интереснее.

Особенно, конечно, важным было это рекурсивное действие, очередная перегонка, употребление и повышение градуса вещества: эманации уплотняются, экстракт крепчает. Это был блистательный эксперимент, но какой итог надо иметь в виду? Видимо, так: свобода в советском марксизме имела психофизический смысл: можно ли быть свободным от звука компрессора, постоянно эманирующего марксизм? Если да, то это выдающийся результат.

Отдельная, пусть даже конструктивная или прагматичная идеология тут уже не нужна. Вокруг не просто наглядная агитация в пользу будущего, а уже результат процесса: все получилось, причем до такой степени, что никак иначе и быть не могло. Не только в пропагандистском варианте, в конкретном устройстве всех отраслей быта, от городских пейзажей до общепита, системы распределения товаров и форматов частной жизни. Когда-то эта идея была, как вселенная, размером с горошину, а потом произошел Большой взрыв, горошину расперло во все стороны, и возникло все, что вокруг. Нет тут ничего, кроме этой раздувшейся горошины. Мало того, даже невозможен вопрос о том, а где, собственно, горошина находилась, когда была еще горошиной, до того, как заполнила собой все пространство. Ведь никакого другого пространства, как состоящего из нее, просто нет. В случае сработавшей идеологической схемы никакая иная цивилизация в принципе непредставима. В общем, это была примерно цивилизация майя - что мы о ней знаем? Но что мы знаем о своей марксистской цивилизации, хотя и прожили в ней кучу времени? И, видимо, когда стало вот именно так, что иначе и быть не могло, - несущую частоту и потеряли.

Да совершенно все равно, что имелось в виду под марксизмом, просто у нас тут такой удачный случай, что он вот так сработал: некая точка распространила себя до размеров страны, а затем излучение, которое обеспечивало это покрытие, отключилось. За углом всегда работал какой-то трансформатор, который постоянно переделывал жизнь, а его постоянное гудение давало ощущение надежности и вечности. Почему он замолк? О нем забыли и то ли батарейки не заменили вовремя, то ли пора было перейти к следующей производной. Но несущую частоту утратили, стало тихо; итог: почва ушла из-под ног - в самом прямом смысле, если об умственных основаниях жизни. Дома и сооружения остались, но это уже просто сооружения, они стоят совершенно без дополнительного смысла. Восьмая высотка на Соколе уже никого не взволновала, дух утрачен. Но все равно, так и строят, как тогда. На Мичуринском, например, напротив "Университетской".

Население не имеет опоры для позитивных ценностей именно потому, что гудевший за углом трансформатор затух. Ладно, что не производится что-то важное для энергопитания каких-то госструктур, но само отсутствие гула вызывает дискомфорт: нет гула. Мысли привыкли накладываться на него, теперь им не на что накладываться, не к чему прилипать, и все кусочками. Конечно, это тревожит. Например: " Кинематограф даже не фиксирует то, что происходит на улице. Именно это сегодня является основной драмой, если угодно, основной угрозой нашей культуре: жизнь остается необъясненной" (Киноарт.ru, "Свободное плавание? Российское кино-2006"). А как иначе, если базовая частота пропала? Интуитивно проблема решается: в повседневном времени сохранились советские фильмы, цитаты из которых в ходу, а фильмы показывают по телевидению снова и снова. Некоторое единство нации тем самым поддерживается (например - на основании фразы о том, какая гадость эта ваша заливная рыба), но это лишь желание сохранить иллюзию связности в отсутствие механизма, ее обеспечивавшего. Возможен ли тут вечный двигатель? Но вот про заливную рыбу еще помнят, а "цигель-цигель-ай-лю-лю" слышен все реже. Торможение очевидно.

Итак, если нет базовой частоты, то система ценностей и модели поведения будут муляжами, актуальными недолго. Отсюда и пресловутая "клиповость", дробность сознания: все ценности на сезон, не дольше. Нет такой липучки, которая бы обеспечивала длительность, и фактически это получился такой специальный стиль. Новой тотальной эманации нет, а привычка к ней осталась, отчего население репродуцирует свои ощущения воспоминаниями, пытаясь от них самовозбудиться. В самом деле, местная американская мечта не выдумана, преемственной и скучной буржуазной жизни нет, православие покрывает небольшой сегмент. Так что теперь общественное пространство эманирует уже отсутствие эманаций: тишина и пустота на пару. И это тоже редкий вариант: жить на основе недостачи. Интересно, что и он предполагает и преемственность, и рекурсивность, но уже не в материальной, а в чисто ментальной версии. В отсутствие несущей частоты возникла бесприютность и ощущение угрозы - но позитивное, ведь терять-то уже и нечего. Однако звук того трансформатора мало кто помнит, отчего память о том, что он был, продержится очень долго. Тем более что будка, в которой он гудел, стоит на прежнем месте. Да и другие постройки тоже в основном на местах.

А сам марксизм снова схлопнулся в исходную точку, совершенно сухую, будто ничего с ней и не происходило. Это была величественная история: эманация полностью реализовала себя, и трудно представить, чтобы в ней осталось что-то еще, чтобы начать заново. Для повтора надо пройти всю историю обратно, аннулируя ее по дороге, пока не дойдешь до того момента, когда эта горошина впервые попала в руки русским. Но для такой процедуры надо быть каким-то метамарксистом, а может ли метамарксист быть марксистом? Разумеется, он ничего менять не станет.

       
Print version Распечатать