Лед под ногами

Роман Сенчин - писатель социологический. Поэтому, когда речь доходит до политики, его произведения, хотя он сугубо аполитичен, исключительно ценны как яркий документ нашего времени. Думаю, лет через тридцать-сорок будущий историк не пройдет мимо них.

Речь пойдет о последнем романе Сенчина "Лед под ногами", напечатанном в 12-м номере "Знамени" за 2007 год. Впервые писатель, который считается "певцом" лузеров и маргиналов, наркоманов и просто фрустрированных личностей, довольно подробно описал молодежный политикум. Свежий взгляд незаинтересованного человека на данную публику весьма интересен. Ведь Сенчин всегда исключительно честен и откровенен, вплоть до вреда самому себе (вспомним его классическую "Первую девушку"), и его свидетельства в высшей степени любопытны.

Главный герой романа - типично сенчинский тип - провинциал, живущий в Москве, который кое-как устроился и может считать свою жизнь благополучной, волею судеб знакомится с молодым политиком Сергеем и его окружением. Сергей - это Сергей Шаргунов. Впрочем, это понятно любому: здесь и внешнее описание (... высокий, чернобровый, с напряженным, сосредоточенным лицом... поглядывал направо-налево, словно хищная птица, отыскивающая добычу. Правый угол рта и правая бровь время от времени приподнимались, и казалось, сейчас он сорвется с места. Начнет действовать... ), и визит к голодающему Рогозину в Думу, и многое другое.

Описание фигуры Шаргунова интересно не только своей художественной ценностью - улавливанием характерных жестов (... Сергей выделялся среди остальных, как индюк на птичьем дворе в каком-то мультфильме. Не сутулился, выпячивал грудь, строго и сверху, хотя некоторые были повыше его, оглядывал соратников, ломал бровь, волево задирал подбородок... ) или словечек (..." Ну что, друзья мои, - посмотрел Сергей на часы, - пора... Друзья, три секунды внимания, - произнес он таким тоном, что все обернулись. - Голодовка продолжается восьмой день, поэтому своим поведением вы должны поднимать дух наших старших товарищей. Бодрей, энергичней, смелей! Но без перебора, естественно. Прошу в лифт. Время..."). Хотя все это сделано, как всегда, с наивысшей остротой наблюдательности и лаконизма в передаче.

Кстати говоря, Шаргунов - совсем не главный персонаж, просто из всех "исторических" лиц наиболее тщательно выписанный. Мелькают или упоминаются в романе и Маша Гайдар, и Илья Яшин, и Юлия Городничева, и другие, в том числе Дмитрий Рогозин. Важно то, что остается как бы недоговоренным, но что вытекает из косвенных описаний. Ведь Роман Сенчин следует чеховскому завету и своего приговора не выносит, предоставляя судить читателям.

А вывод, который напрашивается: наши молодые оппозиционеры - плоть от плоти своих старших товарищей. Да, среди них есть колоритные "искренние" персонажи, те, что поют "песни протеста" со следующими словами:

Усама бен Ладен - смелый человек,
Он всех капиталистов в панику поверг.
Усама бен Ладен - хороший террорист,
Америка бессильна, как выдавленный глист.

Но они жалки и беспомощны, смешны и... никчемны. Их радикализм ( Мы им не дадим спокойно страну курочить. Мы, бляха, их ушатаем!.. Надо интересоваться, чтоб знать, на какую сторону баррикады встать, когда начнется. Но, учти, мы не каждого на своей стороне принимать будем...) лишь на словах. Как говорил Лев Толстой о Леониде Андрееве: "Он пугает, а мне не страшно". На примере друга героя романа - Димыча, приехавшего покорять Москву с радикальными планами, мы видим всю обреченность "протеста". 68-й год России, по крайней мере в обозримом будущем, не грозит. Психология молодежи такова, что большинство желает лишь денег и карьеры, а радикалы маргинализируются самой жизнью. В нынешней Москве даже самые "отмороженные" играют по общим правилам, выпрашивают подачки у буржуев и готовы продаваться - даже за совсем недорого. Они так же хотят вкусно есть и мягко спать, как и мажоры. В отличие от Европы, радикалы вызывают не уважение (ах, эти смелые антиглобалисты! ах, эти бесстрашные обличители империализма-капитализма!), а смех либо (реже) страх.

Показателен следующий эпизод из романа. Главный герой поначалу удивляется тому, что молодежь вышла на демонстрацию. Но скоро его удивление рассеивается:

Невысокая девушка в малиновом жилете с надписью "ПСМ" поверх зеленого пуховика собирала с асфальта флаги, пыталась остановить, задержать уходящих.

- Ну ребята!..

- Это же Юлька, - узнал Димыч и рванулся к ней. - Юль, что происходит?

- Что-что! Сваливают, уроды. Козлы! - Она сунула Димычу охапку древков с грязными тряпками. - Держи! - Нагнулась за новыми. - Договорились до двух часов, еще заплатили... Сволочи!

Поредевшая колонна удалялась; девушка, Димыч, а с ними и Чащин, еще десяток парней в малиновых жилетах медленно брели следом, груженные, как хворостом, древками... Вместо недавнего воодушевления в Чащине кипели досада и стыд, будто его внаглую, откровенно обманули. Да и возмущение - непонятно только, кому адресованное, - кололо: с какой радости он должен тащить куда-то ледяные пластмассовые трубки, путаясь в измазанных грязным снегом и реагентом флажках...

- А кому заплатили? - спросил Чащин девушку (в ней узнал ту невзрачную, из делегации, посещавшей голодающих депутатов), спросил, скорее, не из любопытства, а чтоб распалить, усилить в себе эту досаду и странно-приятное негодование.

- Да им, - кивнула она вслед колонне, - студикам. По триста рублей раздали. До двух часов должны были участвовать.

Вот и вся мотивация молодежи - триста рублей.

Наши реформаторы в начале 90-х наивно полагали, что через десять-пятнадцать лет (то есть сегодня) все поменяется и молодые люди, конечно же, предпочтут либеральные ценности любым иным. Но все вышло совсем не так. Современная Россия - страна либо целеустремленных молодых людей, либо не нашедших себя мечтателей, неспособных при этом не только к зарабатыванию денег, но и к решительному протесту.

Что касается Шаргунова и его окружения, обрисованного одновременно и объективно, и иронически (а это весьма непросто - не впасть в карикатуру), понятно, что никто из них, равно как тот же Рогозин (..." Это, ребята, пока между нами... Мы решили выходить из голодовки .. ." ), на настоящую борьбу неспособен, да и не желает ее. Шаргунов в изображении Сенчина, скорее, опереточный актер: "... я искренне хочу России величия. Ради этого я влез в политику, пожертвовал статусом творческого человека. Может быть, уже и не смогу ничего настоящего написать. Но теперь - теперь я пойду до конца... Я пришел к выводу, что с Дмитрием Олеговичем нам не по пути. Он становится политическим отщепенцем со своим радикализмом, националистическими лозунгами. Это тупик. Его очень скоро задавят. Нам же необходимо будущее ..."

Сенчин оказался удивительно прозорлив: роман написан за год до событий осени 2007 года - одновременного взлета и падения Сергея Шаргунова, но из текста произведения ясно следует, что его карьера будет прерывистой и зигзагообразной. Перефразировав Станиславского, можно сказать, что сенчинский Шаргунов больше любит себя в политике, чем политику в себе.

В романе "Лед под ногами" немало любопытной социологии. Вот, например, герой вспоминает свое детство в убогой провинции с вечными очередями за дефицитом. И в этой очереди происходит характерный спор - молодая женщина возмущается, тогда как старуха, помнящая войну, злобно ей возражает:

- Мы в войну сутками за хлебом стояли, - сказала крошечная старушка. - За хлебом! А тут за мясом - изноются.

- Да сорок лет с войны прошло!..

- И чего?! - У старушки от возмущения задрожал подбородок. - Чего? Ишь, вырядилась и права тут качает. Ты вот с наше попробуй. Проститутка...

Вот на ком держался брежневский режим. Люди, пережившие страшные испытания в 30-50-е годы и дожившие до сравнительно благополучных 60-80-х, были важнейшей социальной опорой советской власти. Для них слова "лишь бы не было войны" и "Леонид Ильич, борец за мир" являлись не пустым звуком.

Так же характерно и сочно описание того, как встретили августовский путч 1991 года на далекой погранзаставе - в небольшом рассказе возникает несколько характеров, глубоко индивидуализированных и в то же время типичных.

Роман заканчивается одновременно и печально, и оптимистично. Печально - потому что герой не выдерживает ежедневной борьбы за существование в свободное время в свободном обществе. Это - плата за них. Оптимистично, потому что его слова (..." Мне неинтересно это, совсем чужое. Митинги эти, призывы, бред всякий про коммунизм. Какой коммунизм, Димка?! Ты вспомни то время!.. В общем, я не хочу. Понимаешь, мне такая жизнь нравится - моя... В общем, не хочу я быть, как они. Они дети еще, все младше нас на десять лет. Вспомни нас в их возрасте - тоже бегали, пыжились, на весь мир задирались. В двадцать лет это нормально. Игры... Но мы-то взрослые люди с тобой, над нами смеются просто... Да и, - вспомнил о сегодняшней встрече в "Жести", - это сто, тысяча играет, а один - карьеру делает. И остальных использует, которые свое место найти не могут... Вот и бесятся, как неприкаянные") показывают, что на баррикады Русь не пойдет.

       
Print version Распечатать