Возвращаюсь на днях из Венеции, куда ездил стекло делать, в Москву. Первое, что вижу возле дома, это противного малинового цвета щит, на котором белыми буквами написано: "ЛАШАТЕ МИ КАНТАРЕ". Что за "ЛАШАТЕ"? Через полсекунды доходит, что это - "Lasciate mi cantare", то есть "позвольте мне петь", что-то про Тото Кутуньо, про то, что он, как истинный итальянец, будет петь piano-piano, тихохонько, а не хриплым голосом, во всю глотку. И вообще, это реклама радио "Ретро". Ну и ладно - лашате так лашате, хоть и странное слово, если написать русскими буквами.

Наутро иду в метро. В подземном переходе на складном стульчике сидит бабушка, у ее ног - коробка, в ней возятся и поскуливают слепые щенки. Рядом картонка с надписью: "Отдам щенков в хорошие руки. Бесплатно". Напротив щенят, растопырившись, сидит их мамаша, здоровенная стаффордша с набухшими сосками. Перед ней - миска с подаянием, а на голове что-то непонятное, белое. Сперва показалось - не то кусок бинта, не то бантик. Присмотрелся - это у нее на голове почему-то спит белая крыса.

Я нагнулся, положил деньги в миску, стаффордша грустно посмотрела на меня, зевнула. Крыса у нее на голове не проснулась.

А в метро на перегоне "Баррикадная" - "Улица 1905 года" увидел еще более странное. В вагон вошел, громыхая деревянным ящиком, дядька. С лязгом поставил ящик на пол. Сделал руками пассы, при этом беззвучно бормоча. Потом достал из ящика полоску стекла и стеклорез, на весу провел по стеклу линию стеклорезом, виртуозно разломил стекло пополам, со звоном бросил оба куска в ящик. Опять сделал пассы и произнес немое заклинание. Достал еще одну полоску стекла и проделал совсем удивительный фокус: провел по ней волнообразную линию и идеально разломил. Бросил обломки в ящик.

Тут поезд остановился, я вышел из вагона, так и не узнав, какие еще чудеса совершит волшебник стеклорезного дела. Понятно, он, скорее всего, торговал стеклорезами, а не просто хотел радовать пассажиров своим мастерством. И, возможно, доехав до Полежаевской или Тушинской, какое-то количество стеклорезов продал. Правда, вряд ли кто-то сможет ими воспользоваться с тем совершенством, что он. Я точно не смог бы. Но почему он произносил беззвучные заклинания, что они значили? Или он немой?

Это про стекло в Москве. Теперь про стекло в Венеции, вернее, на острове Мурано, и про то, как я угодил туда. Московская галерейщица Елена Куприна и коллекционер и предприниматель Александр Есин побывали на Мурано и познакомились там с Адриано Беренго, хозяином Berengo Fine Arts, практически единственным сейчас на острове занятым изготовлением уникальных и малотиражных работ из стекла, сделанных по проектам современных художников, и торговлей ими. Пообщались и решили устроить в Москве выставку этих стеклянных изделий, а также оправить на Мурано несколько московских художников, чтобы они там поработали с местными мастерами и тоже что-то сделали.

Вот мой друг и коллега Андрей Филиппов и я и поехали, не вполне понимая, во что мы встреваем. А потом еще двое поедут, бывшие "Мухоморы" Свен Гунлах и Сергей Мироненко.

Что такое Мурано? Если кто не знает, это островок, находящийся в 10 минутах езды на вапоретто от Венеции, за Кладбищенским островом. Это "маленькая Венеция": те же каналы, те же мостики, те же палаццо, только поменьше размером. Изумительный романско-византийский собор Санта Мария э Донато с великолепной мозаикой. Музей стекла в бывшем епископском дворце. И тысяч пять населения, почти поголовно занятого стеклоделием и смежными занятиями.

На островке - больше семидесяти больших и мелких стекольных мастерских и сотни магазинов, торгующих стеклом. Есть магазинчик "Non solo vetro" - "Не только стекло". В нем, кроме стекляшек, можно купить журналы, газеты, минеральную воду и сигареты. Набережная главного канала на Мурано, естественно, называется Fondamente dei Vetrai - "Набережная стекольщиков". Из стекла на Мурано делают все. Вазы, люстры, зеркала, зверушек, птичек, рыбок, стаканы, тарелки, ангелочков, стеклянные конфетки, бусы, колечки, шарики и прочее. Ценой от 1 евро до сотен тысяч. По большей части - это китч, но нередко - если присмотреться - попадается нечто на самом деле очень красивое.

Стекло, позаимствовав ремесло у сирийцев, на Мурано делают с XIII века. Мастерство передается от поколения к поколению - на острове до сих пор существует семейная фирма Barovier, основанная в середине XV столетия Якобо Баровьером, изобретателем бесцветного хрустального стекла. Сейчас это колоссальная индустрия с оборотами в сотни миллионов долларов, в основном не очень изобретательная и эксплуатирующая былую славу Мурано и достижения предков. В 50-е годы была совершена попытка возродить творчество в муранском стеклоделии: Пеги Гуггенхайм познакомилась с великим маэстро Эджидио Константини. С его фабричкой Fucina degli Angeli начали работать Ханс Арп, Макс Эрнст, Пабло Пикассо и Марк Шагал. Великие художники создали изумительные произведения, но впоследствии затея как-то рассосалась.

А Адриано Беренго пытается возродить художественный потенциал Мурано. Получается у него это более или менее успешно, хотя пока среди художников, работающих с ним, нет титанов вроде Пикассо и Арпа. Но есть ли они в современном искусстве? В списке Беренго - вполне достойные и известные художники из разных стран. Его фабрика работает на полную катушку, с ним сотрудничают другие стеклоделы Мурано, у него несколько галерей в Италии и в Голландии, клиенты в Австралии, в Японии, в Америке, в Европе.

Его мастера делают с приглашенными художниками уникумы и небольшие серии. Но самый удачный проект, похоже, - осуществляемый с художником Пино Кастанья, "Стеклянный бамбук". На фабрике уже несколько лет формуют из стекла разного цвета (красного, хрустального, зеленого, золотого и так далее) одинакового размера отрезки бамбука, а потом, нанизав на металлические штыри, устанавливают, где пожелает заказчик. Сейчас стеклянные бамбуки разного роста, от двух до десяти метров, торчат по всему миру, от США до Гонконга. Скоро, похоже, появятся в России.

Затея - безошибочная. Технически крайне просто - конвейер. А стеклянный бамбук - штука идеальная и с эстетической, и с концептуальной точки зрения.

Вот и оказались мы у Беренго, который нам сразу после знакомства сказал: "Вы не смущайтесь, воруйте, если что интересное вокруг увидите. Это не воровство называется, а творчество". Я бы с удовольствием своровал идею стеклянного бамбука, да невозможно: как любая безошибочная идея, она апроприации не поддается.

А Беренго - настоящий венецианец. Симпатичнейший, роскошный, честный пройдоха - умение вести дела, как он, достигается поколениями. Ходит враскачку, двигая руками, как краб. Говорит хриплым голосом. Такая походка, видимо, усваивается с детства, благодаря постоянному плаванию по воде, как и умение в любом состоянии спрыгнуть в качающуюся лодку или сойти на берег так, будто ходишь по паркету. Да и хрипатость - специфически венецианское качество, достигаемое необходимостью все время перекрикивать ветер, когда плывешь в лодке, а также полагаю, усиливаемое большим количеством потребляемых с утра до вечера просекко, вина и граппы.

У венецианцев в Италии репутация: "Они не итальянцы. Поголовно жулики и пьяницы. На болоте живут. Квакают. Что говорят - не поймешь, у них язык не итальянский, а невесть что".

Про венецианский диалект сказать ничего не могу, в итальянском языке, к сожалению, слаб. Но зрелище, которое наблюдал каждый вечер на Мурано, изумительно. Часов в семь, когда туристы с островка возвращаются в Венецию (на Мурано гостиниц почти нет), а стекольные лавки запираются, на набережные каналов выходят местные. Идти до мостика и переходить на другую сторону лень, они встают на краешке мостовой и хриплыми голосами, как бакланы, перекликаются с соседями: "Как здоровье? Как дети? Как дела?". Потом усаживаются в барах выпить по стаканчику и идут ужинать. Часов в 9 вечера Мурано пуст: надо рано вставать, стеклодувные мастерские начинают работу в 7.30.

Зато по набережным и проулкам шныряют под луной кошки. И стоят у дверей бутылки из-под кока-колы, наполненные мутноватой водой. Зачем?

Мы с Андреем этого понять не могли. Он, будучи религиозным человеком, предположил, что это святая вода, охраняющая жилище. Я выдвинул еще более нелепую версию: может, здесь, как когда-то в Англии молоко, разносят к порогу минеральную воду? Но почему эта вода мутновата?

Все объяснил венецианский художник Ренцо Андреон, живущий на Лидо. Муранцам надоело, что кошки гадят под дверями. Далее они начали думать логически. Кошки боятся воды? Да. Следовательно, если у двери поставить бутылку с водой из канала, то кошка гадить рядом с ней не станет.

Помогает, спросили мы Ренцо? Нет. Но они все равно эти бутылки ставят. А некоторые даже затеяли ставить бутылки с вином, потому что, как известно, кошки вино и вовсе не любят. Не пьют они вина. И что? А ничего. Кошки - гадят. А в Венеции и на Лидо такие бутылки тоже ставят? Да что вы, такое только остекленелым муранцам может прийти в голову. И просекко у них здесь так себе. Приедете в Венецию в следующий раз, приходите ко мне в гости, угощу настоящим венецианским просекко. Я для себя и жены сам закупорил в этом году 350 бутылок...

В тот же день, когда мы прибыли на Мурано, Адриано нас загнал на фабрику. И правильно сделал. Не посмотрев на то, что там творится, ничего на Мурано сделать невозможно. И для нас началась пора остекленения.

На островке, как сказано, больше семидесяти фабрик и фабричек. При этом признанных маэстро стекольного ремесла - пять. Прочие работники занимаются в основном производством ширпотреба. Беренго сотрудничает с двумя из лучших маэстро, с Данило Дзанелла и Сильвано Синьоретто. Оба - потомственные стеклоделы, работать начали в подростковом возрасте, годам к сорока получили звание маэстро, сейчас им под шестьдесят. Маэстро Данило, человек небольшого роста и обманчиво субтильного телосложения, - на зарплате у Беренго, очень немалой. Маэстро Сильвано - огромный силач, бицепсы - полметра в обхвате, и у него собственная фабрика.

Как они работают - уразуметь трудно. Вокруг пышут пламенем печи, температура в них под полторы тысячи градусов. Маэстро и его подмастерья не разговаривают, каждое движение абсолютно выверено, они только изредка обмениваются взглядами. Температура раскаленного стекла - 700 градусов, но работает с ним маэстро при помощи инструментов, выглядящих по-средневековому, голыми руками, почти прикасаясь пальцами к стеклянной массе. Мнет, режет, вытягивает, стрижет ее. Я спросил, почему без перчаток? Перчатки стесняют движения.

Стальные трубки для выдувания стекла и шесты для его переноски весом иногда килограммов по десять. Куски стекла, с которыми работают, весят иногда под пятьдесят кило. От постоянного верчения и таскания трубок и шестов на руках у маэстро и подмастерьев роговые наросты.

Передохнуть невозможно. Если температурный режим окажется нарушенным на несколько градусов, изделие, а значит труд, время и дорогой материал, пропадет. Иногда можно отскочить на секунду к чану с проточной водой, ополоснуть руки и лицо, сделать глоток вина или пива.

И так с утра до перерыва на обед между полуднем и часом дня, а потом до четырех часов, кроме субботы и воскресенья, неделями, месяцами и годами. Понятно, что после такого - только выйти на набережную, пообщаться с друзьями и соседями через канал, поужинать, да и спать лечь.

Встряли мы в непонятное и необычное дело. Про то, как делают стекло, мы с Андреем имели более чем приблизительное представление - впрочем, идея Адриано Беренго как раз в том заключается, чтобы работать с художниками, не являющимися профессионалами в стекольном деле. Мол, они свободны от косных представлений и способны к свежим идеям. А как что-то сделать - это проблема маэстро. Профессионализм маэстро поразителен - они понимают, о чем идет речь, взглянув на простенький эскиз, а в процессе изготовления приходится общаться на пальцах и на ломаном итальянском, ни на каком языке, кроме родного, они не говорят. Говоришь маэстро: "Сделайте мне вот эту часть объекта, как райский луг," - он подбирает нужный цвет и фактуру. И, изготовив, сует мне ее под нос на шесте, спрашивая: "bene?". Но я-то понятия не имею, то это, что мне нужно, или нет, потому что у раскаленного стекла цвет совсем другой, чем у остывшего. А решить надо моментально.

Остывает - оказывается, то что надо.

Но ответственность огромная. Час работы фабрики стоит 1.500 евро, на осуществление моего проекта уходит весь рабочий день. Я за это не плачу, меня это вроде бы касаться не должно, пусть Адриано разбирается с заказчиками, но если штука, которую я задумал, только в изготовлении стоящая очень большие деньги, окажется неправильной, то что?

Не ткнут ли мне в живот куском раскаленного стекла? Да и вообще, этот стеклянный горячий цех, где я провел несколько дней, выглядит, как идеальный съемочный павильон для очень эстетского фильма ужасов.

Но, надеюсь, пронесло. Работали мы честно. Вещи, кажется, сделали хорошие. Стеклянные великанские кости, стеклянные черепа, золотые папские ключи, утонувшие в раскаленном жидком песке, "Апофатический вентилятор" - стеклянный черный квадрат с хрустальными херувимскими крыльями, огромный стеклянный пурпурно-золотой лампадарий-тотем в виде православного креста, хрустально-смальтовые трости с рукоятями из обсидиана... Зачем такое? Трудно сказать. Но покуда на Мурано этого не было. Теперь есть. Так что, возможно, в печку нас не сунут. А если сунут - по другой причине.

И когда все выдули, отформовали и положили остывать в специальные печи, появилось немного времени на прогулки. Съездили в Венецию - там, ясно, безумно красиво, но в толпе не протолкнешься, а чтобы попасть в Сан-Марко, надо в очереди часа три стоять. Сплавали на островок Торчелло. Там - чудо, этот древний храм с его мозаиками и с высоченной кампанилой, вздымающейся над плоским лугом и окружающим его болотом. И тут Андрею очень захотелось искупаться. Он вообще относится к породе людей, которые как увидит воду, так сразу в нее лезут. Вода на Мурано повсюду, но такая похожая на вязкое стекло, что лезть в нее даже Андрею не пришло в голову.

Я однажды видел человека, купавшегося в венецианском канале, четыре года назад, на Биеннале-2001. Один художник родом из Одессы, то есть привыкший к воде сызмальства, спьяну уронил в канал дешевый фотоаппарат-мыльницу. И прежде чем мы успели что-то предпринять, нырнул, как был, в одежде, в мутную и дурно пахнущую воду. Через некоторое время вынырнул, облепленный тиной и, что удивительно, с мыльницей в руке. Что еще более удивительно, никакого вреда своему здоровью он этим поступком не нанес.

И мы спросили моего друга Рейни Мюллера, профессора-историка венецианского университета, где бы Андрею искупаться. Рейнгольд Мюллер - человек замечательный. Родился в Аризоне, в семье немецких эмигрантов, убежавших от нацизма. В конце 60-х, будучи хиппи, сбежал от Вьетнама в Европу и осел в Венеции. Закончил там университет, женился на чудесной венецианке Лауре и совершенно овенецианился. На правильном тосканском наречии он наверняка говорит превосходно, но с местными общается на диалекте, да так, что они не могут поверить, что Рейни - американец, а не венецианец в каком-то поколении.

Рейни сказал: "Купаться? Так это надо на остров Сан Эразмо плыть, лучшее место поблизости. Не на Лидо же отправляться - там одни туристы".

Мы поплыли, мимо Бурано, Торчелло и еще каких-то островков. Голубое небо, голубая лагуна, торчат сваи, на них сидят чайки, орут хриплыми голосами. Приплыли на Сан Эразмо, сошли на берег - единственные. У причала - ни души, куда идти - непонятно. Тут проезжает старичок на велосипеде, мы спрашиваем, где piaggio? Он нам махнул на тропинку между домами.

Мы пошли. Глинистая тропинка с лужами после вчерашнего дождя. Заборы и кукурузное поле. Жара, ярко-синее небо над головой, за кукурузой голубеет Лагуна, самолет идет на посадку в аэропорт Марко Поло, вдалеке маячит колокольня Торчелло, а еще дальше угадывается Венеция.

И - никого. Только осы жужжат. Миновали развалившийся сарай, рядом - смоковница. Сорвали по фрукту, вкусно, отмахнулись от ос, пошли дальше, мимо грядок с помидорами, капустой, тыквами и фасолью. Пересекли еще одно кукурузное поле, уперлись в покосившийся забор. Свернули за угол, на тропинке появился тот же старичок-велосипедист. Опять его спросили про пляж. Он махнул рукой, мы с тропинки вышли на асфальтированную дорогу, увидели дома. И - ни души, только собака лениво пролаяла из-за изгороди. Посовещались, куда идти по дороге, налево или направо? Решили идти направо. Идем себе, пустота да синева, и странно представить, что в получасе отсюда в Венеции копошатся туристы, а на Мурано - льют стекло. Прошли километра два, справа - кукуруза, слева - помидоры, а потом виноградник, потом болото с камышом, дальше - мостик через канал. Видим, кто-то идет навстречу. Поравнялись - местный пьяница, совершенно как в каком-нибудь крымском селе. Например - Угловом, где мы с Андреем когда-то бывали и где тоже ничего, кроме овощей, фруктов, неба, моря и пустоты. Местный идет, выписывает зигзаги по дороге, солнце палит. Спрашиваем, где тут piaggio? А, говорит, таверна? Дритто, то есть прямо идите.

Не пляж, так хоть таверна, пошли прямо.

Через полкилометра выходим к берегу, а там и правда таверна, называющаяся Tedeschi, то есть "Немцы". Наверно, сюда когда-то какие-то немецкие туристы забрели. В таверне - пусто, только хозяйка, да на террасе два местных старичка играют в карты и потягивают просекко.

Взяли и мы просекко. И тут выясняется, что таверна стоит как раз на пляжике - маленьком, метров сто длиной. Андрей, не допив просекко, пошел купаться. Вернулся минут через десять недовольный. "Вода вроде чистая, да купаться скучно - надоело идти, пока по живот зашел". Мы выпили по еще одному просекко и решили возвращаться на Мурано. Спрашиваем у хозяйки, как пройти к причалу? "Так вон же он, за углом". То есть мы в поисках пляжа и благодаря велосипедисту обошли почти весь остров Сан Эразмо.

На причале - пусто. Нет даже дедушки-велосипедиста. В синеве торчит колокольня, да чайки от лени и скуки хрипло голосят. Потом приходит невесть как попавшая на Сан Эразмо юная японская туристка с белым рюкзачком. А мы как сюда попали? Огромное спасибо Рейни за совет, и, наверно, у японки тоже есть свой Рейни. Приходит вапоретто. Плывем.

Наутро, на фабрике, рассказываем Ренцо о том, что побывали на Сан Эразмо. "А зачем?" - "Купаться, Рейни Мюллер посоветовал". - "Он все-таки не венецианец. Места правильные не знает. В следующий раз приезжайте ко мне на Лидо - там не только кинофестиваль, эти идиотские отели, пляж для туристов и всякая буржуазная сволочь. У нас там знаете, какой свой пляж? А болото какое? Я вам покажу! Там можно провести день - никого не увидишь, одни птицы да тростник! Мы с женой несколько бутылочек с собой прихватываем, жжем костерок - благодать!"

Я теперь мечтаю вернуться на Мурано, еще поджариться у стекольных печей, а потом отправиться на болото в Лидо, наблюдать птиц, смеркающуюся синеву, впитывать пустоту и пить просекко (голова от него, правда, трещит страшно) с Ренцо.

После этого, разглядывая венецианскую тину, и умереть можно, начав ловить Луну. Разве это плохой вариант смерти в Венеции?

А собачки с крысой на голове я больше не видел. Жалко: нет постоянства в мире, но с другой стороны, может быть, щенки отданы в хорошие руки?