Кому помочь?

Национальная аутотерапия
Как-то раз в начале 80-х годов мне попалась в руки какая-то западная газета, одна из тех, которые привозились из турпоездок и передавались из рук в руки. В ней мне запомнилась забавная карикатура. Вид спереди: Брежнев, стоящий с плакатом, на котором выведено "Кому помочь?". Вид сзади: на брюках Леонида Ильича отчетливо виден след подошвы и надпись "Афганистан". Впоследствии эту карикатуру мне доводилось не раз вспоминать: и тогда, когда в Афганистан пришли новые силы, "жаждущие помочь", и тогда, когда услышал по государственному телевидению о том, что Россия, цитирую, "протянула братскую руку помощи" европейцам в их борьбе против "недружественного поглощения" металлургической отрасли индусами. Мелькала мысль: "будет пинок под зад", и обычно так и происходило?

"Врач, излечи прежде сам себя!" - этот принцип может послужить хорошим дополнением к постепенно проникающему в политическое сознание другому врачебному принципу: "Не навреди!" "Россия должна действовать самостоятельно и исходя исключительно из своих собственных интересов, а не заботясь о неких "общих интересах" - в последнее время этот принцип становится все более популярен в России. Как выяснилось в ходе онлайнового опроса, проведенного накануне саммита "Восьмерки" среди интернет-аудитории восьми государств, российская аудитория имеет в своих рядах существенно больше приверженцев этого принципа, чем аудитория других стран-членов "Восьмерки".

Опрос, организованный совместно российским социологическим центром "АСИ СПб" в содружестве с американской GMI (Global Market Insite, Inc.), результаты которого были обнародованы в Санкт-Петербурге накануне саммита, показал, что 16% российской интернет-аудитории считают, что Россия должна решать глобальные проблемы, исходя из собственных интересов. Даже в США, известных своим "унилатерализмом", сторонников решения мировых проблем в эгоистическом ключе ("By working alone and in its own interest" - в английском варианте анкеты) оказалось в 2 раза меньше, чем в России (8%), а в большинстве стран Европы, входящих в "Восьмерку", и в Японии таких ответов оказалось в 4 раза меньше, чем в России (4%).

По мнению авторов исследования, данное исследование отражает мнение наиболее активной части населения восьми стран. Так, что речь идет об отчетливой тенденции в политическом сознании, которая, кстати сказать, может носить и "корректирующий" характер, отражая неудовлетворенности фактическим положением вещей.

Странная "империя"
В этой связи представляет интерес недавняя дискуссия, прошедшая на страницах "Русского Журнала" и "Агентства Политических Новостей" и вызванная заметкой Павла Святенкова "Империя и ее имперцы". Под "империей" автор явно понимает увлечение "мировыми проектами", глобальным переустройством мира, помощью другим нациям и вообще, увлечение государства делами, имеющими мало отношения к действительным нуждам русских.

В результате, дискуссия фактически вылилась в спор о том, как следует ставить вопрос о глобальной роли России в связи с вопросом реализации русских национальных интересов. Текст Святенкова отразил резкую дисфорию, которую испытывает значительная часть аудитории тем, какие ответы на эти вопросы давала русская история последнего столетия, и теми ответами, которые предлагаются в настоящее время. Для подобной дисфории имеется немало причин.

Давно существует тезис, что СССР был "неправильной" мировой империей, империей, в которой имперская нация не получает реальных дивидендов от своей глобальной мощи, которые можно было бы ожидать, видя перед собой мировые империи, создаваемые другими нациями. Но, конечно, "империя" сама по себе тут не при чём? Ельцинскую Россию в любом смысле трудно назвать "империей", однако те негативные моменты пренебрежения интересами большинства населения, которые были в СССР, в ельцинскую эпоху сохранились или даже усилились.

За что многие из нас так ненавидели советский строй? Это было государство "не для русских, а для иностранцев": они могли покупать вещи в валютных магазинах и ездить за границу, а большинству из нас это было недоступно. Если кто-нибудь отлупил на дискотеке иностранного студента, ему грозило гораздо более жесткое наказание, как если бы в аналогичном инциденте пострадал гражданин СССР. Вывод напрашивался следующий: жизнь иностранца для советской власти ценнее, чем жизнь своих собственных граждан.

Что же изменилось? В России по-прежнему жизнь и частная собственность иностранцев защищена лучше, чем собственность собственных граждан. Местные бизнесмены спешат войти в долю с западными компаниями не в последнюю очередь потому, что надеются, что покровительство государства западному капиталу распространится и на них. Когда подвергается нападению иностранный студент, это отражается в СМИ и вызывает реакцию многочисленных и влиятельных общественных организаций. Когда подвергается насилию русский ребенок, - это никого не интересует и не попадает даже в официальную статистику.

В то же время многомиллиардная помощь "братским народам", как была, так и продолжается, несмотря на то, что советскую бедность не сравнить с постсоветской нищетой. Объем такой помощи за последние 15 лет превысил объем иностранной помощи любой другой страны, включая США. Продолжаются все эти 15 лет и разговоры о том, чтобы сократить эту прямую и косвенную экономическую помощь. Как и при советских вождях, государство неустанно борется "за мир во всем мире" и за справедливый миропорядок, как будто забыв, что внутри России миропорядок далеко не справедливый, а мир гораздо более шаткий, чем в бывшем СССР.

Русские националисты, призывавшие в конце 80-х годов к "выходу России из состава СССР" аргументировали это и тем, что десятки народов в составе СССР имеют свои национальные образования, смысл которых в том, чтобы гарантировать сохранение национальной культуры, и только русские этого не имеют. Даже РСФСР - не имела всего набора органов государственного самоуправления, которые были в любой другой национальной республике. В такой ситуации идея построения собственного государства "для русских", как справедливо отметил Павловский в своем ответе Святенкову, стала стереотипным клише политического мэйнстрима начала 90-х. Этой идеей, как ломом, был перебит моральный хребет СССР.

То, что случилось потом, не оправдало ожиданий нации. По умолчанию в мире предполагается, что интересы доминирующей этнической группы защищены центральной властью, но прошлая советская власть всячески увиливала от того, чтобы брать на себя ответственность по сохранению и приумножению русской нации, придумав увертку под названием "новая историческая общность советский народ". Однако и после расформирования СССР и образования Российской Федерации националисты с удивлением обнаружили, что в плане отношения власти к политическим интересам нации большинства мало что изменилось.

Если с образованием Российской Федерации что-то и изменилось, то только в худшую сторону: нация оказалась рассечена и поделена между государственными образованиями других наций, а ее интересы по прежнему некому защищать. По-прежнему, центральная московская власть не желает открыто признавать свою особую ответственность за судьбу русской нации, как таковой. На лингвистическом уровне это выражается в легко просматриваемом табу, наложенном в государственных СМИ на употребление слова "русский", и подмене его на "россиянин". Получается, что русских теперь политически как бы "не существуют". Есть только россияне. Однако при этом "чудесным образом" остались татары, чеченцы и другие народы, для сохранения культуры которых политически укреплены национальные автономии.

Конечно, более всего претят искреннему суждению именно эти двойные принципы, которые выглядят неблагоприятными и несправедливыми по отношению к русским. Предлагается, фактически, следующее: для русских Россия пускай будет "государством всех граждан", а для других национальностей - "союзом равноправных наций". Но если Россия - государство всех граждан и не более того, причем здесь национальные автономии? И если имеются в наличии средства сохранения национальной самобытности других народов в виде автономий, где политическое средство сохранения национальной самобытности русских? Получается, что оно по-прежнему отсутствует, как на местном, так и на федеральном уровне. То есть, задача, которую ставили перед собой национальные силы в начале 90-х, поддержав Ельцина, по-прежнему не решена.

Если бы объявить Россию, как предлагают некоторые, - "русским национальным государством", то это, по нашему мнению, способствовало бы разрешению проблемы "двойных стандартов". На фоне национального государства для русских и национальные автономии выглядели бы более логично. И это бы в целом более соответствовало единому для всех принципу мультикультурализма, безо всяких исключений.

Аршин " энергетической безопасности"
Одной из изюминок, внесенных Россией на саммит, является идея "глобальной энергетической безопасности", под которой понимается поиск баланса интересов между нетто-производителями и нетто-потребителями энергоресурсов. Очевидно, что Россия является нетто-производителем энергоресурсов, а значит есть опасности того, что отстаивая идею "глобальной энергетической безопасности", Россия опять втянется в борьбу "за мир во всем мире" - то есть в новый глобальный проект, прибыль от участия в котором для русских сомнительна. Впрочем, и во власти нет пока единства относительно возможной роли России в любых проектах глобальной энергетической безопасности, и высказываются достаточно авторитетные мнения, что России не стоит отягощать себя в этом плане никакими серьезными обязательствами.

К тому же вопрос об энергетической безопасности россиян, как понимают все, далеко не разрешен. Более того, отсутствие такой энергетической безопасности лишает жизни граждан России: например, авиакомпании, теряющие доход от непомерной цены на авиатопливо, десятками закупают старые подержанные авиамарки, что является серьезным фактором риска авиакатастроф. Но при этом в государственных СМИ весьма неубедительно проводится мысль о том, что без решения этого вопроса во всем мире, невозможно решить и в России. Возможно, что чиновники просто в очередной раз хотят свалить нерешенность российских проблем на нерешенность их в планетарном масштабе по следующей логике: "Мы предлагаем создать систему глобальной энергетической безопасности, а несознательные политики некоторых государств нам отказывают, поэтому в кране нет воды, в Москве отключают свет, а растущие цены на топливо делают его недоступным для многих хозяйств..."

Характерно, что представители другой "имперской нации" - англосаксы, в отличие от политиков России, не пытаются поскорее подключиться к решению глобальных проблем, бежать в выстроенное кем-то другим "международное сообщество", "шенгенскую зону" и т. д. Скорее, наоборот, там стараются на государственном уровне решить свои проблемы собственными путями, и если позволяют обстоятельства - за счет других. Возможно, поэтому англосаксы считаются одной из "благополучных наций", где граждане живут в относительном достатке, независимо от того, жива Британская империя или мертва.

Интересно, что как раз у наиболее благополучных наций на все - свои "аршины". Как известно, англосаксы имеют свою систему измерения. Более того, в США и Англии имеют некоторые отличия и между собой. Американская пинта меньше английской, а английская тонна тяжелее американской. У англосаксов также свои собственные "аршины" для оценки добра и зла, и нет никаких признаков того, что они собираются их подстраивать под некие "общечеловеческие". Где же он, наш "необщий русский аршин"? Мы разучились измерять собственную жизнь и свои собственные интересы в своих собственных категориях, а потом удивляемся, что в чужих - наша жизнь оказывается неизмеримой и неупорядоченной, а наши интересы - как бы вообще отсутствуют.

Поцелуй Иуды
Как нам представляется, в англосаксонских странах главной гарантией того, что при любом развитии событий национальный интерес будет учтен в максимальной степени, является наличие устойчивой конкурентной политической системы. При такой системе предлагаемые политические структуры и вместе с ними и политические решения проходят жесткий "естественный отбор", а элиты вынуждены постоянно заботиться о качестве своего политического продукта.

Развивая это качество у себя дома, сделав его своим конкурентным преимуществом, англосаксонские нации одновременно борются за то, чтобы другие нации оставались с отсталыми, зависимыми политическими системами. Особенной "заботой" по части вмешательства во внутренние дела удостаивается, как обычно, Россия. Так, знаковым событие в преддверии "Саммита Восьми" стало присутствие американских, британских и канадских дипломатов на слете части российской оппозиции под названием "Другая Россия". Для нас совершенно очевидно, что, зажимая российскую оппозицию в своих "медвежьих объятиях", англосаксонские политики по-прежнему, как и во времена борьбы с "царской деспотией" и "тоталитарным режимом", объективно препятствуют становлению в России конкурентной политической системы.

Впрочем, так уже случалось: начало Холодной Войны положило конец надеждам на скорое реформирование советской номенклатурной системы, так как вновь, как и во время Великой Отечественной Войны, народ вынужден был сплотиться перед лицом опасности вокруг скомпрометировавшего себя режима. Холодная Война позволила дряхлеющей советской бюрократии удерживать власть еще несколько десятков лет после смерти Сталина, оправдывая свою неэффективность в решении домашних проблем необходимостью "за мир во всем мире": пускай нет в магазинах колбасы, лишь бы не было войны...

Теперь вмешательство США в политический процесс в России на стороне части оппозиционных сил также объективно подрывает демократию, поскольку без такого вмешательства оппозиция выглядит более или менее конструктивной альтернативой власти, а при наличии такового - она всего лишь рука геополитического конкурента. В наихудшем варианте может сложиться такая ситуация, когда в России вообще не останется легитимной оппозиции, поскольку вся оппозиция будет прикормлена из-за океана. Вот тогда российские бюрократы порадуются! Подобная ситуация выглядела бы весьма желательной для чиновничьей номенклатуры, поскольку как и в советские времена, легитимировала бы в глазах народа их монопольную власть. Коррумпированной, неконкурентоспособной власти хотелось бы иметь такую же коррумпированную и неконкурентоспособную оппозицию.

Англосаксы могли наблюдать, как после становления конкурентной политической системы, в таких странах, как Венесуэла, Иран и Палестина, там пришли к власти политики, более жестко отстаивающие национальные интересы. Поэтому, США не могут не понимать того, что своими действиями по дискредитации идеи политической оппозиции в России они объективно закрепляют монополию "демократической номенклатуры", и вновь способствуют созданию в России политически неэффективного режима, неспособного реально конкурировать с США на поле мировой политики. И видимо, там сознательно держат курс на системное торможение развития конкурентной политической системы в России, поскольку, находясь в рамках такой системы, Российское руководство находилось бы под плотным давлением общественного мнения и национальной оппозиции и было бы вынуждено проявлять гораздо большую решительность при защите национальных интересов, чем теперь.

Именно ощущение наличия альтернативы - хотя бы и в виде слабой пока оппозиции, в последнее время стало придавать прежде бесхребетному внешнеполитическому курсу Москвы большую мотивированность. Это касается, кстати, не только абсорбции Кремлем определенных внешнеполитических идей националистической и лево-социальной окраски, но и идей совсем из другого крыла оппозиционных сил, например, идеи государственной поддержки экспансии российского капитала.

При отсутствии же давления национальной оппозиции, мощным внешним силам было бы гораздо проще договорится с российской верхушкой на своих условиях. Таким образом, любой откат от создания в России конкурентной политической системы - подарок для геополитических конкурентов, поэтому столь настойчивы и последовательны попытки из-за рубежа дискредитировать в глазах широкого населения саму идею некоррупционной политической оппозиционности.

       
Print version Распечатать