На интеллектуальную и политическую жизнь США в последние 60 лет Ирвинг Кристол оказывал мощное и устойчивое влияние. Ирвинг умер в возрасте 89 лет. Он был исключением из правил – бескомпромиссный интеллектуал и в то же самое время человек действия, творец, строитель институций, создатель идей и средств, с помощью которых эти идеи набирали вес.

Ясность его мышления и его целеустремленность – в сущности одно и то же; они умножались его постоянным интересом к тому, как все работает, и как сделать так, чтобы все работало лучше. Не было ни одной идеи, с которой он не хотел бы поиграть. Он был консерватором по темпераменту и убеждениям, но инноватором до глубины своего естества.

Сложно назвать число учреждений, с которыми он был связан, которые создавал, которым помогал дорасти до крупных исследовательских или обучающих центров. Существует наш журнал Commentary, где он начал работать, вернувшись из армии после окончания Второй мировой войны. Были еще два журнала в 1950-е, Reporter и Encounter, которые он помог основать, и влияние которых на социальный дискурс оказалось глубоким и устойчивым, даже легендарным. Был Public Interest, ежеквартальное издание, одним из основателей которого он стал в 1965 году вместе с Дэниэлом Беллом, а потом в течение 30 лет управлял вместе с Натаном Глейзером. Этот журнал был неиссякаемым источником неоконсервативной мысли по вопросам внутренней политики. Ирвинг способствовал тому, что до тех пор вялый вашингтонский Институт американского предпринимательства оказался в авангарде мысли. Ирвинг превратил Basic Books в энергичное и активное издательство, которое более 20 лет находится в центре любого крупного события американской жизни.

Благодаря его усилиям и лоббистским стараниям несколько фондов начали оказывать мыслителям и ученым правого толка своего рода поддержку, какую другие фонды и большинство университетов обычно предоставляли левым мыслителям и ученым. В своих колонках в Wall Street Journal он инструктировал американских бизнесменов по вопросу отношений между тем, что они делали, и базовыми идеями капитализма, как их изложил Адам Смит, и превратил многих из них из запасных игроков в борьбе за направление американской экономики в центральных нападающих.

Вот лишь один пример подхода Ирвинга: в 1979 году, будучи первокурсником в Чикагском университете, я основал журнал под названием Midway (позже его переименовали в Counterpoint) вместе с моим другом Тодом Линдбергом, теперь он редактор Policy Review. Я отправил первый выпуск Ирвингу, другу семьи. Он позвонил мне через несколько дней. «Тебе нужны деньги?» - спросил он со своим очаровательным акцентом, в котором сочетались Бруклин его юности и Лондон, где он прожил важнейшие для него годы после 30 лет. Я ответил: «Деньги? Нет, мы рекламой заработали достаточно, чтобы издавать журнал».

«Если понадобятся, дай мне знать», - ответил он. После нескольких выпусков мы так и сделали. Я позвонил ему, и он обучил меня тонкому искусству написания заявки на грант в новый фонд, который он создал, и который назывался Институт образовательных дел. Через несколько недель он позвонил мне сообщить, что нам выделили грант в размере двух тысяч долларов, и больше того, что он преподнес наш маленький журнал как пример того, что можно сделать в университетских кампусах для стимулирования не левого мышления среди студентов. Совет директоров фонда счел его начинание интересным, и было решено работать над тем, чтобы способствовать созданию других изданий, таких как Counterpoint. Из этого ростка взошел проект, который к середине 1980-х привел к созданию более пятидесяти университетских газет и журналов по всей стране, участвовавших в важнейшем интеллектуальном проекте, призванном привнести в университетскую жизнь идеологическое разнообразие.

Если бы теперь кто-нибудь сопоставил природу сегодняшних колледжей и тех, какими они были тридцать лет назад, он был бы вынужден признать, что это предприятие не принесло больших перемен. Но его результатом стали десятки молодых писателей, мыслителей и предпринимателей (таких как Питер Тил, один из основателей компании PayPal и один из редакторов-основателей Stanford Review), которые обогатили жизнь Америки.

Все это происходило при наставничестве Ирвинга. В Соединенных штатах живет множество людей, среди них писатели, редакторы, ученые, мыслители, спичрайтеры и политики, которые обязаны своими карьерами и тем, как сложилась их жизнь, Ирвингу и его непосредственным усилиям, направленным на них – он давал им советы, писал им письма, находил им работу. Он был человек-банк вакансий.

Примечательно, насколько он был заинтересован в людях, которые встречались на его пути, он ведь не был открытым человеком – да, он был дружелюбным, веселым, блестяще остроумным, однако не склонным к близким отношениям. И все же за свои 48 лет я ни разу не встречал человека, который бы сделал больше и более бескорыстно, чем Ирвинг Кристол. Возможно, присущая ему доброта требовала от него держать некую эмоциональную дистанцию, чтобы его не поглотило непреодолимое желание помогать другим.

Его природная неугомонность были, очевидно, причиной того, что он не писал книг, хотя в мастерстве владения английской прозой практически не имел равных среди современников; он писал сильно, смело и властно. Он опубликовал несколько значительных сборников эссе, но написание серьезных трудов оставил своей жене. Ирвинг рассказал на вечеринке по случаю его восьмидесятилетия, что когда он только ухаживал за ней, он сказал молодой и амбициозной ГертрудеХиммельфарб, что если они поженятся, он гарантирует, что она напишет 10 книг – и, почти небрежно сообщил он, но так, что у многих на глаза навернулись слезы, корректуру ее десятой книги доставили в их квартиру в Уотергейте в тот самый день. Я подозреваю, что в глазах Ирвинга его главным вкладом в интеллектуальную жизнь его времени было поощрение, поддержка и свобода, которые он отдавал, поддерживая Беа по мере того, как она становилась одним из великих историков идей ХХ века.