Русский журнал: Уважаемый господин Попеску, принимая во внимание специфику российской ситуации, кто оказался прав: Фрэнсис Фукуяма или Дэниел Белл? Мы пришли к либеральному «концу истории» или к бюрократическому «концу идеологии»?

Нику Попеску: Ни то ни другое. Действительно, когда дело касается экономических моделей, дебаты на тему о том, как управлять страной, стали менее полярными в России, нежели прежде. Не происходит великих «черно-белых» битв между социализмом и капитализмом. Большинство согласно, что дорога к экономическому развитию лежит в «промежуточной зоне». Но это не «конец истории». Самое большое – все это родственно теориям о «конце экономических идеологий».

Идеология остается ключевым фактором, когда мир переживает значительные изменения. Многие характеризуют нынешнюю политическую российскую элиту как предельно прагматичную и «постидеологическую». Но и она руководствуется определенным набором идей: «Россия – великая держава» – и убеждений: что проблемы решаются через централизацию и построение вертикали власти, а не путем децентрализации и поддержки самоуправления и что ценности не играют серьезной роли в международных отношениях. Эти убеждения – определенная идеология, ведь не все мировые элиты рассматривают политику через призму таких же идеологических установок. То же самое можно сказать применительно к Европейскому союзу.

РЖ: До какой степени либерализм остается доминирующей идеологией в сегодняшней России?

Н.П.: Вряд ли кто-то рискнет утверждать, что либерализм играл господствующую роль в политике и экономической жизни России. Экономический «либерализм», действительно, довольно влиятельная идеология в российской элите. Но часто он половинчатый. Скажем, такие либеральные меры, как сокращение налогов и упрощение бюрократических процедур, не были в должной степени поддержаны системными мерами, такими как построение функциональных государственных институтов и институтов правопорядка. Либеральные ценности в «политическом» или «социальном» смысле слова (свобода СМИ, отношение к меньшинствам) никогда не были доминирующими.

РЖ: Почему укрепление государства в России приводит к тому, что любой идеологический проект (критичный или лояльный к власти) разрушается бюрократией?

Н.П.: Предполагается, что бюрократия идеологически нейтральна и что ее политика должна получать идеологические импульсы от избранных политических деятелей. Российская проблема заключается в том, что правительство также склонно оставаться идеологически нейтральным. Оно не лишено идеологии, но руководствуется философией всеохватности. Оно пытается быть всем и для всех. Социальным государством – для пенсионеров, либеральным государством – для бизнесменов. Великой державой – для «державников», партнером – для США, Китая, Ирана и ЕС. Это популистская конструкция, в которой политики через опросы общественного мнения, а не через идеологические дебаты с электоральными оппонентами стремятся определить контуры собственной политики. Бюрократы абсолютно интегрированы в политическую систему, и их действия естественным образом вытекают из ее «всеобъемлющей» логики.

РЖ: Что для России, по вашему мнению, является более важным сегодня – стабильность или развитие? Можно ли развиваться, не жертвуя стабильностью?

Н.П.: Одно другому не противоречит. Стабильность без развития может быть только временной и непрочной.

Но что именовать нестабильностью? Непосредственно перед войной в Ираке в 2003 году миллионы людей протестовали на улицах Лондона и Мадрида. Что могло бы произойти, если бы миллион человек вышел протестовать на улицах Москвы? Политическая система России не готова столкнуться с подобной перспективой. Непонятно и то, можно ли будет нестабильность как политический феномен урегулировать посредством политических, парламентских и конституционных способов.

Самое важное для государства – это не трудноуловимая «стабильность», не личности – ее гаранты, но функциональные способности институтов и постоянство правил игры. Главная слабость России в том, что видимая стабильность ассоциируется с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым, а не с устойчивыми институтами и властью закона.

Беседовала Юлия Нетесова