Этим летом в высших эшелонах российской власти случилось событие, которое могло бы стать настоящей бомбой, если бы политические бомбы в России действительно взрывались, а не тихо тлели, источая неприятный запах. Весь август Кремль активно рекламировал новый курс, суть которого сводится к поощрению конкуренции во внутренней политике. 31 июля главред "Независимой газеты" Константин Ремчуков объяснил участие Алексея Навального в выборах в Москве реализацией нового электорального курса, разработанного Вячеславом Володиным. "Суть его сводится к отказу от курса Владислава Суркова, закончившегося Болотной площадью и проспектом Сахарова. Суть подхода Суркова к политике основывалась на политтехнологиях запрета, снятия с регистрации, недопущения до выборов оппонентов Кремля и критиков власти. Приоритет Володина звучит так: преимущественно политика, а не исключительно политтехнологии", – пояснил Ремчуков. Через пару дней "новому курсу" Володина посвятило большой материал Ura.Ru. В статье конченой целью затеянных Володиным преобразований названа легитимация режима через досрочный роспуск Госдумы и переход к реальной политике.

13 августа в "Российской газете" была опубликована статья Алексея Зудина "Как стать 'системой'?”, в которой новый курс рассматривается как часть начатой в 2012 политической реформы, призванной, по словам политолога, "обеспечить адекватную настройку конкурентного режима в российской политике". По мнению Зудина, строительству конкурентного режима главным образом препятствует слабость оппозиции, ее связь с криминалом: политолог иллюстрирует свой тезис ссылками на уголовные дела против Навального, Ройзмана и Урлашова. В этой ситуации, считает политолог, оппозиции пришлось сделать ставку на манипулятивные технологии и говорить о надуманных проблемах, таких, например, как массовые фальсификации, а поэтому переход к реальной политической конкуренции позволит оздоровить российскую политику и сосредоточиться на "реальных проблемах избирателей и территорий". Впоследствии Зудин в интервью "Ura.Ru" сделал важные уточнения: конкурировать придется не только оппозиции, но также и провластным кругам, в частности, региональным элитам; более того, политолог связал неуспех "Единой России" на выборах в Госдуму 2011 года с начатой Кремлем "шоковой терапией" в отношении расслабившейся партии власти.

23 августа разговор о новом курсе продолжился на встрече замруководителя президентской администрации Вячеслава Володина с политологами. Володин подтвердил, что отныне главными принципами внутренней политики будут открытость и поощрение конкуренции с вытекающим отсюда отказом от безусловной поддержки провластных кругов и открытием зеленого коридора для оппозиции, а также рассказал, что новый курс инициирован лично президентом.

Тезисы Володина подхватили проправительственные политологи. Самым слабым местом их выступлений оказалось, однако, обоснование курса на поддержку политической конкуренции. Большинство из поддержавших Володина политологов уклоняются от этой темы, те же из них, что решаются на интерпретации, предлагают две трактовки. Во-первых, делается предположение, что переход к реальной политике приведет к обесцениванию политических акций оппозиции, будто бы чрезмерно раздутых политтехнологическими манипуляциями. В этом духе высказался не только упомянутый выше Зудин, но и Борис Межуев в интервью Полит.Ру. Звучит и другая трактовка: новый курс заставит проправительственных политиков работать в конкурентной среде. Эту идею высказали Олег Матвейчев и все тот же Зудин.

Нетрудно заметить, что эти трактовки никуда не годятся. Во-первых, они взаимоисключающи, во-вторых, внутренне противоречивы, в-третьих, что это вообще за гадание на кофейной гуще? Если новый курс должен продемонстрировать узость социальной базы оппозиции, то зачем говорить, что среди путинских губернаторов и сенаторов "никаких неприкасаемых не будет"? Если же, напротив, агрессивную оппозицию велено поддержать, "чтобы карась не дремал", то зачем тут же говорить об отсутствии у оппозиции реальной поддержки, зачем, наконец, обкладывать упомянутых Зудиным Навального, Ройзмана и Урлашова уголовными делами, как волков флажками? Это называется поддержкой? И самый главный вопрос – зачем вообще нужен этот новый курс, чего Кремлю не хватало? Волна протестов прошла, в политике все схвачено, давно идет антилиберальная реформа законодательства, широко развернулось судебное преследование оппозиции. Новый курс противоречит не только всему, что мы знали о Путине, но и всему, что нам известно об эволюции Путина как политика и как личности после "нулевых" и особенно после начала протестов. Слезы на организованном "сверху" митинге его сторонников, "двушечка" и "у меня все хорошо" из интервью Такменеву, "люди, которые борются с коррупцией, сами должны быть кристально чистыми", издевательские законы, которые определенно нравятся первому лицу тем сильнее, чем сильнее они попирают права человека... Ну какой тут "новый курс", откуда?

Все, что исходит из Кремля в последние два года, формирует последовательную линию. Все, кроме внезапного допуска Ройзмана и Навального до участия в выборах. По всей видимости, кремлевские идеологи настолько были сами ошеломлены этими событиями, что смогли лишь спешно сочинить сказку о новом курсе, но оказались уже не в силах сколько-нибудь внятно объяснить, что этот курс значит и куда он ведет.

Строго говоря, эти события не были первыми в своем ряду. За несколько недель до них президент совершил столь же непредсказуемый поступок. Тогда тоже были спешно сочинены и озвучены через Пескова тезисы про "цивилизованный развод" и про то, что Путин "давно посвятил себя стране, как бы пафосно это ни звучало", однако прозвучало это не пафосно, а беспомощно (отмечу, что тот же Зудин ухитрился повторить в своем комментарии оба тезиса: "То, что было сказано, полностью соответствует общечеловеческим представлениям о цивилизованном разводе... Я бы обратил внимание на то, что президент полностью посвящает себя государству". Цивилизованный развод стал важной вехой на пути к тому самовластительному и непредсказуемому Путину, о котором я писал в недавних статьях "Потусторонний Путин" и "Не будем ничего требовать".

Но нет ли здесь противоречия, когда мы говорим одновременно о строгой логике Кремля и о его непредсказуемости? На самом деле непредсказуемость путинских поступков – это продолжение последовательной линии по укреплению властной вертикали. Многолетние работы в этом направлении, постоянное закручивание гаек и концентрация власти в одних руках создали типичную ситуацию автократии, когда правитель ничем не ограничен, в том числе – экспертными оценками. Он сам себе эксперт и считает, что знает все, что ему нужно (в этом смысле примечательны высказывания Путина о том, что он пользуется гораздо лучшими источниками информации, чем те, что имеются в открытом доступе). В такой ситуации правитель начинает вести себя непредсказуемо. Излишнее стремление к упорядоченности порождает в итоге хаос. Излишняя стабилизация оборачивается своей противоположностью. Этот диалектический переход по-своему красив, но России сейчас не до эстетических переживаний. Показавшийся на горизонте хаос пугает и рядовых граждан, и элиту. Хотели стабильности, а получили растущую неопределенность – с непонятным Народным фронтом и прямыми заявлениями, что тепличных условий для провластных кругов больше не будет. Что делать в такой ситуации? Разве что говорить о новом курсе. Ведь если зрительская масса никаких объяснений уже давно не требует, то деятели, причастные к руководству нашим политическим цирком, все еще пытаются делать вид, будто у страны есть какой-то курс и все идет по плану.