Годы пересматривания

От редакции. «Русский журнал» в лице Дмитрия Лисина встретился в ЦДХ с разными интересными людьми, чтобы те подвели культурные итоги «нулевых» годов, а заодно итоги и пятого московского открытого международного книжного фестиваля. А так как на квадратный метр фестиваля приходилась очень большая концентрация наших мыслителей и всяких разных событий (включая драки), «итог» приходится выражать в виде разговора с некоторыми наиболее примечательными участниками. На вопросы РЖ отвечает Максим Павлов, куратор кинопрограммы, сподвижник Наума Клеймана по работе в Музее кино.

* * *

РЖ:Максим, вопрос простой. Как Вы подвели итоги нулевых годов? Что за десять лет произошло или, наоборот, не произошло в кино? И что, кстати, необходимо смотреть продвинутым, так сказать, киноманам?

Максим Павлов: Я мало смотрю нового кино, может, потому, что всё меньше и меньше появляется тех фильмов, которые действительно необходимо смотреть. Мы в кино вползаем в такую ситуацию, которая свойственна литературе, когда гораздо интереснее определённому кругу читателей и зрителей пересматривать или видеть впервые то, что было создано на всём протяжении истории. Во многом двухтысячные были «годами перечитывания и пересматривания». Отчасти то, что создавалось и было наиболее интересно в кино, это тоже был опыт прочтения и пересматривания предшествующего. Это было возвращение к каким-то темам, которые ещё недавно казались совсем уже закрытыми в 1980-х годах; это преодоление сценарного кризиса второй половины 1980-х и 1990-х. Это возвращение к умению рассказывать внятные истории.

Многие режиссёры, экспериментирующие с кинонарративом в 1980-е и 1990-е, в 2000-е возвращаются к линейному повествованию. Это всё повторение пройденного, это усталость от исчерпанных средств языка кино. Средства, которыми пользовались, начиная с появления звука, цвета, широкого экрана, стерео, исчерпались, стали данностью, а не возможностью развивать язык кино. К сожалению, ничего принципиально нового не происходит.

Все дискуссии вокруг стереокино, «Аватара» например, ничего нового не открыли, а наоборот, требуют возврата к статье Эйзенштейна о стереокино 1947 года, написанной им за год до смерти. Вся актуальность вопросов, поставленных Эйзенштейном тогда, не снята сейчас абсолютно, ни шестьюдесятью годами развития кино, ни появлением фильма «Аватар». Потому что это разговор происходит с помощью тех же самых терминов, где художественная особенность языка кино никак не обогащена благодаря новым техническим средствам. Того Эйзенштейна, который понимает, зачем ему нужен цвет в двух частях «Иоанна Грозного», зачем ему нужен стереоэффект, такого режиссёра не появилось, к сожалению. Но это не отрицает необходимость технического прогресса. Художников, которые могут претворить эти технические средства в языковые, мы всё ещё ждём.

РЖ: Много ли вам надо времени, чтобы понять, стоит ли тот или иной фильм смотреть дальше?

М.П.: Глаз насмотренный, поэтому обычно нужно посмотреть пять-семь минут, чтобы понять. Нельзя сказать, что я на основании этих пяти минут выношу вердикт, тем более публичный. Но для себя, свободного человека, имею право определить, хочу я это смотреть или нет. Не надо никого убеждать прочитать всё. Чтобы понять, о чём и как пишет Донцова, не нужно читать всё. Бывает, кино побеждает уже за пять минут, тогда и смотришь всё.

РЖ:Почему именно Фауст оказался в программе, целых четыре фильма («Фауст» Мурнау, 1926; «Урок Фауста» Шванкмайера,1994; «Доктор Фаустус» Зайтца, 1982; «Мефисто» Сабо,1981)?

М.П.: Это вечный сюжет. Поэтому всегда кажется, что это про сегодняшний день. Мы так подбирали программу, чтобы это не были просто экранизации «Фауста» Гёте или народных книг, это именно Фауст в искушениях ХХ века, по названию монографии Галины Якушевой. Это фильмы синтетические, вбирающие сразу по несколько литературных традиций, а центральный вопрос кинофаустианы ХХ столетия – это проблема местонахождения Мефистофеля. Мы всё больше и больше начинаем понимать, что Мефистофель находится внутри нас. Но всегда есть опасность, что увлёкшись психологической игрой в двойников, не разглядеть истинного лица зла.

       
Print version Распечатать