От редакции. Русский Институт приступает к выпуску нового издания, который будет осуществляться на основе ньюслеттера «Русского журнала». В нем будут продолжаться дебаты, начатые в Ярославле, и освещаться мнения, споры и события вокруг ярославской инициативы. Пробный выпуск нового ньюслеттера освещает следующею тему - «Стандартам демократии в Большой Европе». В нем рассмотривается феномен Большой Европы как культурно-исторической реальности и ее возможное будущее. О будущем Большой Европы редакция "Русского журнала" спросила у экс-премьер-министра Италии Романо Проди.

* * *

Романо Проди:Самой главной задачей Европейского Союза является создание крепких отношений между странами – членами Содружества и соседними странами, входящими в так называемую Большую Европу.

Гипотетически слияние «большой» и «малой» Европы возможно. Может быть, однажды оно и произойдет, но точно не в следующие десять лет. Внутри ЕС нет настроения, которое способствовало бы принятию новых членов. Наоборот, внутри европейских структур превалирует настрой на то, чтобы больше не предлагать членство никому. В ЕС нет необходимой политической воли, которая бы выступала за новую волну расширения.

РЖ:Уважаемый господин Проди, скажите, будем ли мы правы, противопоставляя Большую Европу – единое европейское пространство, существовавшее еще сто лет назад, и малую Европу, очерченную границами ЕС? Возможно ли когда-нибудь вновь новое появление Большой Европы не как культурного, но как политического феномена? И как мог бы выглядеть институционально процесс образования подобного проекта?

Р.П.: Малая Европа сейчас имеет более четкие очертания во времени и пространстве. Это союз конкретных стран, связанных друг с другом серией договоров, единым рынком и общими правилами в политической сфере. Большая Европа – совершенно иное образование. Конечно, при упоминании большой и малой Европы автоматически возникает вопрос о возможном расширении. Однако сегодня понятно, что это расширение, если оно и будет, будет минимальным. Возможно, в ЕС войдут бывшие югославские республики, возможно – Албания, но дальше этого дело не пойдет. По крайней мере, в ближайшее время.

РЖ:Какие дополнительные обязательства в области права, экономической и социальной политики могли бы взять на себя государства Большой Европы в случае реализации инициатив Президента Дмитрия Медведева по поводу евроатлантической безопасности?

Р.П.: Это несколько другой вопрос, который в большей степени затрагивает отношения между Россией и ЕС. Я выступаю, и всегда выступал, за развитие отношений между Европой и Россией. Я всегда говорю, что мы как водка и икра – мы должны быть вместе. Поэтому, безусловно, сотрудничество в области безопасности, в области права должно быть частью новых отношений. Это выигрышная ситуация и для ЕС, и для России.

РЖ:Будут ли способны ЕС и другие страны Большой Европы договориться о выработке единых стандартов демократии и о преодолении «дефицита демократии» в своих странах? На какой основе могут быть созданы каноны европейской демократии?

Р.П.: Единственным удачным примером экспорта демократии (и то я бы употреблял это слово с известной долей условности) является опыт создания основ демократического общества в странах – членах ЕС, вошедших в союз с последними расширениями. Но этим странам никто не навязывал демократию. Им было сказано, что, если они хотят быть частью Евросоюза, они должны соответствовать его критериям. В союз входят самые разные страны, но все они разделяют базовые принципы ЕС.

Однако нельзя говорить, что это было навязано Евросоюзом, все решения принимали сами страны, их парламенты и их народы. Необходимо, чтобы страны хотели стать частью демократического мира, хотели разделять демократические принципы и соответствовать демократическим стандартам: это единственный способ продвигать демократию в мире.

Это не значит, что все демократии должны быть одинаковыми. Главные принципы, такие как свобода слова, свобода самовыражения и прочее, являются едиными, они закладывают основу, однако все остальные детали могут отличаться. Надо понимать, что демократия – это выбор, который каждая страна делает сама.

Не думаю, что можно говорить о каком-то особом европейском типе демократии, потому что демократические модели стран ЕС, несмотря на то, что основываются на общих принципах, сильно отличаются друг от друга. В европейских странах разная степень участия государства в жизни страны, разные модели «государства всеобщего благоденствия» и т.д. Страны сами решают, как именно они будут реализовывать общие для всех принципы.

Когда Европа была меньше, мы могли вести разговоры на тему общих социальных реформ, но сегодня членов стало так много и разница между ними такая большая, что это уже невозможно. То же самое касается роли рынка – одного из основных компонентов экономики ЕС, она тоже сильно отличается в Англии и во Франции или Италии, например. Все эти особенности формируются внутри каждой страны отдельно по мере того, как демократический механизм работает ежедневно. Более того, нельзя забывать, что отличия существуют не только между странами, но и между регионами внутри одной страны, которые часто обладают автономией в сфере реализации федеральных решений. В связи с этим реализация общих принципов зависит от истории страны, ее политических традиций, которые варьируются от страны к стране.

РЖ:Как вы думаете, принятие Ирландией Лиссабонских отношений укрепит или ослабит процесс создания Большой Европы?

Р.П.: Я не думаю, что ирландское «да» на данный момент имеет последствия для процесса создания Большой Европы. Если Лиссабонский договор будет принят, то он повлечет за собой еще более тесное сотрудничество внутри союза, но не дает никакого нового импульса процессу расширения. Перспективы институционализации Большой Европы становятся весьма туманными.

Беседовала Юлия Нетесова