Среди гуманитариев весьма популярен такой анекдот:

- Кто вы по профессии?

- Я философ!

- Я понимаю, что вы философ, а работаете вы где?

Этот небольшой диалог - великолепная иллюстрация отношения к гуманитариям в обществе. Мы все воспитаны в духе материализма и экономизма. Критерием оправданности существования той или иной профессии, специальности, направления становится его практическая польза. Причем эта самая "практическая польза" понимается односторонне, видимый результат - вот то, что служит показателем права на существование.

Гуманитарии, в свою очередь, постоянно ищут себе оправдание, тем самым ставя себя в еще более уязвимое положение. Ответы на вполне обоснованную критику получаются сумбурными и отдают снобизмом. Упомянутое стремление к видимым результатам объявляется дилетантским. Предполагается, что результаты есть, но они слишком глобальны и недоступны среднему, не достигшему их, гуманитариев, высот сознанию. Естественно, такое самовосхваление рождает у не-гуманитариев ответную реакцию, конфликт разрастается, получается замкнутый круг.

Еще в шестидесятых, когда наука стала чем-то вроде национальной идеи (что намного масштабнее как на словах, так и в практическом плане, чем так называемые национальные проекты), появилось недоумение по поводу избирательности внимания властей и общества к тем или иным направлениям. "Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне", - грустно восклицал Борис Слуцкий.

Причин такого "недоверия" к гуманитариям можно найти немалое количество. Выделим три. Помимо уже упоминавшейся "бесполезности" "лириков" здесь проявляется двойственное отношение российского обывателя к государству. С одной стороны, государство должно быть сильным, а делают его таковым именно технари, чьи разработки применяются в оборонной сфере, да и определяются наиболее перспективные направления исследований именно исходя из интересов ВПК. С другой стороны, это же самое государство всегда воспринималось как враждебное, а гуманитарные дисциплины всегда были тесно связаны с идеологией. Кроме того, существуют еще и "старые счеты", своеобразная "генетическая память" о тех временах, когда гуманитарии были в прямом смысле у власти, как в интеллектуальной сфере, так и в социально-политической: классическое образование предпочитали получать отпрыски дворянских родов, а образование реальное, техническое стало уделом разночинцев.

"- Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, - с улыбкой снисхождения, как к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, - я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, - продолжал он, обращаясь к Алексею Александровичу. - Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.

- Естественные имеют столь же педагогически-развивательное влияние, - подхватил Песков. - Возьмите одну астрономию, возьмите ботанику, зоологию с ее системой общих законов!

- Я не могу вполне с этим согласиться, - отвечал Алексей Александрович. - Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего времени".

Л.Н. Толстой. "Анна Каренина".

В те далекие времена гуманитарии ассоциировались с ретроградами и реакционерами, тот же Каренин в продолжение своих слов "выразил мысль о том, что образование женщин обыкновенно смешивается с вопросом о свободе женщин и только поэтому может считаться вредным".

И наоборот, с силами прогресса принято ассоциировать, например, образ фанатичного естествоиспытателя Базарова. Правда, Тургеневу удалось все же показать противоречивость его фигуры, гремучую смесь новых веяний с умерщвлением понятий о морали, да и вообще о человеческом поведении. Вернемся к заявлениям толстовского персонажа:

"- Если бы не было этого преимущества антинигилистического влияния на стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих сторон, - с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, - мы бы дали простор тому и другому направлению. Но теперь мы знаем, что в этих пилюлях классического образования лежит целебная сила антинигилизма, и мы смело предлагаем их нашим пациентам..."

Л.Н. Толстой. "Анна Каренина".

Как раз этот момент, на мой взгляд, должен стать отправной точкой в борьбе гуманитариев за право на собственное существование.

А ведь "лирики" должны вести наступательную политику. И дело даже не в том, что пора уже "потребовать прибавки" от государства, то есть повлиять таким образом на формирование бюджета, покончить, наконец, с финансированием гуманитарных наук и культуры вообще по остаточному принципу, а в том, чтобы изменить к себе отношение в обществе. "Дело не в сухом расчете, дело в мировом законе", - продолжает свою мысль Борис Слуцкий.

Что касается внимания со стороны государства, то некоторые сдвиги в положительную (то есть в выгодную "лирикам" сторону) уже есть. Указом Президента РФ Владимира Путина 2006 год в России объявлен Годом гуманитарных наук, культуры и образования - Годом академика Дмитрия Лихачева.

Правда, такие реверансы со стороны властей не столь уж редки, а ощутимой поддержки гуманитарии при этом не получают. Ладно, придется скрестить пальцы и в очередной раз сделать вид, что мы им поверили.

"Лирикам" пора недвусмысленно заявить обществу, и прежде всего самим себе: мы не только не менее важны, но, наоборот, более значимы, нежели технари и естествоиспытатели! Странно, что гуманитарии до сих пор не решаются сделать это. Неужели, Слуцкий и здесь прав: "Значит, слабенькие крылья - наши сладенькие ямбы!"

Опыт работы в идеологических отделах должен был привить какие-то профессиональные навыки в деле продвижения на интеллектуальные рынки рекламно-пропагандистского продукта.

Роль "физиков" - решение практических, и в общем-то, сиюминутных ("сиюминутных" во вселенском масштабе, конечно) задач, в то время как гуманитарии занимаются производством человека как такового. Напомню, что "человек умелый", уже способный производить простейшие орудия труда, - все же менее высокая стадия развития гоминид, нежели "человек разумный", обладающий культурой, то есть прежде всего и по сути гуманитарным, знанием. Возможно, что к возвращению на уровень "человека умелого" в конце концов и должен был привести базаровский нигилизм, правда автор не позволил своему герою умереть духовно, вовремя подсунув ему "адский камень", убив его физически.

Кроме того, "лирики" могут выполнить свою историческую миссию, сыграть важную политическую роль, навсегда устранив упомянутую двусмысленность в отношениях обывателя и государства.

Непрактичность, склонность к построению абстрактных категорий и оперированию ими - превосходная терапия от диктатуры и тоталитаризма. Усложнение мышления делает человека свободным, то есть на новом этапе в очередной раз делает человека человеком, а не бессловесной деталью государственного механизма.

"Ведь как всем известно, если хочешь быть счастлив и добродетелен, не обобщай, а держись узких частностей; общие идеи являются неизбежным интеллектуальным злом. Не философы, а собиратели марок и выпиливатели рамочек составляют становой хребет общества".

О. Хаксли. "О, дивный новый мир!"

Между тем у гуманитариев есть один весьма авторитетный потенциальный союзник в битвах за влияние на интеллектуальных рынках. Этот союзник - математики. Правда, чаще всего они предпочитают "воевать" на стороне "физиков", беря во внимание внешние атрибуты своей дисциплины - язык формул и цифр. В том же стихотворении Слуцкого мы находим такие строки:

"...Наблюдать, как, словно пена,

опадают наши рифмы

и величие степенно

отступает в логарифмы".

Но не все еще потеряно! Многие математики, в том числе и академики, придерживаются того мнения, что математика - гуманитарная наука.

Встретил недавно одного своего старого знакомого. Как водится, стали друг друга расспрашивать, "что и как", где мы оказались и чем стали заниматься после нескольких лет, как не виделись. Мой приятель теперь стал госслужащим, помощником депутата, занимает какую-то из мелких технических должностей в мэрии Новосибирска. Узнав об этом, я задал ему резонный вопрос: зачем же он перед этим заканчивал математический факультет, пригодились ли ему те знания, которые он там получил? Ответ был прост: "Математика ум в порядок приводит! Математическое знание универсально, применимо в любой области".

На одной из конференций мне довелось прослушать доклад математика, как раз занимающегося поиском теоретических основ своей дисциплины (интересная ситуация: математика, сама по себе являющаяся чистой теорией, нуждается в собственных теоретических основаниях). Его выступление было посвящено неким "математическим объектам". Слушатели (вернее, те из них, кто не имеет математического образования и не соприкасается с математикой в своих исследованиях, - другими словами, гуманитарии), в свою очередь, начали активно возражать докладчику. Их точка зрения базировалась на том, что никаких математических объектов не существует вовсе, что число - это лишь знак для обозначения количества, не более. Ответ математика был таким: то, что числа и другие объекты стали использоваться для счета, - лишь случайность.

Таким образом, можно сделать вывод, что люди с математическим образованием предполагают существование какого-то параллельного мира, в котором и существуют числа и другие абстракции. Не будем навешивать ярлыки и ставить диагнозы, большинство из них находятся в здравом уме и используют представление об идеальном мире только для своих профессиональных нужд. Это и есть тот самый математический постплатонизм.

Но главное, что мы можем вынести из этих историй в данном контексте, - полнейшее отсутствие у математиков каких-либо комплексов собственной неполноценности и ненужности обществу, то есть то, чему должны бы научиться гуманитарии.

Итак, целью "лириков" на современном этапе должна стать собственная эмансипация, завоевание своего места под солнцем. Роль "физиков" - не мешать этому во имя общего, в конечном счете, блага.