Сюжет про закрытие отделений Британского совета - это сюжет про лимиты "мягкой власти".

Идея автономных систем культурной экспансии - очень типичная для западноевропейского сознания. Внешняя легенда этой идеи состоит в том, что культура - это специфический сорт нематериального блага, причем имеющий отчетливо сакральный оттенок. В этом контексте ограничивать возможность "культурного общения" значит посягать на священные и неотъемлемые права личности на доступ к всеобщему благу. В предыдущие эпохи эту роль выполняла религия. Сегодня же, напротив, "духовность" (т.е. почти то же самое, что и "культура") выступает в качестве производного блага, которым приходится оправдывать существование этого архаичного и жестковатого института.

Внутри же легенда другая. Согласно ей, культура - это такой инструмент "мягкого влияния", долгосрочного, стратегического изменения контекста. Конечно, в "ближнем бою" она ничего не решает, но, если кропотливо и тщательно работать с гуманитарным пространством, рано или поздно оно развернется в нужную сторону - медленно, исподволь, но неостановимо и неотвратимо.

При этом по правилам игры культура - примерно как радиация - границ и препятствий не имеет. Духовность дышит, где хочет. И еще - она существует отдельно от всех "жестких" инструментов. Это не значит, что никто не пытается засылать шпионов под видом культуртрегеров. Однако основное назначение культуртрегеров все-таки не в том, чтобы работать прикрытием для засылаемых шпионов. Они куда более важны и значимы сами по себе.

Теперь посмотрим на это с "европейской" точки зрения. Пытаясь воздействовать на механизмы "мягкого" влияния "жесткими" средствами, родимое российское начальство грубо нарушает их правила игры. С точки зрения европейских приличий это все равно что выявленного спецслужбами резидента тупо замочить посредством пары жлобов в подворотне. И не в логике игры, а просто за то, что резидент.

А теперь как выглядит та же ситуация с русской стороны. В нашей отечественной начальственной логике она, напротив, воспринимается как тонкая и хитрая работа. Примерно как "закрыть" отмывочную контору не за самое отмывку (попробуй пойми, как они это делают, хотя все знают), а за то, что офис пожароопасен или в учредительных документах галочка не так проставлена. То есть применить обычную рутинную норму нашего закона в избирательном порядке к жертве. Константин Крылов, кажется, подмечал, что это такая специфически российская форма репрессии - действовать строго по норме закона там, где обычно эта норма никогда не применяется. Ах, вы так? Тогда мы с вами по закону. Довольно обычное дело, между прочим.

Так что, с одной стороны, мы имеем откровенную наглость англичан, которые себя ведут так, как дома или в "цивилизованных", по их представлениям, странам никогда бы себя не вели. А с другой - перед нами странности русской двойной системы права. Слон на кита влез - кто кого сборет?

Кстати, эта русская двойственность - она ведь не от "режима", а из "культуры" растет. Законы пишутся, не "закрепляя сложившиеся практики", а "исходя из представлений об идеальном", т.е. как в принципе недостижимые образцы; и не по умыслу, а по заложенному в культуре еще с эпохи диглоссии принципу отношения к письменному "нормативному" тексту. В результате все оказываются нарушителями. Естественно, в этом сообществе нарушителей стихийно складывается своя параллельная неписаная система норм - те самые пресловутые "понятия". Начальство в этой ситуации оказывается в позиции коммуникатора между этими двумя мирами. Оно вынуждено следить за соблюдением понятий, наказывая их нарушителей посредством соблюдения закона, но и следить за нарушениями закона тоже. Хотя, разумеется, "все всё понимают".

Самое интересное начинается, когда в эту герметичную и внутренне логичную систему попадают внешние объекты. Например, те же НКО. Ведь смысл нового закона об НКО не в том, чтобы свернуть их деятельность в стране, а в том, чтобы подвести ее под этот общенациональный знаменатель (т.е. чтобы можно было "в случае чего" адресно наказать "по закону" тех, кто нарушил "понятия"). Но ведь такие НКО, как тот же Британский совет, - они же цивилизаторы, они по определению "невстраиваемы" ни в какой "местный" культурный контекст, их задача прямо противоположная. И тогда конфликт становится неразрешимым, т.е. политическим - и встраивается в архитектуру других, более общих сюжетов (марки polonium, в частности).

Какой из этого следует вывод? А вывода пока не будет никакого.