Это политическая экономия, глупый!

Джозеф Стиглиц недавно писал, что среди экономистов наблюдается растущий консенсус и скепсис относительно успешности выхода из кризиса с помощью плана Полсона. И он прав, поскольку рынки в огромной мере зависят от верований (и даже верований относительно верований других людей). Если СМИ тревожатся о том, "как отреагируют рынки" на предлагаемые пути выхода из кризиса, это вопрос не только о действительных последствиях выхода, но и о вере рынков в эффективность плана выхода. Вот почему план может сработать даже в том случае, если он экономически неверен. Но раз уж нам постоянно вдалбливают, что доверие и вера являются решающими факторами, то стоит задать вопрос: до какой степени паническое повышение администрацией ставок усиливает опасность, которую она сама пытается устранить?

Кризис экономический - кризис политический

Легко заметить сходство в речах президента Буша, обращенных к американскому народу после 11 сентября и после начала финансового кризиса. Можно сказать, что это просто две версии одной и той же речи. Оба раза он обращается к теме угрозы самому американскому образу жизни и необходимости быстрых и решительных действий, чтобы справиться с опасностью. Оба раза он призывает к частичному отказу от основополагающих ценностей США (гарантий индивидуальных свобод, рыночного капитализма), чтобы спасти эти самые ценности. Неизбежен ли этот парадокс?

Давление, побуждающее "сделать хоть что-нибудь", здесь сравнимо с силой предрассудка, заставляющего делать хоть какие-то жесты, когда мы наблюдаем процесс, на который не можем оказать реального влияния. Не слишком ли часто наши действия оказываются такими символическими жестами? Старая поговорка "Не довольствуйся разговорами, делай что-нибудь!" - одно из самых глупых изречений. Возможно, в последнее время мы делали слишком много, и сейчас настало время сделать шаг назад: подумать и начать говорить правильные вещи. Конечно, правы те, кто говорит, что мы слишком часто говорим о чем-либо, вместо того, чтобы делать это самое "что-либо". Но иногда мы делаем что-то для того, чтобы избежать обсуждения и обдумывания проблемы. Как сейчас, когда мы быстро затыкаем проблему 700 миллиардами вместо того, чтобы понять, почему она возникла.

Безусловно, существует немало оснований, чтобы поразмышлять над нынешним смятением. Еще 15 июля 2008 года сенатор-республиканец Джим Баннинг обратился к главе Федеральной резервной системы Бену Бернанке, заявив, что его предложение демонстрирует, что "социализм в США жив и неплохо себя чувствует": "Теперь ФРС хочет быть системным регулятором рисков. Но ФРС сама есть системный риск. Дать ФРС больше власти - это все равно, что дать соседскому пацану, который только что выбил вам окно, играя на улице в бейсбол, еще одну большую бейсбольную биту, при этом считая, что проблема окончательно решена".

23 сентября он снова выступил и назвал план федерального казначейства по разрешению крупнейшего со времен Великой депрессии финансового кризиса "антиамериканским":

Баннинг был первым, кто публично очертил контуры рациональной аргументации, лежавшие в основе протестов партий против планов руководителей ФРС по выходу из кризиса, достигших своего пика в голосовании 29 сентября. Эта аргументация заслуживает более пристального рассмотрения.

Будет ли в США социализм?

Стоит отметить, что сопротивление проекту плана ФРС было сформулировано в терминах "классовой войны": Уолл-стрит против Мейн-стрит. Почему мы должны помогать тем, кто несет ответственность за кризис ("Уолл-стрит"), и заставлять обычных людей("Мейн-стрит"), выплачивающих проценты по закладным, жертвовать чем-то, чтобы преодолеть этот кризис? Не является ли это показательным примером того, что экономическая теория называет "моральными рисками", определяемыми как "риск того, что кто-либо поведет себя аморально, потому что страховка, закон или другое агентство защищает его от потерь, к которым в противном случае привело бы его поведение"? Например, если я застрахован от пожара, я не буду очень уж усердствовать с мерами предосторожности (в крайнем случае, даже подожгу свое застрахованное, но приносящее лишь убытки имущество). То же относится к крупным банкам: разве не застрахованы они от крупных убытков и почти в любом случае способны удержать прибыль?

Неудивительно, что Майкл Мур уже написал открытое письмо, в котором назвал план по выводу экономики из финансового кризиса ограблением века. И это образчик очень неожиданного пересечения и единства во взглядах левых и консерваторов-республиканцев, который заставляет нас задуматься

Действительно ли план по выходу из кризиса является "социалистической" мерой, началом социалистического государства в США? Если так, то это очень специфический социализм: "социалистическая" мера, главная цель которой - помочь не бедным, а богатым, не тем, кто одалживает, а тем, кто занимает. Сарказм в том, что "обобществление" банковской системы считают нормальным, если оно служит спасению капитализма: социализм плох - за исключением тех случаев, когда служит для стабилизации капитализма.

Но что если "моральный риск" вписан в саму базовую структуру капитализма? То есть проблема в том, что невозможно разделить две вещи: при капиталистической системе богатство Мейн-стрит зависит от процветания Уолл-стрит. И пока республиканские популисты, сопротивляющиеся разрешению экономических трудностей, делают неправильные вещи с правильной мотивацией, сторонники разрешения кризиса делают правильные вещи с неверной мотивацией.

Вспомним стандартные аргументы "стекания" против эгалитарного перераспределения (посредством высокого прогрессивного налогообложения и т.п.): вместо того, чтобы сделать бедных богаче, эти меры делают богатых беднее. Однако это отношение, хотя далеко не анти-интервенционалистское, содержит четкое видение экономического вмешательства государства: хотя мы все хотим, чтобы дела у бедных шли лучше, оказание им прямой помощи является контрпродуктивным, поскольку они не есть динамичный и продуктивный элемент. Единственная необходимая интервенция заключается в том, чтобы помочь богатым стать богаче, и потом доходы автоматически, сами собой, стекут вниз к бедным... Сегодня это означает веру в то, что если вбросить достаточно денег на Уолл-стрит, в конечном счете они стекут на Мейн-стрит и пойдут на пользу простым рабочим и домовладельцам. Так что опять же, если вы хотите, чтобы у людей были деньги на строительство, не давайте им денег напрямую, лучше помогите тем, кто им эти деньги даст в долг. Это единственный способ добиться истинного процветания, а иначе просто получится, что государство раздает деньги нуждающимся за счет тех, кто созидает богатство.

Слишком просто отвергнуть эту линию аргументации как лицемерные доводы в пользу богатых. Проблема в том, что пока мы живем в капиталистической системе, следовательно удар по Уолл-стрит ДЕЙСТВИТЕЛЬНО скажется на обычных рабочих. Вот почему демократы, которые поддерживают выход из экономических трудностей, не были непоследовательны в своем левом уклоне. Они были бы непоследовательны только в том случае, если бы мы согласились с предпосылкой республиканских популистов о том, что (настоящий, подлинный) капитализм и экономика свободного рынка - дело народа, рабочего класса, тогда как вмешательство государства - стратегия богатых, призванная использовать тяжелый труд простых людей.

Политэкономический рынок

Нет ничего нового в государственных интервенциях в банковскую систему и экономику в целом. Само по себе финансовое расплавление является результатом этого вмешательства: когда в 2001 году лопнул "пузырь доткомов", было решено сделать кредиты легкими, чтобы сделать сферу строительства более доходной. И если взглянуть шире на глобальную реальность, то можно увидеть, что самая ткань международных экономических отношений соткана из политических решений. Пару лет назад в репортаже CNN о Мали рассказывали о международном "свободном рынке". Два столпа экономики Мали - хлопок на юге и скотоводство на севере, и оба в упадке из-за того, что Запад нарушает те самые правила, которые пытается жестко навязать доведенным до нищеты странам третьего мира.

Все это ясно говорит о том, что не существует нейтрального рынка: в каждой отдельной ситуации координаты рыночного взаимодействия всегда регулируются политическими решениями. Поэтому дилемма - не "Государственная интервенция или нет?", а "Какого рода государственная интервенция?". И ЭТО - НАСТОЯЩАЯ политика: борьба за определение основных "аполитичных" координат нашей жизни. Все политические вопросы в каком-то смысле объективны, они касаются вопроса: "Что ЕСТЬ наша страна?" Поэтому именно дебаты о выходе из экономического кризиса являются НАСТОЯЩЕЙ политикой, связанной с решениями о фундаментальных чертах нашей социальной и экономической жизни, даже с мобилизацией признака классовой борьбы ("Уолл-стрит или обычные держатели закладных?" "Государственная интервенция или нет?"). Так как не существует никакой "объективной" экспертной позиции, которую можно было бы здесь применить, то приходится выбирать политическую позицию.

24 сентября Маккейн приостановил свою предвыборную кампанию и уехал в Вашингтон, заявив, что пришло время отложить в сторону партийные разногласия. Действительно ли этот жест был знаком готовности отказаться от партийной политики и поставить на первое место интересы страны, обратиться к реальной проблеме, которая касается всех нас, а не только вопроса "мы" против "них"? Определенно НЕТ -это больше напоминало фильм "Мистер Маккейн едет в Вашингтон", снятый по мотивам старого фильма Фрэнка Капры. Политика - это как раз борьба за определение этой "нейтральной" территории, вот почему предложение Маккейна отложить в сторону партийные разногласия - чистая политика, политическое позерство, партийная политика, замаскированная под беспартийную, отчаянная попытка представить СВОЮ сторону как универсально аполитичную. Еще хуже, чем "партийная политика" - партийная политика, замаскированная под беспартийную: такая политика исключает оппонента еще радикальнее, чем обычная партийная политика, поскольку навязывает себя как голос Всеобщности, сводя роль оппонента к роли агента частных интересов.

Вот почему Обама был прав, когда отверг призыв Маккейна отложить первые президентские дебаты и указал, что финансовой кризис создает ПОЛИТИЧЕСКУЮ повестку, касающуюся того, каким образом оба кандидата будут преодолевать последствия кризиса в более сжатые сроки. На выборах в 2000 году Клинтон победил с фразой "Это экономика, глупый!". Демократы смогут победить на этих выборах только при условии, что будут продвигать слоган: "Это ПОЛИТИЧЕСКАЯ экономия, глупый!". Соединенным Штатам не нужно меньше политики, им нужно БОЛЬШЕ политики.

Решение? Великий немецкий философ-идеалист Иммануил Кант против девиза "Не думай, подчиняйся!" выдвигал не призыв "Не подчиняйся, думай!", а "Подчиняйся, НО ДУМАЙ!". Когда нас шантажируют такими вещами как план по выходу из кризиса, мы должны понимать, что нас эффективно шантажируют, поэтому нам нужно сопротивляться популистскому соблазну выплеснуть свой гнев и тем самым причинить вред самим себе. Вместо этого бессильного выплеска мы должны контролировать свой гнев и трансформировать его в холодную решимость думать, думать по-настоящему радикально, спрашивать, что же это за общество остается позади, в котором возможен ТАКОЙ шантаж.

       
Print version Распечатать