Конец эдьютейнмента

Трудно понять, каким образом сегодня все еще можно было бы всерьез говорить о хипстерах. Тема эта уже из ушедшей повестки, она, что называется, "отработана". И единственное, наверное, что хоть как-то ее сегодня снова оживляет – это видимый конец эдьютейнмента. Особого типа занятия хипстеров, совмещающего в себе развлечение и просвещение. О том, почему вдруг ни с того ни с сего ранее не замеченные ни в чем подобном молодые преимущественно люди бросились посещать (прогуливая пары в своем университете) публичные лекции об устройстве головного мозга приматов или причинах правописания "ЖИ-" "ШИ-" написано не так уж и много, и, в основном, в профильных изданиях типа "Афиши". О том же, почему этот тип публичного отдыха умер – пока не написал никто.

Почему люди не записываются на лекции на любимом хипстерами сайте "Теории и практики"? Нет желающих? А может быть, публичные лекции были только еще одним способом исследования тех возможностей, которые предоставляет нам мегаполис? Как когда-то жутко модные экскурсии по Москве потихоньку превратились в просто бизнес, так и когда-то культовый сайт "ТиП" тихо монетизирует остатки двухлетнего процветания формата в уникальном, возможно, бизнес-стиле: сто рублей плюс сто друзей. На "морде" сайта – основного провайдера публичных событий – сегодня преимущественно платные объявления о новых курсах кройки и шитья, да афиши "друзей" конторки, что-то из вечного: "Антон Носик рассказывает, как завести свой блог".

Весна хипстеров

Сегодня хипстеры вне политического фокуса. Повестка весенняя ушла, и чтобы снова говорить о хипстерах, необходимо разобрать кубики и снова их собрать во что-то такое, что бы нас переносило в еще незадымленную Москву, во время, когда Даша Люкс еще не отказалась выступать на Болотной (боже мой, она хотя бы в курсе, как этим отказом уничтожила свою карьеру?), а один "интеллигентный хипстер" еще не засовывал свой член то ли в задницу известного художника Трушевского, то ли в рот к малолетке с журфака МГУ.

Песня не спета, член не вставлен. Ничего еще не случилось. И мы еще ничего не знаем, к примеру, о том, как "интеллигентный хипстер" может ловко лазить по водосточным трубам, а его друг - менять пол в соответствии с требованиями окружающей среды. Невероятная ловкость и экологичность хипстера для нас пока остаются загадкой. Важнее же пока совсем другое: не экипировка хипстера или особенности его нравов, а то, что имеет отношение к "имени" хипстера.

Именно последнее сегодня является первым знаком того, что "хипстерия" оказалась вне повестки. Повестка - это зона интерпелляции, живая мифология. Очень забавно было читать весной: "Я ношу кеды и у меня есть молескин. Неужели я – хипстер?" В демисезонных событиях весны-лета 2010 года хипстер узнал о себе, что он хипстер и даже написал манифест об этом. Но хипстер, знающий о себе, остается хипстером - это знание ничего не меняет ни в его образе, ни в поведении. Зато позволяет отнестись к нему "объективно", то есть со стороны исследователя общества, для которого крайне важно, чтобы его подручный инструментарий никак не менял состояние исследуемого объекта – исключал интерпелляцию, когда в процессе исследования исследуемый неожиданно узнавал в качестве кого он является таковым.

Хипстер сегодня - не вопрос актуальной политики, а вопрос социологии.

Журнал "Афиша" продает своего читателя

В хипстере интересен не хипстер, а тот сдвиг в социальной политике, который он помечает. Изобретение хипстера редактором "Афиши" Юрием Сапрыкиным и его друзьями, создало отчетливый фрейм для бизнеса услуг среднего класса. Между сегментами "премиум" и "элит" (которым принято обозначать вообще все что угодно, лишь бы продавать "лохам") и воспетой в свое время К.А. Крыловым чебуречной появилось собственно то, что является основой городской идентичности среднего класса и средних же денег.

Они-то и есть в этой истории самое главное. "Афиша" - это ведь не только журнал для умного потребителя о том, как умно потратить деньги (или, как их тратить не стоит). Это еще и журнал для бизнес-трендсеттеров (блестящие колонки Евгении Куйды о московской еде не народ читал, а лидеры (и аутсайдеры) ресторанного бизнеса). "Афиша" помогла этим людям, которые делали одновременно сеть "Му-Му" и сверхдорогие рестораны для юзеров "Лексусов", создать "третьи места" владельцам кредитных машин и тем, кто ездит в метро поздно днем и поздно ночью. Для этого и нужна была политика в "Афише" с идеологом Сапрыкиным и всякими "несогласными" кинообозревателями - чтобы доказать, что именно этому слою граждан принадлежит город. Посмотрите журнал "Афиша" начала 00-х - и вы увидите образы роскошного публичного потребления. Вам расскажут о шаурме как о невероятном трэше из жизни аборигенов, а все, что достойно внимания журналистов, так это то, что творится за теми дверьми, около которых стоит крепкий товарищ и требует дресс-код.

Эволюция была более чем примечательная - из журнала описаний закрытых мест - к требованию открытости (чего стоит только материал о московских гей-клубах в одном из весенних номеров "Афиши"); от апологии дресс-кода - к манифестации кажуальности. От Дениса Симачева к "Джону Донну".

Никакие деньги

Фигура хипстера помечает сферу неразличимости - мы не знаем, свой ли это у него айфон или он его украл, "родной" он или китайская подделка. Как писал один ЖЖ-юзер - дырка ли это у него в носу для сережки, что поутру забыл вставить, или грязь в поры забилась? Хипстер пугает обывателя этим смешением элитного, субкультурного и кажуального, нищеты и богатства, воспитания и его отсутствия - непонятно, то ли это птушник, то ли аспирант. То ли гей - то ли не гей, а может вообще асексуал. Но секрет этих неразличимостей, смесей и перверсий – и этой мой тезис - в тайне рыночной кодификации тех денег, которыми обеспечена жизнь хипстера.

Деньги эти - не большие, не маленькие. Это деньги, которые есть и которых уже чересчур много, чтобы просто проесть. Но слишком мало, чтобы накопить. На эти деньги нельзя взять ипотеку или кредит на хорошую машину, ими нельзя скинуться, чтобы сделать из друзей компаньонов - бизнес не получится никак, нигде и никогда. Среда не бизнес-френдли, да и вообще - преодолеваем последствия мирового финансового кризиса. На эти деньги можно обуться-одеться, сходить в кино, съездить за границу - в общем, просто развлечься. Ну, или, выражаясь языком модных теорий, вложить в себя. Капитализировать себя, вложиться в самосовершенствование (но не в самореализацию). И ведь понятно, что на каком-то шаге эти вложения захочется как-то вернуть - а все, что город и страна для этого предоставляет, иногда сужается до узкого коридора между омоновцами и автозаком на Триумфальной площади.

Откуда взялись эти деньги? И почему их так мало для того, чтобы жить (и много для того, чтобы просто выживать?) - почему они так именно распределены и почему с ними ничего нельзя сделать, кроме как потратить на себя? Почему деньги есть, а капитала нет?

Полагаю,.. во всем виноват Путин (как оригинально, не правда ли?). Его политика стабильности, то есть смягчения социальных последствий неолиберальных реформ. Когда нефтедолларами поднимается уровень социального потребления и качества госуслуг. Медленно, но поднимается. Когда людям просто понемножку платят за то, что они живут в этой стране, взамен ничего, по сути, не требуя - разве что не ходить на марши несогласных и не нарушать уголовный кодекс.

Некоторые говорят, что это фашизм. Но никаким фашизмом тут и не пахнет – "начальство" не требует, в общем-то, ничего взамен этих денег. Ни патриотизма, ни лояльности. Ты имеешь право быть нелояльным, не голосовать, и говорить об этом вполне свободно. Ты можешь в принципе не утруждать себя службой в армии или рождением детей. Ты можешь быть кем угодно для этой власти и этого капитала - потому что ты homo sacer, ничтожество и, одновременно, камень, положенный во главу угла. Ты можешь быть с айфоном, а можешь слушать шансон. Ты можешь быть несогласным, но твое несогласие непродуктивно. Хотя бы потому, что поле продуктивности - поле возможности - разрушено, оно исчезло, оно почти невозможно - или потенциально доступно где-то там, в далеком Сколково.

Шансон на айфоне

В принципе, мой тезис прост: хипстеров породила "Единая Россия". Ее политики социальных подачек. Ее невмешательство в экономику. То, как она пестовала неслыханный патернализм, как породила нацию безответственности. Людей, которым ничего не нужно, и суть жизни которых состоит в том, чтобы буквально - ни в чем не нуждаться.

Нынче в моде социальный расизм. Вот, есть готовые к модернизации. Их легко отличить по яблочку на девайсах. И есть остальные. Но проблема в том, что их подавляющее (или не очень подавляющее) большинство, и девайсами они обзаведутся самое раннее к 2025-му. А пока они повально практикуют самобезработицу и грабят дачи москвичей, построенные во всех уголках страны трудолюбивыми руками гастарбайтеров. Носители девайсов все как один добрые и интеллигентные, и еще, кстати, озабоченные судьбой России. Люди без девайсов вроде как бы и не совсем люди. Ну, вы понимаете. Про Россию-матушку не думают, некогда - все больше воруют. Кто сколько может. А на досуге слушают шансон. Быдло они, в общем. Ну, короче – если вы считаете себя человеком во всех отношениях интеллигентным, то вот примерно так вам положено рассуждать. Этому нас учит журнал "Афиша", журнал "Сноб", сайт "ОпенСпейс" и один высокопоставленный сотрудник кремлевского тинк-танка. В общем, определяйтесь – вы за кого – за айфон, али за шансон?

Что во всем этом самое забавное - так это то, что те же самые люди, которые клеймят шансон, ругают самобезработицу и гоняют граждан России с семками и трениках, не замечают того, что источник этой самобезработицы и их безбедного существования - ровно один и тот же. Просто "пузыри" нынешнего российского welfare надуваются в разных точках социального организма: в одном месте на радость Сапрыкину и К вздулся пузырь хипстеров; на другом - гопников.

Организованные группы молодежи идут в "Солянку". Другие - составляют костяк новых уличных группировок, фанатских тусовок и прочего, что традиционно сопровождает пограничные состояния разлагающегося государства всеобщего благосостояния. Политика тотальной занятости приводит к формированию зон самобезработицы - поскольку государство готово и способно платить несамозанятым гражданам любые деньги, пока оно не нашло, чем их занять - лишь бы не буянили. А в пару тому, что выглядит из окна интеллигентской кухни как "безнадега" и "беспросветность", появляется золотая молодежь, чей смысл существования заключен в протесте в форме потребления. Я выбираю продукцию компании Apple – значит, я протестую! Пойду в "Солянку", попротестую немножко. Покупаю молескин и протестую! Смываю за собой – и тоже протестую! Марш несогласных давно не от Триумфальной, а от кутюр (хотя вообще-то не от кутюр, это я для красного словца).

Но гопник имеет точно такое же происхождение, что и хипстер - он слеплен из дензнаков, с которыми ничего нельзя сделать: из денег, которые не могут стать капиталом. Гопник никогда не станет личностью – это правда. Он не сможет "капитализировать себя", не станет ходячим "человеческим капиталом", впрочем, как и хипстер-трудоголик (мне сказали, что такие бывают) никогда не заработает на "человеческий капитал", сколько бы ни вкалывал на своем маке. Пока же изумленная публика слушает Юргенса и тихонько так интересуется – вот материнский капитал примерно понятно, где и как получать, а где дают капитал человеческий?

Но там, где выход - там же и вход. Сегодня уже ясно, что вот этих "малых денег" слишком много. И они что-то сделают, эти деньги, со страной. Или страна с ними что-то сделает. Хипстеры появились на месте разрыва в коммуникации между деньгами и большими деньгами. Охранитель Сапрыкин смог отфреймовать этот gap, создав новый альянс. Хипстеры на какое-то время спасли общество. Что будет дальше? Зависит от того мутного потока, куда текут эти деньги, не большие и не маленькие. Но пока, во всяком случае, из этих денег можно собрать только общак.