Эмблематический кентавр

В субботу, 4 апреля, в РГГУ состоялось событие – без преувеличения – историческое: первая в России конференция по эмблематике.

Круглый стол «Эмблематика в европейской культуре» организовал гуманитарный клуб «Intrada» при активной (и уже ставшей традиционной) поддержке ИФИ РГГУ и ИМЛИ им. А.М. Горького РАН.

Идея родилась ещё в октябре: на презентации монографии А.Е. Махова «Эмблематика. Макрокосм» в «Кентавре» возникла дискуссия — столь же спонтанная, сколь высоконаучная, – и участники решили собраться специально, чтобы обсудить насущные эмблематические проблемы.

Что такое эмблема? Амплитуда ответов на этот вопрос широка: от «каких-то нашивок на погонах» и «чего-то геральдического» до «аристократической интеллектуальной игрушки эпохи барокко». Самое интересное, что во всех ответах есть доля истины.

Прежде всего, эмблема — жанр книжный. Она состоит из трёх неразрывно связанных частей: в центре картинка (pictura), над ней краткая надпись (inscriptio, motto), под ней — более развернутая подпись (subscriptio), чаще всего стихотворная, похожая на эпиграмму.

Но эмблема прекрасно чувствует себя и вне бумажной книги — поскольку в её силах превратить в книгу весь мир и научить его читать. Liber embematum — это фасады домов в европейских городах, стены храмов, фонтаны на городских площадях, расписные потолки-полы-камины, надписи на шлемах и перстнях…

Эмблема принадлежит и словесному миру, и миру вещей; в ней присутствуют две разные природы: слово и образ. Простым это сосуществование не может быть по определению. Именно эта двуприродность эмблемы, постоянное столкновение слова и образа и привлекает филологов, историков, искусствоведов, вызывая нескончаемые споры среди представителей разных специальностей. Искусствовед прежде всего читает визуальный образ, отводя словесной составляющей роль комментария; филолог видит всё ровно наоборот.

И в РГГУ получилась как раз такая междисциплинарная встреча. В работе круглого стола приняли участие учёные из РГГУ, ИМЛИ, МГУ, НИУ ВШЭ, МПГУ — искусствоведы, филологи, историки.

Программа состояла из двух частей; условно их можно обозначить «Европа» и «Россия».

«Европейская» часть была посвящена вопросам истории и поэтики жанра эмблематики. М.Ф. Надъярных посвятила своё выступление «эмблемам до эмблематики»: сложному пути от «инвенций» к «эмблемам», непростым отношениям слова и образа уже в иберийской литературе. Д.А. Зеленин на конкретных примерах показал, насколько причудливы могут быть эти отношения и в какие формы может выливаться соперничество слова и образа. А.В. Нестеров напомнил, что эмблема — это искусство памяти. Его доклад был посвящён незавершённому атласу «Мнемозина» Аби Варбурга — «истории культуры, написанной без слов», где прослежена трансформация многих образов и мотивов изобразительного искусства на протяжении веков. Оказывается, в XVII в. трактирные сценки голландских художников «читались» как парафраза на сюжет «Тайной вечери» — так действует семантическая память живописи. А.Е. Махов направил разговор в новое русло: а кто они, люди, создававшие эмблемы? Какие четыре урока можно извлечь из сочинений Иохима Камерария? Оказалось, что уроки эмблематиста столь же противоречивы и трудны для толкования, как и созданные им эмблемы: с одной стороны, «будь хозяином своей судьбы, не поддавайся обстоятельствам»; с другой — «не геройствуй», бери пример с тростинки, которая податливо сгибается и выживает в бурю, в отличие от героического, но мгновенно гибнущего дуба. И.Н. Лагутина рассказала об эмблемах в немецком поэтическом сборнике эпохи барокко, многие из которых были созданы женщинами-поэтами. Каждый из выступавших щедро иллюстрировал свой рассказ изображениями.

Доклад Е.В. Пчелова о символике попугая стал логичным связующим звеном между западноевропейской и русской частями программы.

«Русская» часть оказалась зеркальной по отношению к «европейской». Эмблематика пришлась по вкусу русской культуре; и все докладчики второго отделения говорили о том, как русская литература и живопись не просто впитали в себя, но и обогатили европейскую эмблематическую традицию. Л.И. Сазонова на обширном литературном материале (от Симеона Полоцкого до Пушкина) показала, как в России эмблема выступает в роли хранителя культурной памяти. Ю.Н. Шустова продемонстрировала примеры эмблематических текстов в кириллической печатной книге XVII века; в частности, книги с использованием символики сердца. О.Л. Довгий обратилась к сатирам А.Д. Кантемира; и оказалось, что сатиры – самая настоящая книга эмблем; их богатый эмблематический код ещё ждёт изучения. Е.Е. Дмитриева рассмотрела эмблематическое мышление Н.В.Гоголя как возможный ключ к объяснению «кентаврической, двунатурной природы» (Андрей Белый) его сочинений.

Именно цитата из Андрея Белого вызвала отстроумное определение, придуманное М.Ф. Надъярных: «Эмблема – это кентавр». И по сути так оно и есть. Более семи часов длилось обсуждение этого диковинного зверя.

Завершающий доклад А.В. Святославского, посвящённый попыткам «прочтения» сюжетных барельефов большого фойе-атриума Аудиторного корпуса Московских Высших женских курсов, сооружённого в 1908–1912 гг., подтвердил, что эмблемы окружают нас повсюду. Надо только уметь их видеть и читать.

А что же публика? Или это был круглый стол только для посвящённых?

Даже если бы и так – польза была большая. «Посвящённые» (а на встречу собрались только «первые скрипки») остались очень довольны и решили объединить свои открытия в коллективной монографии, а эмблематические круглые столы в РГГУ ввести в традицию.

Но вот что самое интересное и неожиданное: вокруг большого круглого (вернее, овального) стола аудитории 206 не было свободных мест; аудитория была полна.

Откуда взялись слушатели? Прежде всего — из числа студентов и аспирантов, не пожалевших целой субботы, чтобы узнать, чем занимаются их преподаватели и научные руководители в свободное от чтения лекций время.

Кроме того, было много людей, зашедших случайно, «на огонёк» — да так и оставшихся до вечера.

Конференция была выдержана в фирменном «интрадовском» стиле: сочетание уюта и неформальности с высоким научным уровнем дискуссии.

Уходя, новые друзья эмблематики и «Интрады» говорили: «Почему мы раньше ничего не знали о вас? Пожалуйста, зовите нас на все ваши новые мероприятия!»

«Конечно, позовём! — отвечали организаторы.

А сами думали: «Как же здорово, что осенью в книжной лавке “У Кентавра” возникла идея провести такой кентаврический круглый стол!»

       
Print version Распечатать