Четыре книги от Сергея Чупринина

Анатолий Королев. Эрон. Послесловие Игоря Кондакова. — Пермь: ИЦ «Титул», 2014

Лет двадцать назад, когда избранные страницы «Эрона» легли на страницы «Знамени», я, помнится, сравнивал этот роман с «Генералом и его армией» Георгия Владимова. Предлагая читателю сделать свой выбор между химически чистым владимовским реализмом и химически чистым постмодернизмом Королева. Мне казалось, что так оно отныне и пойдет в литературе — путем конкурентного противоборства двух равно значимых, как мне опять же казалось, начал.

И, разумеется, я ошибся. Видимо, химически чистые явления не только в природе редкость, так что в нашей прозе победила конвергенция — модерна и постмодерна, хмурогожизнеподобия и прельстительной дьявольщинки, чудес и документа. «Генерал и его армия» ушел, как и положено классике, в рекомендательные программы для юношеского чтения, взял «Букера десятилетия». А «Эрон», в полном своем объеме, так и оставался неизданным. Теперь, слава Богу, наконец-то вышел: 900 страниц, как одна копеечка.

И вот смотрю я на этот фолиант: прочтут ли? Заглядываю вовнутрь, то один эпизод выхвачу, то другой: текст по-прежнему жив, удостоверяю, и по-прежнему жжется. Воспринимаясь, на фоне нынешнего принуждения к благонравию, даже еще более возмутительным, шоковым, чем в лихие девяностые.

Его бы читать. Но — произнесу в разрядку — девятьсот (!) страниц, и материя никак не юношеская. Так что, хотел бы ошибиться, книга станет скореедостояньем доцента, наглядным пособием для никогда не лишних размышлений о том, что могло бы случиться с нашей прозой, но не случилось.

Литературный памятник, как и было сказано.

Энциклопедия. Уральская поэтическая школа: информационный арт-объект. Автор проекта и главный редактор издания В.О. Кальпиди. — Челябинск: издательская группа «Десять тысяч слов», 2013

Уже во вводной заметке «От редакции» Виталий Кальпиди едко проходится по адресу «центральной/московской культурной иерархии, способной переваривать и включать в свои ряды только разве что одиночек, выдергивая их из любой подвернувшейся под руку провинциальной парадигмы». Тогда как, по глубокому убеждению автора проекта, «четыре поколения поэтов, сконцентрированные на тридцатилетней временной площадке, сжатой периметром трех городов», заслуживают того, чтобы гуртом, ватагою вломиться в эту самую центральную иерархию, предъявив себя как некое необходимое и нерасторжимое единство.

Что ж, цели ясны, задачи определены — за работу, товарищи! И товарищи, с которыми Виталий Кальпиди осуществлял этот проект, потрудились действительно на славу. Ничто не забыто, и никто не забыт — от регионального классика Алексея Решетова (1937—2002) до удальцов рождения уже 1990-х годов. И ужасно жаль, что этот отлично подготовленный и безупречно изданный том заполучат только семьсот счастливцев.

Хотя, может быть, такой тираж и достаточен. Чтобы попасть в руки самих участ­ников проекта — как набор персональных пропусков в бессмертие. И как справочник — в руки считаного числа специалистов, которые, простите великодушно, Виталий Олегович, первым же делом расслоят это нерасторжимое единство, отделив подлинно крупные дарования от поэтов, чье значение в литературе пока проблематично, а иногда и вовсе иллюзорно.

Увы или ура, но высокая культура в самом деле иерархична, и выдергивают в нее действительно очень немногих и исключительно поодиночке — хоть из ураль­ской парадигмы, хоть из самой что ни на есть московской.

Таких, как Борис Рыжий.

Или сам Виталий Кальпиди.


Евгений Бунимович. Когда заасфальтировали небо. — М.: Время, 2014

Интерпретаторам раздолье — не одну страницу можно отдать под рассуждения о том, в каких непростых отношениях между собой находятся лирический персонаж, рассказчик, его представляющий, и подлинный автор этих стихов. Бунимович пишет вроде бы исключительно о себе, но почти всегда будто со стороны — так, напомню, души смотрят с высоты на ими брошенное тело:

буни — говорите, — мович как же
был такой да весь куда-то вышел.


Лиризм неизменно гасится самоиронией, пафос под запретом, о вдохновении и волшбе нет и помина. Стесняется он, что ли, — рубаху рванув на груди, сполна раскрыться перед читателями? Может быть, школа повинна в этой закрытости — сначала средняя, где Евгений Абрамович много лет вел математику, а потом школа публичной политики, где, как и учителю, тоже надо постоянно держать марку и держать дистанцию?

«Сами сшили по смирительной рубашке…» — это из стихотворения 1971 года, самого раннего в книжке. Душевности, как вы понимаете, взяться здесь неоткуда. Но она и ни к чему читателям поэта, который, как и они, самодисциплину ума и сердца ценит несравненно выше лирической отвязности.

Опубликовано в журнале «Знамя» - 2014, № 8; рубрика «Гутенберг»


Давид Самойлов. Памятные записки. Составление Г.И. Медведевой и А.С. Немзера, предисловие Г.И. Медведевой, сопроводительная статья А.С. Немзера. — М.: Время, 2014.

Откликаться на переиздания у нас не принято. А «Памятные записки» выходят уже в третий раз, все приращиваясь и новыми страницами из архива поэта, и новыми посильными соображениями публикаторов. Так что открыл я книгу лишь затем, чтобы оценить труды вдовы — Галины Ивановны Самойловой-Медведевой и Андрея Семеновича Немзера, ставшего в последнее десятилетие авторитетнейшим интерпретатором самойловского стиха и самойловской мысли.

Но Самойлов — из тех авторов, которого как откроешь, так и будешь заново читать, пока не доберешься до выходных данных издания. А потом уже, по закладкам, опять пройдешь к соображениям, что всегда внове, но сейчас вдруг особенно актуализировались.

Например, вот к этому:

«Ничто больше не сближает нашу правящую проходимскую элиту с нашей страждущей интеллектуальной эссенцией, чем презрение к народу.

Не знаю, достоин ли каждый народ своего правительства, но уж наша уксусная эссенция вполне достойна именно нашего правительства.

Ибо хамско-элитарный взгляд на народ вполне соответствует хамско-элитарному устройству власти.

Что, дескать, за народ, и кто он, и где он есть, если как бы вовсе и не существует, если можно с ним и так и эдак?»

Сказано еще в 80-е. Нет, что ни говорите, а умнейшим человеком был Давид Самойлович Самойлов, и как нам теперь оставить без внимания этого, вспомним цветаевское, умнейшего мужа России?

Опубликовано в журнале «Знамя» - 2014, № 10; рубрика «Гутенберг»

       
Print version Распечатать