1.

Когда-то Советский Союз был энциклопедией природных зон и климатических крайностей: на Запад стоило ехать только за продуктами. Все остальное - от тундры до субтропиков - было к услугам граждан, почему страна и выжила за железным занавесом; сегодня эта климатическая самодостаточность, которой я, помнится, восхищался в "Эвакуаторе", сменилась исторической. Можно без всякой машины времени пропутешествовать из туркменского раннего средневековья через советскую Беларусь в грузинский неолиберализм. Драма везде шла одна и та же, но разыгрывали ее все в собственных декорациях, сообразно своему национальному темпераменту. Сюжет неизменен: после распада СССР к власти пришли ультралибералы-националисты, они наворотили дел, на смену им явились коммунисты с их знаменитой прорусской ориентацией (любой журналист, бывавший на пространстве СНГ, подтвертит вам, что люди, много и горячо говорящие вам о своей любви к России, в большинстве своем отъявленные мерзавцы, что, конечно, не добавляет обаяния тем, кто клянется в любви к Америке при встрече с американцем). Эти коммунистические старые элиты победили там, где было совсем плохо и где вдобавок существовал комплекс национальной неполноценности из-за проигранной локальной войны (в Молдавии проиграли войну с Приднестровьем - и победил Воронин; в Азербайджане проиграли Карабах - и победил Алиев). Потом в коммунистах или хозяйственниках случается раскол, и обиженная часть их объединяется под демократическими лозунгами, хотя не имеет к демократии никакого отношения: вся оппозиция в Украине, Беларуси, Грузии, даже в Туркмении, пока она там вообще была, вышла из президентского окружения. Федута был соратником Лукашенко, Ющенко - премьером при Кучме, грузинский триумвират вырос под крылом Шеварднадзе. Иногда эта обиженная демократически-коммунистическая оппозиция устраивает цветную революцию. Цветной, или бархатной, революцией называется государственный переворот в условиях открытого общества. Все другие определения кажутся мне либо мягкими, либо неполными. К демократии, равно как и к свободе, бархатная революция не имеет никакого отношения. Иногда на ее пути встает железный лидер вроде Каримова, не останавливающийся перед андижанским вариантом - то есть жестким силовым подавлением; однако нет гарантии, что такое подавление не укорачивает век режима. Азербайджанский вариант особенно интересен - он позволяет многое понять. И не столько про Азербайджан, сколько про Россию.

В Баку сейчас нормальный тридцать седьмой год. Дело в том, что российские репрессии сделали всему миру опасную прививку - аресты верховных сановников стали рассматриваться как пролог к повальным посадкам, а это далеко не фатальная связь. Собственно, и фатальной связи между социалистической революцией и массовым террором тоже нет - такая связь существует только в несформировавшихся нациях, где нерешенность ключевых вопросов приводит к массовым взаимным истреблениям при любом катаклизме, а иногда и без оного. Так было во Франции 1789 года, а в Англии времен Кромвеля, например, не было: размах робеспьеровских репрессий несравним с британскими. Более того, репрессии 1937 и 1949 годов в принципе неверно называть сталинскими, и Ленин ни в малой степени не ответственен за кровь Гражданской войны. Никакого террора тридцатых (и никакого красного террора тож) ни Сталин, ни Ленин не хотели. В любой другой стране без них обошлось бы, и величайшая неудача всего человечества в том, что социалистический способ хозяйствования был опробован именно на России. В любой другой стране могло получиться... но в любой другой стране маргинальная партия большевиков нипочем не пришла бы к власти, особенно в начале двадцатого века.

Я почти убежден, что никаких массовых посадок в Азербайджане не случится. Да они и не нужны там никому. Ильхам Алиев делает в Баку ровно то же, что множество восточных правителей проделывало в разное время с одинаковым успехом: когда некая часть элиты думает, что управлять страной можно бы и получше (просто потому, что люди в этой элите неглупые) - запускается деза о том, что группа высших сановников желала захватить власть. Это она грабила народ, она довела до головокружения от успехов, голода, нищеты, всяких разных мерзостей, объясняемых вредительством, но главное - эти бешеные лисицы и кровавые шакалы заносили руку для удара по нашему благодетелю! Их сделал людьми еще его предшественник (буквальный отец, как в случае с Алиевым, или метафизический, как в случае с Лениным - Сталиным); они и на Великого Отца смели рот открывать, а теперь вот не останавливаются перед покушением на его живого преемника. Сдадим же их по одному, с садической медлительностью, чтобы каждое утро страна просыпалась в радостном нетерпении - кого, кого еще сегодня низвергли?! - и тем окончательно укрепим свою власть, а сами окажемся в шоколаде, потому что раскрытый "заговор в верхах" служит для верховного правителя индульгенцией за все его художества. Не я, не я, но толпою жадною стоявшие у трона!

Так делали правители Орды, китайские императоры и классический восточный тиран Сталин. И везде это срабатывало. И только в России привело к беспрецедентной вакханалии репрессий, к всеобщему доносительству и новому этапу войны всех со всеми. Я убежден, что Сталин не предполагал столь масштабных посадок и столь поголовных доносов. Помню, как в архиве Великого Устюга - тогда еще не родины Деда Мороза - мне показывали уникальный документ: дневник купеческой дочки, шпионящей за собственной матерью. Дочка была злобная, некрасивая, перезрелая. Ее никто не брал замуж. И вот тридцатилетняя дура записывает свои подозрения: мать - жена купца (отец умер в девятнадцатом), значит, она что-то замышляет! О чем она вчера говорила с соседкой? Наверняка шпионит! В том же дневнике были записаны жуткие сказки о светлом будущем, о рае трудящихся... И такого безумия в российских архивах - навалом. Дети доносили на родителей, родители - на детей, второй муж Ольги Ивинской стуканул на тещу, которой не понравился фильм "Ленин в Октябре" (дали пять лет, и то потому только, что сам доносчик вызвался ее защищать в суде, - в противном случае Ивинская грозила немедленно от него уйти; если б не эта защита - могли дать больше, вспоминает Ирина Емельянова). Все против всех - вот что такое русские репрессии; не Сталин их осуществлял, и не Ленин развязал красный террор. Ленинская октябрьская революция была самой бескровной в истории человечества - убили при штурме Зимнего восемь юнкеров; до мая 1918 года никакими массовыми репрессиями не пахло - гибель Шингарева и Кокошкина воспринималась обществом как трагедия, а год спустя эта трагедия стала бытом. Началась цепная реакция: одна половина страны истребляла другую.

И ровно то же происходило в тридцать седьмом году, когда Россия в собственных декорациях разыгрывала довольно обычную, не особенно кровавую пьесу про выдуманный заговор. Трудно сказать, был ли заговор Тухачевского чистым вымыслом Сталина или что-то такое плелось в действительности: сегодня Алиев и его спецслужбы (цитирую правительственные сообщения) инкриминируют бывшим министрам негативные отзывы и критические высказывания о власти, - трудно сомневаться, что Тухачевский и его единомышленники отзывались о Сталине без восторга. И это вполне понятно: он был плохим управленцем. Фигура Сталина, бесперечь демонизируемая его подтянутыми ненавистниками и страстно восхваляемая одышливыми патриотами, на самом деле прежде всего тошнотворно скучна, и разговоры Сталина, задумай кто-то их издать, были бы еще скучней застольных бесед Гитлера. Сталин победил благодаря этой скуке, тусклости и бездарности; ни одна из приписываемых заслуг не принадлежит ему в действительности. Это же касается и грехов. Советский народ выстроил империю; советский народ устанавливал власть ужаса, сам себя сажал и вымаривал - так, как никакому голоду и тифу не удавалось; Сталин не был ни архитектором "красного проекта", ни метафизическим царем и вождем небесной Руси, ни провидцем, ни гениальным политиком; его обманул Гитлер, его обвел вокруг пальца Черчилль, его предсказания не сбывались, начинания проваливались, он загубил НЭП и завалил коллективизацию - то есть грубо и пошло изничтожил ленинскую модернизацию. Он действительно очень слабый руководитель, никакой мыслитель, скучный и бедный человек, бедный Сосо Джугашвили - почему ни одна его статья и не содержит ничего оригинального, а афоризмы годятся только для анекдотов. У него не было и той энергии, которая отличала Ленина - тоже, конечно, плоского мыслителя, но человека одаренного и образованного.

Иное дело, что из ленинского замысла - вполне осуществимого, не без утопизма, конечно, но и не без здравых идей - получилась Гражданская война, террор и массовые расстрелы; и из сталинского замысла - сдать окружение и укрепить личную власть - получились те же массовые расстрелы; и из приватизации Чубайса - в которой тоже не было ничего демонического, банальная недальновидность и управленческая слабость - получилось массовое уничтожение собственного населения, только расстрелы осуществлялись не органами НКВД, а бандитскими группировками. Тот факт, что за двадцатые, тридцатые и девяностые годы в стране погибло примерно одинаковое количество народу, доказывает только одно: всякая масштабная инициатива власти приводит тут к массовому самоистреблению нации, поскольку нация не монолитна, не сформирована и основным своим занятием считает именно гекатомбу. Идеи строительства и разрушения, дворцовых переворотов и бархатных революций, приватизаций и разведения помидоров в одинаковой степени кровавы, потому что населению не важно, под каким предлогом стрелять, бежать, сажать и сидеть. Этому излюбленному садомазохизму Россия предается с куда большим рвением, чем строительству, созиданию, даже творчеству: одна половина нации истребляет другую, и в высшей степени наивно думать, что виноваты тут евреи. Волею судеб евреи подхватили тут одну не слишком сложную и чрезвычайно деструктивную идеологию - либеральную; им это казалось надежным, поскольку от государства им вечно были одни неприятности, и желать разрушения этого государства для них так же естественно, как для поляков или американцев. В России вечно идет война, но это не война русских с евреями или Руси с Нерусью, как любят представлять дело неопатриоты. Это война народа с государством - верх берут то одни, то другие, и никаких занятий, кроме этой войны, в России нет, а исходом ее может быть только взаимное уничтожение.

Террор был и во Франции, но он стал для страны серьезной прививкой - больше такое не повторялось. Гражданская война была и в Штатах - но ее итогом стало строительство монолитного общества, выработавшего консенсусные ценности. Там же, в Штатах, были и гангстерские войны - но далеко не такого масштаба, и следующее поколение бандитов уже умело себя вести, чего близко не наблюдается у нас. Случаи массового истребления населения в истории бывали - и везде к чему-то приводили. Самоцельно оно только у нас, а все другие цели - так, ширмочка. Полагаю, именно этой констатации и не простили в свое время моему роману "Оправдание", вызвавшему неумеренно бурные споры.

Российские репрессии - загадка, мучающая меня давно, поскольку никакого логического объяснения им быть не может, и здравого ответа не дали ни Авторханов, ни Зиновьев, ни Солженицын. Разговоры о том, что только общество, сотрясаемое террором, способно на лихорадочное созидание, не стоят выеденного яйца, поскольку страх никогда не эффективен (о чем ниже). Изувеченная страхом, загубленная собственным начальством Советская армия проигрывала все сражения 1941 года, пока террор не ослаб; воевать научилась именно армия, в которой страха не было. Ужас парализует, лишает воли к действию - отсюда вопиющая второсортность российской культуры второй половины тридцатых; в сегодняшнем Азербайджане, как и в сегодняшней Белоруссии, первосортного нет ничего, а страха много, ай много! "Как же они предали Ильхама Гейдаровича, тц-тц-тц!" - говорит вам любой таксист, без вопроса, без всякого представления о том, что вы журналист... Вы просто приезжий, и перед вами надо выказать лояльность. "Почему вы называете их оппозицией? Это ворюги, это животные!" - гремел крупный азербайджанский литератор, и я не понимал, что сделалось с ним - одним из кумиров моего детства. Сегодня он прозы не пишет. Я же говорю, диктатура неэффективна.

Ни один диктатор в здравом уме не стал бы превращать страну в концентрационный лагерь - хотя бы потому, что неэффективность рабского труда давно доказана; при Гитлере концентрационные лагеря в Германии были, но треть населения в них не сидела никогда. Евреи, диссиденты - да; обычные опоздавшие на работу девчонки или колхозники, попавшиеся на сборе колосков, - это уж российское ноу-хау, российская тяга к самоистреблению, когда все доброе, живое и хоть сколько-то человеческое становилось жертвой тупого, мерзкого и античеловеческого. Эта отрицательная селекция шла в двадцатые, тридцатые и девяностые по одному и тому же сценарию. Вот почему Путин не предлагает стране масштабного проекта: он знает, чем все закончится. Впрочем, закончится и так. Предлог не нужен. История Ходорковского уже стала началом новой войны всех со всеми: сейчас будет показательный процесс над взяточниками, потом - над мошенниками, потом - над теми, кто позволял себе критически отзываться... "Зарекалась свинья говно есть, бежит - а там два лежит".

Все это становится понятно в Азербайджане, потому что там тридцать седьмой год - с отречениями, ритуальными проклятиями в адрес изменников и, думаю, неизбежным показательным процессом - ни к каким массовым репрессиям не поведет. Насколько виновны Фархад и Рафик Алиевы, Али Инсанов, Фикрет Садыхов, и сотрудники управления делами президента, и президент академии наук? Этого мы не узнаем никогда, даже если в Азербайджане случится оттепель и местный Хрущев (покамест сидящий тихо) прочтет разоблачительный доклад об Ильхаме Алиеве на очередном съезде партии власти "Ени Азербайджан". Да и будет это нескоро. И нет никакой гарантии, что после Ильхама Алиева страну не возглавит кто-то из его многочисленных родственников. Клан большой, нефти много, стабильность нерушима - Азербайджан на подъеме. Блюхер с Тухачевским тоже были не ангелы. Наверное, их было за что сажать. Да всех есть за что. Все люди заслуживают смерти, и никто ее не избегнет. Министр в бакинском правительстве вряд ли может быть агнцем, особенно во времена нефтяного бума; маршал сталинских времен - особенно из числа героев Гражданской или польского похода - тоже вряд ли может быть чист и гуманен. Тухачевский мало чем отличался от большинства сталинских сановников - разве что был поумней; ни Якир, ни Эйдеман не задумались бы, подписывая смертные приговоры Буденному или Ворошилову, хотя сослагательное наклонение в истории и не работает. В общем, когда тиран сдает соратников - сочувствовать соратникам обычно не хочется; но невинные, простые люди, составлявшие большинство жертв в России, в Азербайджане не пострадают. Страна не та. Да и не нужно там никому сажать столько народу - Сталин, думаю, сам был в ужасе от того, что начало твориться после ареста военачальников; заменил Ежова на Берию, устроил даже кратковременную оттепель - ан то же самое... Страна сильнее любого тирана, особенно такого бездарного и недальновидного, как бедный Коба.

Я понимаю, какие громы вызовет этот скромный текст. Он прикасается, говоря словами Ахматовой, к самой черной язве - к главному русскому "Ожогу", к основному комплексу, к раковой опухоли страны. К двойственности ее народа и бесчеловечности государства. К непрекращающейся гражданской войне. И форумная ругань, увы, будет одним из проявлений этой войны: нигде в мире так не костерят оппонента, как у нас. И мне в высшей степени лестно, что реакция на мои тексты давно уже служит лучшей иллюстрацией к ним.

Но ни Грозный, ни Петр, ни Николай Кровавый, ни Ленин, ни Сталин, ни Чубайс ни в чем не виноваты. Автор этих строк - тем более. К зеркалу, к зеркалу, господа!

2.

А теперь пара слов о том, что такое неэффективность диктатуры.

Я провел в Баку три дня, заполненных встречами, интервью и спорами буквально до отказа: верите ли, на базар сходить было некогда. Кошмар начался на следующий день после отъезда: статью надо было разослать всем, с кем я разговаривал. Даже тем, кто был упомянут только мельком. Каждый считал своим долгом внести кардинальную правку. Телефон мой раскалился. Мне звонили по десять, пятнадцать, двадцать раз на дню, выправляли запятые, меняли порядок слов, выбрасывали всю конкретику, вписывали верноподданническую риторику... Подготовка банального отчета о командировке растянулась еще на три дня, вся корректура "Огонька" была поставлена на уши, а упомянутые в тексте лица продолжали слать и слать поправки, коррективы, уточнения... "Вот вы пишете: арестован министр экономического развития. Это не соответствует действительности. Арестован бывший министр экономического развития". Это требование везде вставлять "бывшего" было особенно бессмысленно: ясно же, что если арестован, то и разжалован! "Но могут подумать, что речь идет о новом, уже утвержденном". Господа, не многовато ли - два министра одного и того же с интервалом в три дня? Не более осмысленны были и другие поправки: "Вот вы пишете с моих слов, что сегодня равного Ильхаму Гейдаровичу нет. Напишите, что я говорю: "равного по уровню мышления". Это важно". Или: "Вот вы пишете, что Ильхам Гейдарович - прорусский политик. А не повредит ли ему это в глазах избирателей?" Объясняю, что, по-моему, не повредит, да и много ли в республике читателей "Огонька"? Но перезванивают еще трижды, уточняя: может, лучше не называть его прорусским? Может, написать, что он народный президент?

В России тоже много перестраховок - вполне понятных: любой, кто сегодня берет интервью у крупного чиновника или бизнесмена, знает, как вытаптывается и выхолащивается все человеческое из текстов, представляемых на утверждение. И очень многие, заказывая мне текст об Азербайджане, просят правильно расставить в нем акценты. Слава богу, к "Огоньку" это не относится, не то б я там не работал. Но вот звонит хороший человек из проправительственной газеты: "Ты, я слышал, в Азербайджане только что был? Можешь нам написать о том, как хорошо, что бархатная революция не пройдет?"

Честно говоря, я сам так думаю. Это очень хорошо, что она не пройдет, - Азербайджан отчетливо помнит хаос 1991-1993 годов. Однако атмосфера страха в обществе - это тоже важно. А она в Азербайджане налицо. И для заезжего иностранного корреспондента эта атмосфера чревата прежде всего тем, что три дня, следующие за возвращением из солнечного Баку, он может смело вычеркивать из жизни - они пройдут в собеседованиях с персонажами его очерка. "Вы уедете, а нам здесь жить".

Впрочем, неэффективность страха - не аргумент для власти. Стабильным системам эффективность без надобности. Особенно в эпоху нефтяного бума, когда процветание страны зависит не от инициативности подданных, а от запасов главного мирового зла, залегающих на дне Каспийского моря.