Тридцатого марта состоялось награждение лауреатов первой в нашей стране премии в области современного искусства "Инновация", созданной в этом году. Само собой, замечательно, что такая премия теперь есть, но я, признаться, некоторое время сомневался: а стоит ли мне писать об этом событии?

Для этого были причины. К произошедшему 30 марта у меня есть претензии, и пропеть дифирамб я не могу. Но, что бы ни говорили митрополит Кирилл, Глазунов, Сафронов, Шилов и прочие радетели высокой традиции и духовности в русском искусстве, утверждающие, что власти вредительски потворствуют зловредному, бесовскому и безродному современному искусству, оно у нас до сих пор находится в загоне и ругаться на него - это обижать маленького. Я это современное искусство часто очень не люблю, у меня для этого имеется много оснований - я им занимаюсь с юности и прекрасно знаю, каким безобразным оно нередко бывает. Но тем не менее.

Другая причина - я был членом экспертного совета "Инновации", занимавшегося рассмотрением множества заявок, часто глупейших, присланных на конкурс, и отсевом наиболее достойных. То есть, рассуждая о том, что, кому и как дали, я вроде как выношу сор из избы. Впрочем, я до сих пор не понимаю, зачем меня в этот совет позвали, это странно - не позвали бы, возможно, я в меньшей степени ощущал бы странность сложившейся ситуации.

И поразмыслив, я решил, что написать все же могу, ведь государственная премия - это дело вполне публичное.

Итак, церемония награждения, которую спонсировал "Райффайзенбанк Австрия", происходила в условиях повышенной гламурности, в присутствии всевозможных VIPов, ее вела вездесущая Рената Литвинова. Тщательно отобранные приглашенные обязаны были явиться в tenue de ville - господа в костюмах и галстуках, дамы в корректных платьях.

Я на церемонии не был, хотя и был зван, так что рассказываю с чужих слов. А не пошел я туда по двум резонам. Во-первых, не люблю светскую суету сует. Во-вторых, и это обстоятельство важнее, 30 марта хоронили художника и куратора Алексея Исаева, одного из лучших у нас специалистов в области искусства новых технологий, видео и медиа-арта, умершего совсем молодым. Алексей не был самым близким моим другом, но я к нему питаю очень теплые чувства, благодаря ему я узнал многое новое для себя. Блины на поминки я есть не пошел, но отправляться тем же вечером на светскую тусовку у меня не было настроения, хотя пристойный наряд, дважды использованный, пылится в шкафу.

Да, дресс-код. Это само по себе странно и смешновато: многие из приглашенных художников, у которых костюмов и галстуков отродясь не было, они им попросту совершенно ни к чему, специально ради церемонии побежали по магазинам покупать требуемую одежду1.

Но, конечно, дело не в том, кто и как был наряжен на церемонии вручения "Инновации" (хотя, по рассказам, многие в непривычной одежке выглядели комично), не в том, кто с кем сидел, что ел и пил, и не в том, что лица, не удостоившиеся приглашения, одетые кое-как, устроили возле ГЦСИ демонстрацию с требованием отправить руководство этой организации на пенсию, а деньги, выделенные на премию, поделить между молодыми художниками.

Главное - кто, кому и что дали. И здесь, с моей точки зрения, много забавного и странного, если не выражаться жестче.

Жюри "Инновации" состояло из: художественного руководителя ГЦСИ Леонида Бажанова, комиссара Московской биеннале современного искусства Иосифа Бакштейна, заведующего отделом новейших течений Русского музея Александра Боровского, заведующего отделом новейших течений ГТГ Андрея Ерофеева, заведующего кафедрой РАТИ Сергея Бархина, заведующего отделом образовательных программ ГЦСИ Евгения Барабанова и заведующей Нижегородским филиалом ГЦСИ Анны Гор - людей почтенных и хорошо известных в художественном мире.

Премия вручалась в шести номинациях.

Начну с тех, где, по-моему, все справедливо.

Галерейщица Стелла Кей вручила от имени учрежденной ей Stella Art Foundation премию для молодых художников (творческую поездку на греческий остров Сирос) художницам своей галереи Евгении Емец и Марии Шарафутдиновой. На меня их творчество большого впечатления пока не производит, но Стелла Кей, разумеется, имеет полное право тратить собственные деньги, как ей заблагорассудится.

В номинации "За поддержку современного искусства" победили петербургский журнал "Новый мир искусства" и его издатель Юрий Калиновский и московское отделение фонда Форда. Все правильно. И журнал неплохой, и фонд Форда делает много.

Награждение в номинации "За вклад в развитие современного искусства" (денежный эквивалент 100.000 рублей) вызвало некоторое смятение в умах. Премию присудили Оскару Рабину, одному из первых неофициальных художников, инициатору "Бульдозерной выставки" и выставки в Измайловском парке в 1974 году, с 1978 года проживающему в Париже.

Некоторые были удивлены: мол, какой такой вклад внес в современное искусство Рабин, художник совершенно анахроничный и никому в мире, кроме специалистов по советскому нонконформизму 60-70-х, не интересный, какая тут инновация? Не лучше ли было, например, наградить также номинированного Андрея Монастырского, главного представителя московского концептуализма, на самом деле внесшего несомненный вклад в развитие искусства последних десятилетий?

Мне кажется, они совершенно не правы. Во-первых, премия в этой номинации, в сущности, пенсионерская. Ее надо давать художнику, еще живому, но уже все сделавшему и в некотором смысле удалившемуся (Оскар Рабин, кстати, не стал приезжать в Москву, премию принимал его внук). А в истории "Оскара" был такой прецедент: Питер О'Тул, номинированный в подобной номинации, от премии отказался, заявив, что он вообще-то надеется сделать что-нибудь новенькое.

Монастырский куда моложе О'Тула, продуктивно работает, и такую премию ему давать рано.

А что касается творческого вклада Рабина в современное искусство - он, несмотря на анахронизм и провинциальность своей живописи, сделал очень многое, без чего в какой-то степени не было бы и московского концептуализма. Я почти уверен, что Рабин не воспринимал "Бульдозерную выставку" и свой героический прыжок на нож бульдозера (кстати, нож бульдозера стоит у входа в ГЦСИ в качестве символа этой институции) как хепенинг или перформанс. Для него это наверняка было прежде всего гражданским поступком. Но благодаря Рабину и его соратникам наши художники осознали возможность свободы и независимости от организаций, государственных и частных, и начали строить собственные инфраструктуры. К сожалению, сейчас приходится констатировать, что заветы нонконформистов нынешней генерацией художников основательно утрачены, и они очертя голову, до того, как их об этом серьезно попросят, кидаются в омут самого тухлого конформизма. И в этом смысле нож бульдозера, украшающий здание ГЦСИ, воспринимается двусмысленно. И как памятник свободе, и как напоминание о том, что себя вести и одеваться надо как положено. А то - под нож.

Если вдуматься - разницы нет.

Премия в номинации "Лучшее произведение искусства" (250.000 рублей) досталась Алексею Каллиме за его инсталляцию "Челси - Терек". Здесь у меня тоже вопросов нет, хотя могли бы дать и кому-то другому, но дали ему - так дали. Я за него искренне рад.

Искусство Алексея Каллимы лично мне не особенно близко. Но этот молодой художник, родившийся и выросший в Грозном, обладает собственным стилем, активно работает и, что важно и приятно, постоянно обращаясь к теме Чечни, делает это честно и без настырной спекулятивности.

Что касается остальных двух номинаций, "Лучший кураторский проект" и "Теория, критика, искусствознание", здесь случилось предостаточно странностей.

Премию в номинации "Лучший кураторский проект" (250.000 рублей) получили Ольга Свиблова и ее сотрудники по Московскому дому фотографии за выставку "Вторжение", проведенную в рамках Первой Московской биеннале современного искусства. Слов нет, Свиблова сделала невероятно много для нашей культуры, это абсолютно несомненно. Но "Вторжение" было проходной, ничем особенно не примечательной выставкой, не имевшей четкой концепции и сделанной из имевшихся под рукой работ - некоторые из них, впрочем, на самом деле были не дурны. И если уж награждать Ольгу Свиблову, то не за "Вторжение".

При этом несомненным фаворитом для профессиональной среды была другая выставка, также прошедшая в рамках Биеннале и явно оказавшаяся ее самым ярким событием - "Сообщники" в Третьяковке. У этой выставки, посвященной интереснейшей проблеме соавторства и коллективного творчества в современном искусстве, были и точная концепция, и превосходный состав экспонатов, и очень удачно выстроенная экспозиция. И, что весьма немаловажно, "Сообщники" оказались рекордными по посещаемости и показали, что современное искусство может быть притягательным и важным не только для узкого профессионального круга, но и для широкой публики.

Но тут выяснилось, что ее куратор Андрей Ерофеев - член жюри "Инновации" (а что, это не было известно уже тогда, когда "Сообщники" оказались в шорт-листе?) и, таким образом, награжден быть не может.

Некоторый комизм ситуации добавило и то, что Свиблова хоть и не член жюри, но зато член оргкомитета "Инновации".

А с "Теорией, критикой, искусствознанием" вышло еще курьезнее. Если бы накануне вручения премии был устроен тотализатор, ставки на Андрея Ковалева принимались бы крайне низкие - по той причине, что он был очевидным фаворитом в этой номинации. Видно было без бинокля, что прочих соискателей он опережает на несколько корпусов.

Ковалев справедливо считается одним из основоположников нашей современной художественной критики: еще в конце 80-х, когда этим мало кто занимался, он пристально следил за происходящим в contemporary art и анализировал увиденное в прессе. Важно то, что он - человек вне кланов, не замеченный в мелких мафиозных разборках, свойственных нашей арт-критике. Кроме того, Ковалев не просто газетный и журнальный критик, он вполне серьезный искусствовед, автор двух книг и нескольких важных теоретических статей. Я отнюдь не всегда с ним склонен соглашаться, но его мнением, как и многие другие, всегда интересуюсь.

А номинировали Ковалева за две его работы. Галерея XL - за недавно вышедшую книгу "Именной указатель". Я - за колонку в "Русском журнале" "Искусственная жизнь". То есть меня, возможно, надо обвинить в мафиозности и субъективности. Ради бога! Я на самом деле считаю, что придуманный Ковалевым для "Искусственной жизни" метод, когда он сам почти не оценивает увиденное, а цитирует других художественных критиков и журналистов, позволяя читателю самому создавать собственное мнение, очень продуктивен и объективен.

Премию в номинации "Теория, критика, искусствоведение" сенсационно получила куратор и искусствовед из Питера Олеся Туркина (к слову, член экспертного совета "Инновации") за англоязычный интернет-ресурс "Contemporary Russian Art Newsletter". Как было объяснено одним из членов жюри, потому, что это издание вводит наше искусство в международный контекст. Вместо отсутствовавшей на церемонии Туркиной премию принял ее земляк Александр Боровский.

Олеся Туркина, несомненно, ключевая фигура художественной жизни Петербурга, в ее активе весьма интересные статьи и несколько запомнившихся выставочных проектов.

Вот только CRAN, обновляемый раз в три месяца, вряд ли может считаться важным источником сведений о современном искусстве, а тем более нашим окном в мир. Наполнение у него в скудноватое, капает тонкой струйкой, состоит оно по большей части из коротких описательных текстов, к критике, а тем более искусствоведению имеющих далековатое отношение.

О чем же свидетельствует новорожденная премия "Инновация"? На мой взгляд, о нескольких обстоятельствах.

Повторяю, скорее хорошо, что она есть, чем если бы ее не было.

Еще она свидетельствует о том, что у нас до сих пор соблюдается соответствие поговорке "И швец, и жнец, и на дуде игрец": члены оргкомитета и экспертного совета получают премии, которые они сами же и обсуждают. Я отдаю себе отчет, что при решении о вручении премии Тернера или премии Марселя Дюшана наверняка тоже бывает много странного и занимательного, кто-то продавливает свои интересы, и результат достигается вовсе не под водительством Святого духа, а по несколько иным причинам. Но у нас все куда анекдотичнее.

Далее. Все члены жюри "Инновации" - госчиновники, то есть сотрудники одной корпорации, что, в соответствии с общепринятой мировой практикой, немыслимо. Ясно, нам никто не указ, но это до икоты смахивает на советские времена, когда любое решение принималось при помощи "коллективного руководства".

Наконец, результаты "Инновации" подтверждают, что ненароком произнесенные Виктором Черномырдиным слова "Хотели как лучше, а получилось как всегда" остаются столь же неоспоримыми, как параллельное черномырдинской максиме, но более древнее "Нет ничего нового под луной".

И правда, хотели как лучше. Хотели из политкорректных соображений чего-то чуть-чуть жареного? Получили "Челси - Терек" (повторяю, против Каллимы я совершенно ничего не имею).

Надо было, чтобы среди лауреатов были женщины? Есть Свиблова и Туркина.

Было необходимо, чтобы общенациональную премию получил кто-то из регионалов, а представленные из провинции заявки оказались по большей части очень неудачными? Было решено, что Петербург в лице Олеси Туркиной - это регион. Вообще-то я привык думать, что Питер - это вторая столица, да и был бы рад, если бы большинство госструктур туда наконец обратно перебралось.

Ну да, нет ничего нового под луной. Испекли первый блин - он оказался комом, как обычно бывает. Правда, есть риск, что и второй, и третий, и так далее инновационные блины окажутся столь же начиненными нелепицей и приправленными дурацкими интригами, как первый.

А насчет этого остается только вспомнить Иосифа Сталина, становящегося из года в год все популярнее среди россиян, с его словами "Других писателей у меня для вас нет". У нас есть те художники, арт-критики, кураторы и судящие их подвиги и грехи судьи, какие наличествуют.

Примечания:

1 Мне это напомнило хорошую историю про главного нашего современного художника Илью Кабакова. Не знаю, правдива ли она или ее сочинили злопыхатели. Если вранье - отлично придуманное, и я продаю за что купил.

История такая. Кабаков в 1988 году впервые приехал в Нью-Йорк, через несколько дней у него открывалась выставка в галерее знаменитого галерейщика Рональда Фельдмана. Кабаков, не совсем еще усвоивший западные социальные коды, решил приодеться, как положено в приличном обществе. Пошел в магазин, купил солидный костюм, сорочку, галстук. Облачился и явился в галерею за час до открытия выставки. Фельдман, увидев его, сказал: "Быстро иди переодевайся, у меня в таком виде ходят не художники, а клиенты".

Несколько лет назад я видел Кабакова на очередной Венецианской биеннале. Он позировал фотокорреспондентам и телевизионщикам возле своей инсталляции "В будущее возьмут не всех", наряженный в мятую ковбойку и засаленные штаны с наполовину застегнутой ширинкой.