Америка управляет своей культурой

РЖ: Уважаемый господин Гардельс, пыталось ли когда-нибудь американское правительство оказать влияние – прямым или косвенным образом – на массовую культуру? Если да, то какие именно идеи продвигались, и какие официальные/неофициальные структуры занимались этим?

Натан Гардельс: Известный историк культуры Марта Бейлз (Bayles) писала по этому поводу: «Трудно представить, как можно было заручиться поддержкой общественного мнения [в мире] в те годы без таких ярких и очаровательных произведений, как «Поющие под дождем» (1952), «В порту» (1954), «Двенадцать разгневанных мужчин» (1967), «В джазе только девушки» (1959) или «Квартира» (1960).

Другими словами – Вашингтон охотно стремился использовать влияние Голливуда, чтобы завоевать сердца и умы, а также укрепить общественное мнение внутри страны во благо внешнеполитическим целям. Эти попытки усилились с началом холодой войны, но начались они с появлением Голливуда и первого американского «министра пропаганды» при Вудро Вильсоне.

В 1917 году Вудро Вильсон учредил Комитет по общественной информации (CPI) с целью вербовки молодых голливудских талантов, которые поддерживали идею участия США в войне.

Председатель этого Комитета Джордж Криль (George Creel) неистово верил, что голливудское кино может «доносить благую весть американизма в каждый уголок планеты». Несмотря на то, что Комитет по общественной информации был закрыт сразу по окончанию Первой мировой войны, Вашингтон поощрял Голливуд, прокладывая ему дорогу на европейские рынки, разоренные войной, это одна из причин, по которой в 1920-х гг. американские фильмы уже получали 35 процентов выручки за границей.

Вторая мировая война возродила связь между военными действиями Вашингтона и пропагандистскими мощностями Голливуда, ассортимент фильмов которого варьировался от «Почему мы сражаемся» Фрэнка Карпы до «Признаний нацистского шпиона» и «Миссии в Москве».

Несмотря на то, что первоначально Вашингтон, в основном, был обеспокоен мобилизацией американцев на войну, Госдепартамент быстро сообразил, что американское кино помогает завоевать сердца и умы в зонах соперничества по мере того, как сворачивалась война. Управление военной информации Рузвельта, фактически, отправляло фильмы и кока-колу, чтобы добиться расположения со стороны освобожденного населения Франции и Италии и заманить его в американский лагерь.

Как и после Второй мировой войны, Голливуд снова и снова поощрялся на культурную экспансию, предоставляя ему более свободный доступ на новые рынки в мире, где местные культуры были раздавлены войной.

Как подробно рассказывает Ричард Пеллз (Richard Pells) в своей книге «Не такие как мы», одним из первых законодательных актов, обеспечивающих Голливуду присутствие в Европе после войны, стала Программа информационной гарантии СМИ 1948 года, в которой правительство США гарантировало голливудским студиям компенсацию в долларах доходов в неконвертируемой европейской валюте.

Услуга за услугу в этой сделке, по словам Пеллза, заключалась в том, что Госдепартамент хотел, чтобы Голливуд экспортировал фильмы «благоприятно позиционирующие» США, в которых было «меньше гангстеров, меньше насилия и больше позитивного изображения американцев». В частности, представители Госдепа не хотели никаких фильмов, которые разжигали коммунистическую критику в адрес американского узкого капитализма, например, фильм «Гроздья гнева», который Американская ассоциация кинокомпаний решила снять с экспорта. Тем не менее, Пеллз отмечает, что фильмы, правдиво описывающие американскую жизнь, по крайней мере, в те невинные времена, пробивались на экран. Среди них «Двойная страховка», «Бульвар Сансет», «Все о Еве», «Высокая луна», «В порту», «Бунтарь без причины», «К востоку от Эдема», «Психо» и «Великолепие в траве».

Меморандум Госдепартамента в 1948 году выражал новоявленный энтузиазм Вашингтона, связанный с использованием голливудского влияния на зарубежную публику: «Американские кинофильмы, как посланники доброй воли, рассказывают об американской жизни всем нациям мира, что может оказаться бесценным с политической, культурной и коммерческой точки зрения».

В условиях широко открытых рынков для американских кинофильмов и массовой культуры в целом, общественный дипломатический альянс с американской массовой культурой набрал высокие обороты в 1953 году, когда было учреждено Информационное агентство США в момент завязки Холодной войны. К 1955 году культурная дипломатия вышла за пределы кино и охватила музыку. В частности, «Голос Америки» продвигал джаз – «музыку свобод» – сотне миллионов своих слушателей во всем мире, тридцати миллионам в странах советского блока.

Однако каким бы обещающим не был голливудско-вашингтонский союз, продающий Америку всему миру, он был почти разрушен усилиями Джозефа Маккарти, который искал коммунистов среди сценаристов и кинорежиссеров, которых он подозревал в использовании своего влияния через кино-заговор с целью подрыва национальной безопасности.

Как только провалилась официальная культурная дипломатия, без малейшего участия со стороны властей произошел взрыв американской поп-культуры, а также молодежного бунтарства. Несмотря на то, что Информационное агентство США неуклюже решило спонсировать участие Джоаны Баэз, «Бич Бойз» и Сантаны в концерте в Ленинграде, этого не произошло. Конечно, рок-н-ролл без официального спонсорства нисколько не ослабил влияние таких музыкантов, как Фрэнк Заппа, на таких бунтарей, как Вацлав Гавел.

Только когда советская власть была на последнем издыхании, Рональд Рейган, который по своему опыту верил в силу образов и информации, перевооружил Информационное агентство США, назначив главой своего друга Чарльза Уика и раздув бюджет до небывало высокого уровня – до 882 млн. долларов. Однако по причине идеологической ограниченности Уика все свелось к нулю. Опасаясь, что даже кроткий Уолтер Кронкайт (Walter Cronkite) может оказать помощь и содействие советскому врагу, Уик запретил поездку легендарного телеведущего на средства Информационного агентства.

РЖ: Какие идеи, которые несла в себе поп-культура, вы бы назвали ключевыми? Как часто они менялись и насколько радикально? Изменились ли они с момента окончания срока полномочий Джорджа Буша? Какие идеи, на ваш взгляд, станут популярными в ближайшем будущем?

Н.Г.: Ключевая идея, прослеживаемая во всей американской массовой культуре, по словам кинорежиссера Сидни Поллака, заключается в том, что в Америке «каждый человек может написать свою собственную историю», – несмотря на класс, убеждения или религию. Барак Обама – олицетворение такой американской идеи. Даже у маргиналов есть способы выражения, например, сегодня они это делают с помощью хип-хоп музыки, а раньше это делали с помощью джаза.

Сегодня главная проблема массовой культуры заключается в том, что изменились ценности – за долгое время развития, начиная со все позволяющих 1960-х годов – и Америка подавлены «мажорами и знаменитостями», что связано с результатами индустрии развлечений, где «все имеет рыночную цену». Это привело к тому, что королева Иордании Ранья заявила, что мусульманские женщины смотрят на Америку и видят «отчаянных домохозяек, ищущих секса в большом городе» (два популярных телесериала).

РЖ: Согласны ли вы с тем, что «культура интеллектуалов» незнакома для большинства жителей Запада? Почему существует такая дистанция между интеллектуалами и массами? Стоит ли винить в этом интеллектуалов, раз они стремятся быть элитарными и не отвечают требованиями большинства населения?

Н.Г.: Кажется, сегодня это имеет место быть и в России. Я помню, как обожали Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского, когда они собирали полные залы в советские времена – как и великие пианисты уровня Святослава Рихтера. Теперь же и в России все стало поп-культурой, как на Западе.

Главная проблема на Западе, основное разделение между интеллектуалами и массами, заключается в том, что Америка стала пост-текстуальной культурой. Большинство людей получают информацию через образы. Таким образом, они воспринимают мир эмоционально и нерационально, с помощью того, что действует на них метафорично. В этом сила ТВ и кино. Здесь проблема в том, что американцы со свойственной им гонкой на полном газу за счастьем не оглядываются назад и по сторонам. До тех пор, пока что-нибудь не вторгнется в их сознание впечатляющим образом (11 сентября), как в блокбастере, это не разрушит лавину информации, которую они получают ежедневно в информационном обществе.

РЖ: Существует ли какой-нибудь способ сократить разрыв между массами и интеллектуалами? Может ли поп-культура стать более интеллектуальной?

Н.Г.: Образовавшийся разрыв в знаниях – по причине пост-текстуальной природы американской культуры – делает Америку, великую супердержаву, также самой изолированной державой, и, следовательно, «невежественным» демократическим народом на земле. Китайский бакалейщик часто знает больше о мире, чем школьный учитель в Америке.

Роль кино и «образные знания» становятся важными в процессе сокращения этого разрыва. Главная надежда Америки – это более ответственные и мировые, создающие образы СМИ. Текст, как инструмент, уже утрачен.

Беседовала Юлия Нетесова

       
Print version Распечатать