2011: Яна Комарова. Шевчук как селебри-правдоруб

Юрий Шевчук: Стучаться в небесную дверь

Лет в тринадцать я забросила за шкаф девчачье-писклявых «Модерн Токингов» и приобщилась с помощью старших товарищей к вселенной рок-музыки. По причине моей крайней малахольности и асоциальности с уклоном в мистицизм, из русских рокеров мне всегда был ближе всех Борис Борисыч Гребенщиков. Однако в 1992 году альбом ДДТ «Актриса Весна» взорвал мозг и мне, не только всей стране. С тех пор лохматый художник в очках Юрий Юлианович Шевчук полноправно вошел в пантеон моих рок-идолов.

В нем не было гламурного демонизма и черных галифе Бутусова, доморощенного декадентства «Агаты Кристи», дурашливой философии в фэнтезийной обертке Гребенщикова. У Шевчука был дар непременной подлинности, отсутствия второго дна, потаенного карманчика, где лежит маленькая фигочка. Его искренность – не башлачевский разрыв аорты, который уже западло чем-то завершить, кроме реальной смерти. Это живой человеческий голос, звучащий внутри каждого человека, даже если мы меняемся ежесекундно; доверительное, слегка печалящееся рассуждение, а то ироничная ухмылка, переходящая в надсадный плач.

Актуальное в 1992 году размышление «что же будет с Родиной и с нами?» посещало всех поголовно. Но прозвучало оно как прозвучало, как песня «Осень», а не бравурный марш протеста: и для тех, кто «долетел» до своего «ответа» в эмиграцию, подальше от беспредела, неустроенности и невостребованности, и для тех, кто «доползал», оставшись дома, собирая по крохам развалившуюся жизнь.

Переехав в Питер, Шевчук стал очень точным и органичным «переводчиком» культурных кодов этого города на современный рок-язык. Песни «Актриса Весна», «Ленинград» или «Последняя осень» до всей огромной страны доносили ветер с Финского залива, обдувающего «бледного, худого, евроглазого прохожего», который посреди всеобщего хаоса взывал к духу милого Александра Сергеевича: вдруг есть некое высшее знание, что делать в «последнюю осень»? Судя по волне криминальных сериалов из Питера, телевизионных и реальных, многие это знание для себя обрели.

При всей внешней митьковской уютности, Юрий Шевчук – классический пример душевной неуспокоенности перед бедами людского рода. Не выкрикивая многоцветистых лозунгов, он едет с концертами в Чечню. И если рядовой москвич, у телевизора дома или в баре на «Стрелке», вообразит себя любимого хоть на минуту в Чечне образца 1995 года, ему станет понятен уровень мужества в этом шаге. Ну, примерно, как если бы кто-нибудь из апостолов отправился с концертами по аду, собрав на финальном представлении на одной площади чертей и грешников. Просто потому, что им всем там плохо, а лучше не будет никогда, ибо не положено.

Мнится мне, природа социального протеста в России отличается от западной практики. Различны правовые основы: когда правовыми нигилистами оказываются представители власти, а не только простые обыватели, то любой правозащитник с Запада просто опустит руки. Особенно, если бы у него был еще мелкий приработок в виде миллионных концертов и записи успешных дисков. Неуспокоенность Шевчука всегда держала его где-то на переднем крае социальной активности, однако до поры до времени сама эпоха не давала ему стать «одиозным», выбирая себе в герои совсем других персонажей.

Можно сказать, что каждый концерт ДДТ – это своеобразный «рок на баррикадах». Только в нулевые годы баррикады были разобраны, а на руинах условной «Бастилии духа» остались смиренно ползать калеки, инвалиды, сирые и убогие, нуждающиеся в приютах, реабилитационных центрах и прочих негламурных и совсем не имиджевых проектах люди. На их благо и продолжал петь и давать концерты Юрий Юлианович.

Будучи сам совершенно антигламурным персонажем, он не стал ни анекдотичным «косматым геологом», даже уйдя на время от мира по образцу совершенно дзенско-православного мудреца Петра Мамонова, ни модно-брутальным «батяней-комбатом», хотя харизма вполне позволяла вписаться в путинский тренд. Может быть, именно эта его спокойная уверенность в собственной непреклонной оппозиционности так насторожила тандем. Плохим следователем выступал, как водится, ВВП, жестко парируя шевчуковские вопросы на достопамятной встрече, когда он начал беседу с уж совсем эриксонианского разрыва шаблона: «А как Вас зовут, извините?» Медведев в качестве доброго следователя признал за Шевчуком право на существование в своей вселенной, однако, не отметив его ни как творческую, ни общественно-политическую единицу.

Зато всплеск информационного ажиотажа вокруг противостояния Шевчука и власти породил явление, которое я бы назвала селебрити-правдорубство. Демарш Парфенова с листочком в дрожащей руке был несколько внезапен, и какое-то время пробыл топовым медиаповодом. Хотя, в отличие от выстраданных выступлений Шевчука, речь тележурналиста порождает одну реакцию: «Спасибо, Капитан Очевидность!». И буквально на днях, видимо, для создания белого шума софт-селебрити-правдорубства, на белый свет была извлечена ироническая песенка поэта-басенника Андрея Макаревича «К нам в Холуево приезжает Путин».

Наверное, для разочарованного поколения Шнура Шевчук кто-то вроде помеси Германа Стерлигова с Алексеем Навальным: разоблачительный пафос и православно-почвенническая хтонь. Тем, кто, пугая ежа голой жопой, обещает всему белому свету следующие двенадцать лет не вылезать из «Жан-Жака», трудно понять, зачем драть глотку на площади без усилителя, зачем защищать давно распланированный Химкинский лес. Зато это понятно молодежи, таким, как прекрасный Нойз МС. Кто же еще научит их не биться головой о стену в алкогольно-депрессивном угаре, а вместе с Боно стучаться в небесные врата: авось откроют и дадут приложиться к жилистой руке истины.

       
Print version Распечатать